Глава 15. Воспоминания юноши с лучезарной улыбкой. . (1/2)
Солнце медленно клонилось к закату. Фэйюй тем временем ускорил шаг. Ему хотелось как можно быстрее закончить с этим делом и вернуться вместе с Юньси домой.Пусть он никогда прежде с подобным не сталкивался, но страха не было. Единственное, что пугало его, это предчувствие некого родства с этими тварями. Фэйюй проклят. Этого не изменить. Как будто клеймо, проклятие отпечаталось на его судьбе, заставляя жить в вечном страхе, что однажды то, что живёт внутри, поглотит его. С тех пор, как ему было восемнадцать, приступы отступили, благодаря операции доктора Юйя. Но страх осталась.
Раньше он панически боялся заснуть, ибо во сне не мог контролировать себя, онизнурял себя, не выпускал меча из рук, лишь бы не провалиться в небытие, и доходило до того, что руки, отяжелев, будто ты держишь не меч, а огромный булыжник, падали. Он не мог двигать даже пальцем. Оставив попытки сопротивления собственному телу, юноша наконец падал навзничь, но все равно не позволял глазам закрыться. А из них медленно текли горячие слёзы.
Но лицо и тело настолько онемели, что он даже не чувствовал их.Фэйюй просто лежал на холодной сырой земле, смаргивая влагу с глаз. Он лежал там до тех пор, пока солнце не сменяло луну.
Когда кровь вновь приливала к конечностям, он медленно поднимался. Руки и ноги болели так, словно их оторвали и небрежно пришили обратно... У него часто кружилась голова на занятиях, он был рассеян, но заставлял себя тренироваться. А потом снова наступал вечер. И все сначало.Фэйюй очень хорошо запомнил день, когда он впервые поддался сну. Тогда он попросил А-Цзэ и Лао Мина остаться с ним. Девушка всегда с болью в сердце смотрела на красные прожилки в его глазах, на огромные синяки и бледность, поэтому сразу же согласилась. Она даже приготовила юноше успокаивающий отвар на основе лаванды, мятыи душицы, а Лао Мин запасся древними книгами, намереваясь всю ночь изучать их в поисках спасения для друга.
Приняв отвар, Фэйюй сердечно поблагодарил друзей за драгоценную помощь и впервые за долгое время отпустил себя. Он заснул мгновенно. Юй Цзе ещё немного понаблюдала за ним, постоянно измеряя пульс, и вскоре заснула сама, оперевшись на край его постели. Лао Мин, вооружившись свечей и чернильницей с кистью, начал изучение трактатов.
Сон Фэйюя вначале проходил спокойно, однако как только тело немного восстановило энергию, он впервые увидел тот кошмар... Тот самый, о ребёнке, которого ведут на алтарь, о рыдающей женщине... Попав в эти сети, юноша не смог выбраться из них до тех пор, пока сон не достиг своей конечной точки: откуда-то сверху послышался негромкий звук, похожий на тот, с которым выбивают деревянную затворку.
Высокий мужчина с распущенными длинными волосами резко встрепенулся и, бросив ребёнка, помчался на верх. Женщина предприняла ещё одну попытку ухватиться за подол его одежд и остановить, заставляя внимать своей мольбе.
Однако он только разгневался сильнее и безжалостно ударил её ладонью в грудь. Женщина отшатнулась и упала, из горла хлынула кровь.
Мужчина, взмахнув длинными черными рукавами, устремился прочь из зала.
Женщина из последних сил подползла к Фэйюю и, протянув к нему ослабевшую руку, попыталась что-то вымолвить. Но не смогла. Протянутая рука упала в паре сантиметров от его ног.
Только тогда он проснулся.
Комнату освещала лишь тусклая почти сгоревшая свеча.Вскочив, он попытался закричать, но не смог. Горло пересохло, а дыхание сбилось. Он нервно обвёл глазами комнату. Лао Мин заснул, подперев голову рукой. А-Цзе все так же спала на краю его постели. Юноша схватился за горло, продолжая часто дышать.Фэйюй попытался вернуть себе самообладание и успокоиться. Смахнув холодный пот со лба, он нашёл в себе силы подняться и аккуратно пройти на кухню. Опрокинув в себя спасительную чашу воды, он смог вздохнуть спокойно. Однако фрагменты из кошмара ярко вспыхивали в его голове до сих пор. Он сжал чашу двумя руками и скатился по стене вниз.
Разум был в смятении, он как будто потерялся в пустоте. Один. Совершенно один. Он обнял руками колени и остался сидеть так до утра, но ещё раз заснуть не осмелился.