о (не)похожести (братья Жилины) (2/2)

У Жилы сердце падает, ухает куда-то вниз. Он смотрит, как приближаются к фигурке брата мощные силуэты старшеклассников и хочет сказать ему ?замолчи?, ?прекрати?, ?не выводи их из себя?. Хочет крикнуть ?перестань подставляться?, ?перестань быть мной?, и пытается встать. Хрипит едва слышно:

– Н-нет…

Кашляет надрывно, чувствуя, как гудит голова, и чувствует тут же, как один из троих к нему подходит, чтобы не дать подняться. Прижимает больно и крепко к железному листу и не обращает на слабые попытки отбиться, встать, на помощь прийти, сказать правду. Жила хрипит, цепляется пальцами за удерживающие руки, и не отводит взгляда от отдаляющихся силуэтов.

– Стой… Стой! Это не он, подожди! Я Жила! Не… не трогай.

Боря оборачивается, чтобы похабно улыбнуться. Головой качает отрицательно, будто ему жаль, и отвечает:– Это так трогательно. Я тебя понимаю, брат всё-таки, но за поступки свои надо отвечать.

И отворачивается, чтобы ударить Серёжу в живот коротким выверенным ударом. Добавляет тут же в челюсть, и Жила смотрит, как брат падает на землю, хватая воздух губами. Как пытается ударить в ответ, но ему не дают даже шанса, и Серёжа просто закрывает голову руками. Ноги к груди подтягивает, сжимаясь, и у Жилы перед глазами темнеет от ярости. Он кричит что-то, пытается вырваться, за что сам получает парочку несильных толчков, но едва ли обращает на это внимание.

Перед глазами встаёт пелена злости, ужаса и отчаяния от вида сжавшегося в беззащитный комок брата, и Жила рычит только бессильно, когда Боря, удовлетворившись, пинает неподвижного Серёжу напоследок и, наконец, отходит. Витю отпускают через пару мгновений, и он так стремительно срывается с места, что спотыкается и обдирает руки об землю. На четвереньках почти добирается до брата и падает на колени рядом.

На Серёже места живого нет. Форма испачкана вся в земле, волосы растрепались, на лице кровавые разводы из разбитой губы. На щеке левой наливается уже красным будущий синяк, и Жила осторожно руку на плечо чужое кладёт, встряхивая.

– С-серёж? Эй, Серёга…. Ты что, блять, наделал… Нахрена…

Брат хмурится, закашливается, выплёвывая изо рта набежавшую от губы кровь, и сжимается ещё больше, держась за рёбра. Стонет тихо, и у Жилы от звука этого в груди завывает что-то так надрывно, что ему самому становится страшно. Он касается осторожно чужой груди, приподнимает форменную рубашку, чтобы увидеть наливающиеся гематомы.

– Ты спятил? Какого хера мной прикинулся?

Серёжа глаза приоткрывает, смотрит, прищурившись, и слабо совсем отвечает:

– Они же… тебя хотели.

– Ну и пусть.

– Нет… Не пусть.

Жила кулаки сжимает в бессильной ярости и выдыхает, чтобы успокоиться. Хочется накричать, обозвать, ударить ещё раз хорошенько, чтобы дошло, что нельзя так. Нельзя подставляться, нарываться, отвечать за чужие проступки вот так – сломя голову и без раздумий. Просто нельзя.

– Твою мать.

– Ты… хотел сказать… нашу?... Ну, мать то у нас общая, соображаем?

Серёжа, идиот фантастический, смеяться начинает и тут же замолкает, схватившись за живот. Жила решает, что хватит им тут разлёживаться и помогает ему подняться. На себе практически тащит до дома, где взволнованная мама, ещё не успевшая убежать на работу, испуганно вызывает скорую, не смотря на все заверения Серёжи о своём хорошем самочувствии. Брата забирают в больницу.

У Серёжи сотрясение мозга, перелом двух рёбер и ушиб печени. Жила в ступоре сдаёт кровь для операции, рассказывает родителям о нападении и больше ни с кем не разговаривает следующие три дня. Чувство вины бьёт в нём мощным ключом, оплетает сознание своими тонкими нитями, отражается сотней голосов в голове, нараспев произносящих ему ?это ты виноват?.

Жила не отходит от брата всё время, пока тот лежит в больнице, но после возвращения Серёжи домой отдаляется. Не ходит больше с ним в школу, предпочитая выходить позже, из-за чего начинает постоянно опаздывать на уроки. Не обращает внимания на косые взгляды Катамаранова, только смотрит в ответ тяжело и прямо. Не разговаривает практически с Серёжей, на корню обрубая его любые попытки заговорить о том дне.

Витя скатывается по учёбе, еле-еле заканчивает четверть и всё чаще ночует не дома. Обзаводится мутными дружками, отращивает волосы и не позволяет маме их отстригать. Начинает курить в два раза больше, чем до этого. На окраине задрипанного рынка Жила покупает себе невзрачную чёрную шапку и начинает носить её везде. Не снимает даже в школе, из-за чего получает постоянные нагоняи от учителей, но чувствует себя спокойно. Потому что теперь уж точно никто близнецов не спутает. Слишком они стали непохожи.

Жила говорит себе, что ему плевать на расстроенно опущенные плечи брата и грустные непонимающие глаза. Для него главное сберечь его, даже от самого себя, особенно от самого себя. Жила перестаёт откликаться на своё имя. Становится грубее, жёстче, агрессивнее. Жила впервые попадает в тюрьму за три месяца до выпускного и выходит оттуда другим. На груди – купола и кресты.

Теперь их не спутать даже в темноте с завязанными глазами.