о предчувствиях (инжелезные) (2/2)

– Н-ну я друг его.

– Друг. – Утвердительно повторяет девушка. Улыбается легко и пишет что-то в большом журнале. – Ну если друг, то проходите. К нему как раз брат пришёл, и он просил не беспокоить.

Инженер недоумённо хмурится и косится подозрительно на длинный коридор с кучей дверей.– А ребята его где?

– О, так он их отпустил. Наедине захотел с братом побыть.Кеша автоматически девушку благодарит и направляется в сторону нужной двери. Сердце гулко стучит с груди, и Инженер с сомнением останавливается. Смотрит на дверную ручку и думает, стоит ли заходить. У них там с Захаром, возможно, разговор душевный, и тут он придёт, разрушит всю атмосферу. И так долго Рома старается уже наладить контакт с братом, и нехорошо будет Кеше портить очередную попытку.

Но свербящее чувство не унимается: жужжит и жужжит в сознании, настойчиво просит зайти внутрь. Глубоко вздохнув, Кеша неуверенно ладонь на ручку кладёт и поворачивает неспешно. Медленно дверь открывает и заглядывает внутрь.

Тело реагирует раньше головы – Кеша срывается с места так быстро, словно это не он, а кто-то другой ещё пару месяцев назад не мог осилить норматив по стометровке. Просто там, в углу большого кабинета, стоит Рома, беззащитно повернувшись спиной к доставшему из-за пояса пистолет брату. Просто Кеша успевает встать между ними за мгновение до выстрела. Видит, как шокировано вытягивается лицо не ожидавшего подобного Захара, а потом чувствует только боль.

Рома оборачивается резко, услышав звук, который за годы бандитизма не узнать просто не может. Понимает вдруг, что видит перед собой знакомую худую спину в стареньком пальто с завивающимися русыми кудряшками у воротника, и инстинктивно ловит, не даёт рухнуть, когда Кеша падает. Опускается на колени, смотрит снизу-вверх потерянно на брата, с мрачным удовлетворением наблюдающего за ними.

Думает на мгновение, что сейчас тот вновь поднимет пистолет и выпустит ему пулю в лоб, но рука Захара опущена. Он подходит ближе, шипит с ненавистью и такой злобой, что у Ромы сердце кровью обливается:

– А знаешь, так даже лучше. Ты его любишь, и он умрёт. Я тоже её любил, и она мертва. Из-за тебя.

Захар уходит, и в тишине затихающих шагов Рома смотрит на побелевшее Кешино лицо. Пытается зажать рану на груди, пачкая руки в тёплой крови, а в голове паника разрастается набухающим комком, вытесняющим всякие мысли. У Кеши за стёклами очков глаза полуприкрыты, он губы бледные до синевы раскрывает, шепчет тихо:

– Р-ром…– Тихо. Не говори ничего. Выстрел слышали наверняка, сейчас придёт помощь.

Инженер всё ещё в одежде верхней, и Стрельников стаскивает с его шеи шарф. Усаживает аккуратно в полусидячее положение, вспоминая те немногие советы, которые давали ему многочисленные доктора после ранений его пацанов, и пытается нащупать вторую рану на спине.

– Я тебя…увидеть хотел…

– Молчи ради бога, Кеша. Не дыши глубоко.

Кеша действительно замолкает. Смотрит полуоткрытыми глазами, дышит поверхностно и расслабляется всё больше с каждой секундой. Когда в кабинет забегает взволнованная Лида, сообщающая о том, что она вызвала милицию, скорую и зачем-то даже пожарных, у Ромы мировосприятие схлопывается до ощущения биения чужого пульса под пальцами. Когда врачи появляются, Кеша уже глаз не открывает.

***Просыпаться жутко неприятно. Голова тяжёлая, в груди печёт жаркая и тягучая боль, а для того, чтобы открыть глаза, приходится сделать неимоверное усилие. Мягкий вечерний полумрак не бьёт по чувствительным рецепторам, и Инженер моргает несколько раз, пытаясь сфокусировать барахлящее зрение. Щурится подслеповато без очков и оглядывается насколько позволяет его положение. В поле зрения попадает невысокая тумбочка у кровати, белые больничные стены и черноволосая макушка, устроившаяся у его левой руки.

Легонько улыбнувшись сухими бледными губами, Кеша с усилием поднимает трясущуюся ладонь и опускает её на чужие спутанные волосы. На какие-либо другие движения его не хватает, но Рома чувствует, поднимает сонно голову и мигом просыпается, когда осознаёт, что Инженер на него смотрит. Продуманным движением тянется к стоящему на тумбочке стакану с трубочкой и помогает выпить воды. От прохладной жидкости становится немного легче, и Кеше даже удаётся сжать руку Ромы, когда тот перехватывает слабую ладонь обеими руками, сжимает крепко и склоняется, чтобы лицом облегчённо уткнуться в худые шершавые пальцы.

Инженер ждёт, что Стрельников начнёт говорить, но он всё равно оказывается не готов к сухому, хриплому голосу. – Ты зачем это сделал? Не надо, слышишь, никогда не надо вставать между мной и опасностью, какой бы она ни была. Ты понимаешь?

– П-прости.

– Ты как там вообще оказался?

– Увидеться захотел.

Рома вздыхает тяжело, обдавая замёрзшую ладонь Кеши тёплым воздухом.

– Обещай мне. Пообещай, что больше никогда так не сделаешь.

Инженер открывает рот, чтобы сказать это, но неожиданно понимает, что не может. Как можно пообещать больше не спасать Роме жизнь? Смотреть, как он умирает, и ничего не предпринимать? Кеша устало прикрывает глаза.

– Я не могу.

– Кеша…– Нет.

Это, наверное, самый категоричный ответ, который он когда-либо давал за всю свою жизнь, но Инженер чувствует, что не может сказать иначе. Рома смотрит на него больным взглядом. С похудевшим бледным лицом и синяками под глазами, он выглядит уставшим и вымотанным. Кеша так хочет оградить его боли и предательств, что становится больно. Хотя, возможно, это потому что лекарства прекращают своё действие. Снова начинает клонить в сон, и Инженер чувствует, как ласково Ромины руки поглаживают его лицо.

– Отдыхай, Кеш. Я люблю тебя.

Кеша хочет ответить ?я тебя тоже?, но сил нет, и он быстро засыпает под звук родного голоса.