Часть 6. Дневник. (1/1)
Звонок, звонок, ещё звонок,Пустые мрачные гудки.- Алло, Хикари, ты чего?- С тобою что стряслось? Ау!В ответе хриплые гудки,И мраком сердце покрывая,Молчаньем гробовым.Вдруг скрипы в дверь,Звонки, звонки, звонки.- Открой мне, братик!Я прошу!- Лолита! Господи, прости!Закрой все двери!Спрыгнув, он к двери понесся,Сшибая всё, кричал.- Это она!- Эй, Казу! Казу, открывай!Сестрёнка младшая пришла!- Уйди! Не знаю я тебя!- Я столько вынесла сегодня,Все руки в школе замарала,Прости меня, мой милый, Казу!Сестрёнка из меня – плоха!- Это, ты, всё виноват!Когда сестрёнка не видит брата,Она творит плохие вещи,Ты только на меня не злись!
Всё это для тебя, мой Казу!Минуты, две, четыре,С битой он стоит в квартире,Взволнованно дыша.?Она ушла??- Похоже, да.- Давай посмотрим?И только дверка распахнулась,В квартиру гадость пролилась.- Что это за дрянь?!Обратно дверь, на ключ, закрыв,Он с другом молча сел.- Легенда лолиты не лжёт...- Самоубийства, море крови,Так это правда?!- Правда…- А в интернете пишут вот что,Что лолита в психушке объявлялась.Давай туда!- С ума сошёл что ль?Я если…- Я камеру возьму, заснимем!- Совсем рехнулся…И в тьму ночи пустились,Взяв камеру на REC нажав.- Всё запись начата!- Эй, лоли-чан, твой братик здесь!Весь потолок в разломах,И плесенью пропах,На стенах выскоблен портрет.- О, боги, жуть какая! Бред!Везде решётки, железны двери,И окон нет. Тюрьма тюрьмой.- Ты веришь сказам интернета?- О том, что врач с ума сошёл?- Ага. И то, что здесь всех перебил!- И совершил самоубийство…- Какая жуть!- Эй, смотрите! Вон там мешок!Сквозь толстые решётки,Светив лучом, в тот угол, Гото.- Мешок для трупов? Интересно...А что же там?И только ближе пойдя,
Сквозь мрак, луч фонаря,Коснулся облика мешка.И тут с огромным шумом,Он на пол грохнулся,Чуть приоткрывшись,Глаз живой на них смотрел.- О, господи, бежим!- Что это было, чёрт возьми?!- Эй, Казу, Миамы нет!- Что, Гото? Где ты?Вдруг что-то слизкое коснулось,В глубь здания с собою унося,Впилось ногтями в горло.И тихий, немой крик.- Эй, Гото! Миама! Где вы?!В какой палате были мы?Вы почему молчите?!Так всё. Казуки - не паникуй!Один, среди разломов,Он потерялся здесь.И ни друзей, и никого –Один в кровавом пустыре.И тут фонарь по стенам заскользил,Коснувшись лоли силуэта.По телу пробежала дрожь,И мёртвый страх за горло Казуки схватил.?Фух. Показалось. Надо мне идти!?Пошёл вдоль стенок коридора,Пред ним блистало лезвие луча.И словно с потолка свисает дева,Безумным взглядом на него смотря.- Мне кажется. Лишь только показалось!И тут – тупик. Решётки камеры стоят,А сквозь них лоли силуэт.- Эй, братик. Сестрёнка ждёт!Иди ко мне, мой милый Казу!Он кинулся оттуда прочь,Звериным криком заливаясь.Фонарь всё блёклым светом отражал–Сквозь прутья камер, руки к Казуки тянулись,И будто звали: ?Братик, здесь!?- Всё хватит!Он растерявшись, в дверь камеры одной,Вломился, с шумом, заперев.?Мне кажется, мне кажется.Эй, Казуки, очнись!?И тут свет фонаря на, чёрнотой окутанноюСтену, лёг.Он присмотрелся. "Что же за нах..?!"И тут, все реще ритм, забилось сердце,Дух перехватив. Стена одним иероглифом набита.?Братик. Братик. Братик. Братик. Братик. Братик.Братик. Братик. Братик. Братик. Братик. Братик мой!?Заледенела кровь, затронув сердце,Он, словно вкопанный, там встал.- Что за чёрт?!И снова стену осмотрев,
Там все чернелой кровью
Выведен иероглиф.Взгляд бросив на дневник,Потрёпанный и старый.?Дневник? Психолог клиники Танабе?!?И в тёмный угол сев, он принялся напряженно читать.?Пятое июня. Дождь.Одна из выживших из Префектуры Х.Канабе Рэмина. Одиннадцать лет.Семью всю зарезал старший её брат. Она всё видала.И её шок привёл к неврозам.Я предложил ей переодеться, ноОтвергая всё, она в углу сидела,Нервно говоря: Младшая сестричкаДолжна. Должна быть таковой.На её теле множествоУшибов, гематом. Подвергалась ли насилию Рэмина???Седьмое июня. Солнце.
Я пригласил Рэмину на обед.Всё было б хорошо. Но из-за распухшихГуб, она роняла на пол пищу.Один сказал я раз: –Ты уронила. Так нельзя.На что, ответила: –Прости! Я всё уберу!Не бей! Пожалуйста, не бей!И прикоснувшись к полу языком,Остатки пищи слизывала, молча.–Рэмина! Что ты делаешь?! Не надо!Она, схватившись за живот, чуть дёргаясь к стене,Кричала: – Прости, пожалуйста, прости!Я не хочу! Я больше не хочу есть мусор!И даже если было плохо, он заставлял!Он говорил, что,Для такой свиньи неблагодарной,Мусор и будет пищей благодатной!Я БУДУ ХОРОШЕЙ СЕСТРЁНКОЙДЛЯ БРАТИКА! Я БУДУ ИДЕАЛЬНОЙ!ТОЛЬКО НЕ НАКАЗЫВАЙ МЕНЯ, БРАТИК!Её бедное хрупкое сердечко,Было изрезано насилием брата.–Сколько же времени потребуется,Чтобы исцелить эту утрату???Девятнадцатое июня. Дождь.Рэмину подвергли гипнозу.– Что же произошло двадцать третьего мая?– Я сидела в шкафу.– Почему там сидела?– Боялась. Мой братик, что-то делал.Что-то плохое. Я слышала дикие крики и вопли.Я боялась дышать...– А дальше?– НЕТ, ПОЖАЛУЙСТА, НЕ НАДО, БРАТИК!НЕ НАДО МЕНЯ РЕЗАТЬ! Я БУДУ ДЕЛАТЬ,ВСЁ ,ЧТО ТЫ СКАЖЕШЬ, ТОЛЬКО НЕ НАКАЗЫВАЙ МЕНЯ!И тут она начала, будто в припадке, трястись,Рвать на себе волосы, то и дело вскрикивая:
– Не надо, братик! –Очнись!– Прости меня, братик. Я обещаю хорошей сестрёнкой.– Ты хорошая сестрёнка, Канабе Рэмина.– Тебе ведь нужна младшая сестрёнка, учитель?И пока в её сердце живёт старший брат,Она так и будет смерти желать.– Да, я буду твоим братом, Рэмина?