Такие истории обычно заканчиваются плохо... // Bucky Barnes // mobsters!au (1/1)

—?Я знаю, кто вы, мистер Барнс, такие истории обычно заканчиваются плохо. Она снималась в фильме, где золотая девочка отдала свое сердце подлецу, играющему в кошки-мышки с законом, и прекрасно помнит, как на премьере заливалась слезами вместе с расчувствовавшимися зрительницами, не сумевшими эмоции приструнить. Это всегда фатально, это всегда катастрофа, это всегда миг счастья короткий, за который ей расплачиваться придется до конца своих дней. —?Но вы наслышаны обо мне. Да кто же не слышал в Нью-Йорке о Баки Барнсе, держащем в ужасе весь Бруклин? Она приезжая, прибыла сюда на съемки, и даже до нее уже дошли слухи, что он на тот свет отправил несметное количество душ, и им отныне пугают перед сном детей непослушных вместо дьявола, уступившего ему свое место. Самодовольство сквозит в каждом его жесте, пробивается дерзким, несгибаемым взглядом из-под темных ресниц, обрамляющих льдисто-голубые глаза, но при этом он подчеркнуто галантен, если не считать того факта, что без приглашения, прислав до этого бутылку шампанского, уселся к ним за стол. Она отмечает, как безропотно замолк ее спутник, до этого пустословящий две недели, выпрашивая свидание-ужин. И понимает, что совсем не дрожит перед этим пугающим весь Нью-Йорк человеком, а должна бы. —?Да, вы?— местная знаменитость. —?Но вашу славу мне не затмить,?— Барнс дарит ей одну из тех ослепительных усмешек, от которых сердца сотнями вдребезги. И он мог бы вполне сойти за киноактера?— красивый, уверенный в себе, ах, каким же магнетизмом он обладает. Противиться ему сложно. Противиться ему ей не под силу. —?Я всего лишь ваш скромный поклонник, желающий, чтобы вы провели этот вечер в более достойной компании. —?А если я откажу? Ей хотелось бы, чтобы он начал сыпать угрозами, принудить пытался, хотелось бы посчитать его омерзительным, и не чувствовать, как в его присутствии закипает кровь, как от этой опасности рядом с ним кружится голова. Это первая их встреча, а уже роковой стала, она готова поклясться в этом. Баки Барнса она еще долго вспоминать станет, хотя должна вытеснить его поскорее из мыслей. —?Так тому и быть,?— разводит он руками,?— и, прошу, называйте меня Джеймсом. Это дозволено только вам. Она вручает ему мягкую вежливую улыбку, как обычным поклонникам, источающим фальшивые комплименты, как ее ненавистные лилии?— удушающий аромат. Отчего-то ей кажется, что Баки… что Джеймс лебезить попусту перед ней не станет, что он предельно искренен со всеми, напрашивается ли он на ужин или намеревается отобрать чужую жизнь. Но это не оправдывает его вовсе. Он преступник, и ей не пара. —?Вряд ли мы встретимся вновь, и я воспользуюсь этой привилегией. —?Вы с завидным хладнокровием терзаете мое сердце, но если бы только решились, обещаю, это было бы лучшее свидание в вашей жизни. Его огорчение неподдельное. И вспыхнувшая в груди искра превращается в толкающий в пропасть риска пожар. Ну что, вот что случится от одного ужина? С этим напыщенным индюком, что и слово вставить сейчас боится, лишь хлопает глазами покорно и бледнеет сильнее, превращаясь в поганку в галстуке-бабочке, она встретилась ведь. И, если признаться самой себе шепотком, звучащим в голове робко, то встреча с Джеймсом выглядит куда соблазнительнее, чем продолжение этого ужина. —?Мне кажется, я просто обязана согласиться, чтобы сбить с вас спесь, мистер Барнс,?— слова слетают с губ удивительно легко, а спутник ее уже на грани обморока. Взгляд льдисто-голубых глаз вспыхивает удовлетворением, и это делает Баки Барнса еще привлекательнее. —?Спасибо, что вернули меня к жизни. Хорошего вечера. Он дотрагивается до изящной ладошки, спрятанной в перчатку в тон платью, рукой, что по локоть,?— если не по плечо,?— в крови, и, без позволения поднеся ее к губам, оставляет на костяшках поцелуй, как клеймо о заключенной сгоряча сделке. Не пожалеет ли она о ней? Ответ ей неведом, даже когда ее тонкие пальчики проходятся ласково и осторожно по лепесткам роз кроваво-алых, в цвет ее помаде?— и последних минут жизни несчастных, коим довелось повстречаться с Баки Барнсом и встречу эту не пережить,?— букет доставили в номер отеля в аккурат к ее возвращению. Место его прикосновения все еще полыхает, будто преграду преодолев из истлевшей вмиг ткани, пламя добралось до фарфоровой плоти и въелось в нее навечно. Но страха перед свиданием?— и перед Джеймсом?— в груди у нее по-прежнему нет.*** Ее карьера хрустит под подошвами туфелек осколками разбитой и недостижимой мечты отныне, похороненной трогательным обетом. Джеймс проклинает сгоряча всех, кто посмел перекрыть ей кислород, и угрожает подвесить каждого из них вниз головой вместо шаров на разлапистой рождественской елке. Она морщит носик, глядя на мужа, и крутит колечко, опоясывающее безымянный палец. После свадьбы от нее отвернулись почти что все, кто был дорог. Немыслимо?— одна из самых ярких звезд Голливуда вышла за гангстера. Добровольно! О, если бы у нее кто-нибудь поинтересовался, она бы ответила без тени сомнений, что последует за ним даже в ад, если так будет нужно. Но она знает, что ни Баки Барнс, все еще бесчинствующий в Нью-Йорке, ни Джеймс, наедине такой чуткий, внимательный, и умеющий любить всепоглощающе и безгранично, никогда об этом ее не попросит.