It's only September // Chris Evans (1/1)

—?Когда ты грозился похитить меня ото всех, я не это себе представляла,?— бурчу под нос, ерзая в скрипучем кресле-качалке с облупившейся краской?— пестро-полосатый, потрепанный жизнью плед все норовит соскользнуть на деревянный настил террасы, а вместе с ним постепенно соскальзываю и я. Да, заикнувшись о побеге, я рассчитывала на Диснейуорлд или осенний вояж по Европе, но все это для нас с Крисом из области фантастики, и не более чем несбыточные мечты. Живем вместе, а выбираемся на совместных отдых чертовски редко?— графики не совпадают, и либо он бороздит лыжные трассы в компании верных друзей, либо я покрываюсь бронзовым загаром, грея бока на побережье. Обязательно порознь. Сентябрь так вообще коту под хвост: у Эванса сплошные переезды с одного места съемок на другое; я же пыталась не сойти с ума от дедлайна?— разом навалилось все, будто кто-то опрокинул мне на голову содержимое шкатулки Пандоры. И я даже по-человечески истосковаться по Крису не могла?— времени совершено не было,?— а теперь, когда мы вместе, страшно признавать, что мы умудрились отвыкнуть друг от друга и познаем ежедневную близость заново. То еще испытание. Я бы предпочла очередной рабочий завал, с ним я хотя бы знаю, как бороться. —?Для перезагрузки лучше места не найти, принцесса. Крис выныривает из дома с бутылкой пива и чашкой глинтвейна. Облачко пара над ней моментально наполняет округу запахом горячего вина и пряностей, а от тепла голубой керамики с забавными котятами продрогшие подушечки пальцев немного покалывает. Перезагрузки наших отношений или вообще восприятия и мировоззрения? Я запуталась. В этой глуши время словно застыло, как загустевшая начинка тыквенного пирога, которой заляпаны все деревья в округе и пожухлая трава, усыпанная сухой листвой. Странное место. Тут хочется сделать глубокий вдох, и от него же раздирает легкие?— воздух такой чистоты лучше потреблять в малых дозах; зато книги мгновенно поглощаются от корки до корки, и шелест страниц звучит совсем иначе. И моя реакция на Эванса иная?— мы будто очутились в параллельной вселенной, где от его дыхания вскипает кровь, а шепот и вовсе вводит меня в полуобморочное состояние, как было в самом начале наших отношений. Только вот если все это нам на пользу, почему волнение обездвиживает, а не толкает в его объятия? Крис чувствует напряжение, скопившееся у меня под кожей, или и вовсе испытывает аналогичные эмоции, потому держит дистанцию в два шага?— при желании их легко преодолеть,?— но я отчего-то нещадно медлю?— предпочитаю бродить взглядом по склонам пика с шапкой из снега, как из взбитых сливок, разрезающего горизонт. —?Не стану с тобой спорить. В конце концов, я твоя заложница: ты меня сюда привез, тебе и увозить. —?Это дело добровольное,?— возражает он, даже не глядя в мою сторону. —?Холодает. Зайдешь в дом? Не хочу, чтобы ты заболела. На мне просторный свитер, джинсы и теплые носки. Это маловероятно. Но холод и правда пробирается под кремовую шерсть, расползаясь от пальцев, сжимающих чашку, до самых плеч. —?Не желаешь тонуть в платочках и сиропе от кашля? Понимаю,?— киваю, поджав губы. Надо бы держать язык за зубами, чтобы все не пошло прахом. —?Просто забочусь о тебе, глупышка,?— укоризненно ворчит он, разделавшись с третью содержимого бутылки в один большой глоток. Вздохнув, снимает свой жилет и накрывает меня им под переполненный протестом рык?— я в состоянии самостоятельно сходить за курткой, если окончательно замерзну; пока же все в порядке. Относительно. —?Не засиживайся, ладно? Я пойду в дом, меня там ждет… Оборвав фразу, Крис удаляется. Осознает, наверное, что я хочу побыть одна. Сквозь стекло раздвижной двери я вижу, как он опускается в глубокое кресло, стоящее перед камином, и не моргая смотрит на огонь. От вязаного воротника жилета слабо пахнет его одеколоном: аромат почти выветрился, но еще уловим, если уткнуться в него кончиком носа, стараясь вобрать все вдохи до последней капли. Разогретая корица с гвоздикой, наоборот, почти не ощутимы?— все пространство занято им. Как раньше. Когда мы не могли насытиться друг другом, сумасшедшие, одержимые, влюбленные. Сумерки всевластной дымной серостью наползают на покрасневшие кленовые верхушки, приглушают все оттенки осени, превращают в грязное мрачное месиво, практически неразличимое в полумраке,?— вечереет здесь быстрее, чем в городе, залитом уличным освещением, как маячками надежды. То ли от холода, то ли потому, что придышалась уже, я больше не различаю запаха Эванса. Внутри будто дрожит, перед тем, как лопнуть слабой струной, красная нить. За сотни миль от привычной суеты чувство нехватки чего-то родного и невыносимо, немыслимо близкого в разы сильнее. Хорошо, что я приехала сюда не в сентябре, иначе точно свихнулась бы. Обняв жилет и прихватив опустевшую чашку, прокрадываюсь в дом, как воришка, нацелившийся на самое ценное, что припрятано в нем. Мое сокровище после выпитой третьей бутылки пива дремлет все в том же кресле. Приблизившись тихонько, я дотрагиваюсь ладонью до плеча Криса, прежде чем опускаюсь к нему на колени. Он, словно и не спал вовсе, мгновенно заключает меня в объятия, возможно, крепче необходимого, но чем ощутимее его прикосновения, тем мне лучше. Нырнув в тепло комнаты, я словно расцветаю сама, не только румянец разгорается у меня на щеках. Кажется, что в грудной клетке зарождается весна, а осень, царствующая в округе, провинившись, осталась за дверью. Поутру я встречусь с ней вновь, но пробраться в душу и сердце она уже не сможет?— место там занято Крисом. Иногда я думаю, что навечно. —?Здравствуй, принцесса. Теперь по-настоящему,?— с усмешкой бормочет Эванс, пальцами путаясь в моих волосах. Удивительно, мне даже не потребовался поцелуй истинной любви. Наверное, я все-таки поддельная принцесса, но Крису это не доказать. —?Если бы ты только знал, как я по тебе скучала…