Хорнябрь: не кончишь, пока не разрешу, лошончики, NC-17 (1/1)

Тончик не любит ждать. Ещё больше он не любит, когда ему что-то запрещают — плохие ассоциации из детства и дворовой жизни. Повзрослев, он разрешает себе всё, но Лало другой. Он не даёт ему пройти в шатёр на цыганские собрания, зажимает рот рукой, чтобы не издавал лишних звуков, и не даёт кончить, когда этого хочет сам Тончик.Лало шепчет какую-то ерунду ему на ухо на цыганском, посасывая мочку, и тихо смеётся — этот едва различимый смех растекается по жилам, заставляя Тончика сильнее поджиматься от нетерпения. Он тянется для поцелуя, с жадностью впиваясь в смеющиеся губы, кусает и утробно рычит, пытаясь глубже насадиться на член. Лало обнимает его одной рукой, подрачивая так медленно, что Антону хочется выть.Мокрые волосы липнут ко лбу, Тончик хмурится, покачивая требовательно бёдрами и сжимая член Лало, который выходит почти целиком. Лало бьёт его по ладони, не давая перехватить инициативу, из-за чего Тончик снова кусает его припухшие губы.Время тянется как нуга, Антон запрокидывает голову и сдавленно стонет — он насаживается, стоит Лало отстраниться хоть на сантиметр, и толкается в кулак, чувствуя, как щекотно капает смазка.— Я тебя убью, Лало, давай быстрее.Лало щурится, вообще убирая руки, и кладёт обе ладони Антону на бёдра, расслабленно их поглаживая. Тончик едва не плачет, жмурясь, и вдруг кончает, не сдерживая вскрика. У него всё чернеет перед глазами, член пульсирует до боли, когда Лало вновь обнимает его пальцами. Всего пара движений и Тончик содрогается снова, обессиленно падая спиной на подушки.Лало наклоняется и смазанно целует его в предплечье — всё ещё посмеиваясь.Антон манит его ближе, вытягивая онемевшие ноги. Лало всегда находит, чем его удивить.