10 глава (1/1)

Он не понимал что происходит. Все вокруг вертелось и кружилось. Звуки были слишком громкими, свет слишком ярким, а смерть брата чертовски нереальна.Он ненавидел себя.Когда он приехал на следующее утро от Джона, наполненный решимостью поговорить и наконец-то выяснить отношения, квартира встретила его странным молчанием.Он подумал, что брат ещё спит и решил, что кофе будет отличным предлогом, что бы начать тяжелый разговор.Он пока не знал, что будить уже некого.Когда же он зашел в комнату с двумя чашками ароматного напитка, крик застрял в его горле.Единственным звуком в мертвой тишине был грохот падающего подноса и звон посуды. Черные реки, словно кровь, растекались по полу в причудливые узоры. И все. Он не помнил, как Альфис и Андайн вошли в квартиру. Он не помнил, как Джон оказался рядом, как его вывели из комнаты, которую он теперь и в мыслях своей не назовет. Не помнил, как миссис Дриимур поила его очень горячем чаем, как Чара держала его за руки и что-то обещала ему.Не помнил, как оказался на кладбище, под проливным дождем, в неудобном, тесномчерном костюме. Как король Азгор читал надгробную речь, которую вообще-то должен был читать он. Не помнил, как вновь оказался совершенно один, в пустой, темной, холоднойквартире. События размытыми картинками пролетали мимо и были похожи на странный сюрреалистический фильм. Он очнулся только когда мыл посуду. Мыльные разводы въелись в манжет пиджака, мокрая ткань неприятно холодила кости запястья.Что-то щелкнуло в голове, и он быстро метнул взглядна календарь, висевший на холодильнике.Неудобный, черный, тесный костюм болезненно стискивал душу.Похороны Санса были две недели назад.***Мэнни пытался сдержать довольную улыбку, получалось из рук вон плохо..То, как комик быстро нашел общий язык с Глотисом было невероятным. Впрочем, чему удивляться?Демон был игроманом со стажем, Санс, как выяснилось, тоже.Каким чудом они прошли в клуб Максомино оставалось догадываться. Казалось, громкие голоса обоих можно было услышать в самых дальних закоулках Рубакавы.По крайней мере, возле старого морга точно.Калавера с удовольствием докуривал очередную сигарету, разглядывая вечную спутницу загробного мира - Луну, и наслаждался одиночеством.

Он готовился к дальнему путешествию. Но перед этим хотел испытать судьбу ещё раз.Словно услышав его мысли, Смерть, цокая каблуками, подошла к перилам и, кокетливо облокотившись, закурила.-Говори - стальным голосом приказала она. Мэнни не нужно было повторять дважды.-Госпожа, он заслуживает большего, чем золотой экспресс. Позвольте ему. Прошу ,- скелет сделал очередную затяжку,- я никогда не встречал таких как он. И он точно не заслуживает такого конца.-А какого конца он, по-твоему, заслуживает? - шепотом спросила Она.-Счастливого. Как и каждый из нас.Они молчали, вслушиваясь в окружающие звуки. Мэнни был готов поклясться, что слышал громогласное ?КИС-КИС-КИС!? и ?ВАШУ ЧЕРТОВУ МАТЬ!?. Кому принадлежат эти голоса можнодогадаться. Калавера сделал последнюю затяжку, выкидывая сигарету. Яркий огонек фильтра, мгновенно погас под порывомневесть откуда взявшегося ветра. Он ждал её решения.- Тебе нужно торопиться. Тебя ждет дальний путь. Что касается Санса, - стряхивая пепел, продолжала Госпожа, - ничего обещать не буду.-Спасибо.- тихо сказал скелет. Ему нужна была хотя бы надежда.Громкий шум аплодисментов, доносившийся из огромной арены клуба, вывел его из оцепенения. На площадке возле старого морга он был один.*** Папирус пытался вернуться к прежнейжизни. К той самой чертовой, скучной однообразной жизни, что была у него до возвращения брата. Он надеялся, что это будет просто, но каждый раз возвращаясь домой с работы, надежда таяла как первый снег.Квартира, ранее встречавшая его уютным молчанием, теперь приветствовалаугрюмой тишиной. Казалось, даже стены дома, навсегда поглотившие предсмертные мольбы старшего брата, с горьким осуждением давили на него.Быстро снимая с себя пальто Папирус, стараясь не смотреть на дверь тойкомнаты, прошел на кухню. Психологстарался проговаривать про себя каждое действие, что бы в голове даже мысли не возникало о Сансе.Вот он берет чайник, наполняет его водой и ставит кипятиться. Затем из кухонного шкафа берет кастрюлю, а с верхней полки - пачку спагетти. Заглядывает в холодильник, там на нижней полке, в специальном отделении лежат свежие помидоры и зелень, в самом дальнем уголке под кучей других овощей лежит…пачка сосисок для хот-догов.Овощи валяться из рук, Папирус падает на колени.Старый ворчливый чайник тщетно пытается заглушить его рыдания. На следующий день он решает отказаться от готовки на какое-то время. Утром он тщательно проверяет все полки на кухне, каждый закуток, что быслучайно не наткнуться на что-либо ещё. В итоге, в мусорный бак отправляются банка кетчупа,покрытые плесенью булки для хот-догов и та несчастная пачка сосисок. После он делает генеральную уборку всего дома и находит под диваном одинокий грязный носок.Истерика вновь душит его. Папирус приходит в себя когда за окном уже темно. Он пытается встать, но ноги дрожат и не слушаются его, а в голове гулко пульсирует боль. Он дотягивается до пульта и включает телевизор. Голос местного ведущего новостей, вещающего о приближающихся праздниках, странным образом успокаивает его. Он сидит на полу,вытянув непослушные ноги, облокотившись на рядом стоящий диван, и засыпает под прогноз погоды. Ему сниться вечно заснеженный Сноудин, мама и брат.Ты думаешь, что даже самый худший человек может измениться...?Папирус просыпается среди ночи. Он не может понять, что его разбудило, и спихивает все на работающий телевизор.Он поднимается и идет в душ. Теплые капли омывают усталые кости и немного успокаивают. Он делает воду по горячее, увеличивает напор и снова начинает проговаривать все свои действия.Вот он берет большую щетку, с жесткими щетинами. Такая, которая отмоет грязь, но не оцарапает кости. Он сам выбирал. Затем гель для душа- банановый, его любимый. Проходит по всем костям, вспоминая латинское название каждой, и когда доходит до os pubis* слышит как кто-то зовет его.Он останавливается, тщательно прислушиваясь, но в конце концов снова продолжает мыться, греша на не выключенный в гостиной телевизор.Вылезая из душа он чувствует себя немного лучше, но гулкая боль в черепушки периодическивспыхивает. Он решает заварить себе чай. Проходя мимо той самой двери, он останавливается, буквально пришпиленный страхом к полу.Он слышит за дверью голоса.Он слышит за дверью голос брата.Какое-то время он стоит не двигаясь. Включённый телевизор бурчит вгостиной. Папирус как можно тише подходит к двери и прислушивается. Тишина.-Послышалось, - тихо говорит скелет вслух, - просто послышалось. Он идет на кухню, заваривает чай, делает погромче телевизор и пытается вникнуть в суть поздней передачи.-Хех. Не уж то ты подумал, что я и вправду буду тут просто стоять?Папирус сидит на диване, схватившись за голову, и медленно раскачивается туда-сюда.

-Послышалось, послышалось, послышалось…-медленно про себя повторял скелет,- Все это не может быть правдой.-Папирус, тебе что-нибудь нужно?Дикие рыдания снова начинают душить его.

*** Проснувшись на следующее утро, он спихивает все на расшатавшиеся нервы и горькое чувство вины. Он проходит в ту самую комнату и, естественно, ничего не обнаруживает, кроме по-прежнему застеленной кровати, рабочего стола и книжных полок.Папирус обзванивает всех своих пациентов и сообщает им об преждевременном отпуске. Никто не возражает, а миссис Л’икрид только соглашается с ним и желает ему хорошенько отдохнуть.-Мне нужно это просто пережить,- решает для себя психолог и идет в гостевую комнату где переодевается и ложится спать. Он просыпает ближе к вечеру, отдохнувший и наполненный решимостью. Заполночь он снова слышит голоса, но теперь без страха подходит к комнате и пытается в неё войти. Дверь не поддается.

-Что за черт?!Он идет в коридор и ищет запасной ключ, но даже с ним дверь не открывается. Страх медленно ползет по костям, Папирус пытается взять себя в руки и найти логическое объяснение происходящему.-Замочную скважину заело, - он наклоняется, что бы посмотреть в чем дело и видит по тут сторону двери… Санса.Живого, по прежнему улыбчивого, Санса. Он стоит возле их общего когда-то дома в Сноудине и разговаривает с кем-то.Папирус отпрыгивает от двери, со всей силы приваливается к ней плечом и наконец-то врывается в чертову комнату.И, естественно, ничего не обнаруживает, кроме по-прежнему застеленной кровати, рабочего стола и книжных полок.-Боги! О Боги…,- скелет медленно сползает на пол, глядя в пустоту,- я схожу с ума. В следующую ночь он сидит у двери и ждет. И снова, глубоко за полночьначинает слышать голоса. Теперь он не пытается войти в комнату, скелет приникает к замочной скважине, как к окну и начинает наблюдать. Вот он сам, в своем неизменном боевом костюме борется с кем-то, а затем рассыпается в прах. Затем Санс стоит на коленях возле его останков, аккуратно обхватываеталый шарф, плачет и просит прощение. Такая картина повторяется множество раз, но затем что-то неуловимо меняется. Постепенно комик перестает плакать, не разменивается на пустые обещания о мести, а просто идет дальше, по пути хватая все тот же алый шарф. Он идет уверенно, крепко, наполненный решимостью все изменить, но каждый раз терпит фиаско.

И наконец наступает ТОТ самый день. Психолог его помнит слишком хорошо.Он сидит в комнате, рассматривая свои драгоценные фигурки, и что-то весело напевает себе под нос. В этот момент входит его брат.Затем вспышка, Бластеры, кости атак, что приковывают его к кровати и ненавистная психологу веревка, его постоянная спутница последующих долгих месяцев заточения.Санс рыдает и просит прощение. Папирус плачет и боится даже взглянуть на брата. В какой-то момент видение уходит. Солнечные лучи медленно проникают сквозь окно комнаты, предвещая начало нового дня. Скелет идет в гостиную и ложитьсяспать. Он чувствует, что следующая ночь все решит.*** Громкий стукв дверь разбудил её. Она знала, что Чара ещё не спит, но решила что сама откроет дверь.В связи с поступлением МТИ**, дочь гостила у неё не так часто, и, как правило, все дни и ночи на пролет работала. Поэтому, войдяв гостиную, она слегка удивилась.-Чара, милая, почему ты не откроешь дверь?Девушка сидела в кресле перед камином, медленно шевеля угли старой кочергой и ничего не ответила. Стук стал нетерпеливей.-Что? Дитя! Будь добра в следующий раз, коли ты находишься в гостиной, не полениться и открыть дверь!Ториэль ринуласьк двери, наконец-то открывая её. На пороге стоял взьерошеный и злой психолог. Мисс Дриимур заволновалась.-Папирус, что…-Мне необходимо поговорить с Чарой, - перебивая Ториэль жестко начал скелет, - срочно.-Ночь не лучшее время для разговоров,- странное беспокойство появилось в душе матери. Такое бывало, когда её дочь хотел кто-то обидеть. Была ли это интуиция или материнской инстинкт она никогда не задумывалась. Важно то, что это ощущение ещё никогда её не подводило.- Тори, это срочно, - начал было психолог, но теперь наступила её очередь его перебивать.-Нет, - строго, с нотками угрозы сказала она, - во-первых, мисс Дриимур, а во-вторых, ещё раз нет. Дитя спит, все разговоры завтра.-Она не спит, -зло сказал скелет,затем поднял на монстра-босса алые глазницы, полные злобы и гнева, и призвав свои кости вонзил их в не успевшую среагировать Ториэль.-Мне дико жаль мисс Дриимур, - усмехаясь сказал скелет, кучке праха под ногами.

Он прошел в гостиную где его, он знал, уже ждет девчонка. Она, казалось, никак не среагировала на столь скорую кончину своей названной матери. Спокойно сидела перед камином, вытянув стройные ноги по ближе к огню, и мило улыбалась.-Хвала Богам! Хоть кто-то прикончил это козу с гипертрофированным материнским инстинктом,- громко вскрикнула она, победно подняв руки вверх, - ты не представляешь, как она меня достала. Каждый чертов перезапуск ?Дитя то, дитя се!?. Покоя от неё не было. Так что, - она быстро вскочила с кресла и изящно поклонившись, продолжила, - покорнее благодарю!Папирус стоял неподвижно словно статуя, алые глазницы полыхали, а тройка бластеров за спиной покорно ждала команды.-Зачем? - наконец-то после долго молчания спросил скелет.- Вы так похожи с братом. Оба задаёте совершенно бессмысленные вопросы! - с грустью ответила Чара, снова падая в кресло - Неужели не очевидно? Мне скуууучно! Я прошла все возможные дороги, услышала все диалоги и решила двигаться дальше.- То есть, если бы тебе не было скучно, ты так и продолжала убивать всех направо и налево в Подземье, и монстры никогда бы не увидели поверхность?-Именно, но твой братик мне нервы подпортил. Видишь ли Папирус, он помнил каждое моё действие, каждое мое слово и постоянно преподносил мне сюрпризы. Если бы не он, - улыбаясь, продолжала девчонка,- никто бы из вас никогда не увидел солнца. После смерти, он каким-то образом отматывал все назад и мне приходилось начинать все сначала, пока…-Пока, меня заочно не похоронили,-продолжил за неё Папирус, - он не предложил тебе сделку.-Ага, - девчонка взяла в руки кочергу, и снова начала шевелить тлеющие угли, - он предложил мне новую ветку действий и диалогов. Ведь в этом перезапуске, ты ещё не начал тренировок с Андайн и не знал Альфис. Для меня все было новым. В замен, я лишь не должна была никого убивать и выйти на поверхность, - тихо продолжала девчонка, - но все как-то закончилось слишком скучно.

- Слишком скучно?- Папирус еле держал себя в руках, - Я тогда чуть не убил родного брата!- Вот именно, ?чуть?,-спокойно говорила девчонка ,- я обещала твоему брату никого не трогать, в том числе и его. Вот если бы ты убил его тогда, - Чара подняла взгляд на скелета и дико улыбнулась. Папирус вздрогнул от ужаса.-Ты знала…-Что Санс константа Вашего мира? Ваш чертов Бог? - она рассмеялась, громко, искренне, - Конечно я знала это. А знаешь, что самое прекрасное?- спросила Чара, и не дожидаясь ответа, пояснила,- Санс ленивый! Ленивый Бог, который не может ничего исправить! Все что он может делать это возвращаться на исходную точку, в слепой надежде, что в этот раз будет по другому. Но что самое прекрасное,- девчонка продолжала безумно улыбаться, - он сам не знает какой силой он обладает! Он тупой!-Нет, ты не права, - Папирус поднял голову и спокойно посмотрел на Чару. Сейчас этот разговор казался ему каким-то неуместным и глупым, - Он не тупой и не ленивый. Он просто не знает как все исправить.-Разве это не одно и тоже? Впрочем, сейчас это не важно! Он мертв, причем без моей помощи, осталось дождаться перезапуска и мир снова станет ярче! - Чара откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. Сейчас она напоминала психологу наркомана, который отчаянно ищет дозу. Он хотел развернуться и уйти, но передумал. Слишком долго она оставалась безнаказанной.-Нет. Просто тогда меня не было рядом.*** Чара тряслась в нестерпимых судорогах, захлебываясь собственной кровью. Грудную клетку обжигала адская боль, руки были прикованы к полу костяными копьями, в животе торчала раскалённая кочерга, а ноги были вывернуты под неестественным углом. На грани сознание пронеслась нечеткая мысль: она должна уже умереть, не от ужасных ран, а от болевого шока, но мысли снова затопила цунами накатившей вновь боли. Её душа светилась синим.Папирус медленно обливал бензином все вокруг.- Мы оба знаем, что это тебя не остановит, - запыхаясь говорил скелет, - но пусть это будет для тебя уроком. Прочувствуй момент!- сказал психолог, хватая огненную деревяшку из камина.Чара собрав последние силы и наплевав на все свои принципы попыталась попросить о пощаде. Рот снова наполнился кровью.-Что? Не понимаю, о чем ты говоришь, - улыбаясь проговорил скелет, - попробуй язык жестов.Копья с обжигающей болью вышли из запястья и с огромной силой воткнулись вновь.-Ах прости, совсем забыл, - все так же улыбаясь, продолжал психолог,- ты не знаешь язык жестов. Но могу предположить, что ты просишь меня о пощаде?Чара кивнула из последних сил, голову прострельнула новая искра боли.-Что ж, позволь мне задать тебе ещё одни вопрос, - Папирус аккуратно наклонился к ней, нежно убирая окровавленную прядь волос с её лица. Она зажмурилась.-Как ты думаешь, - тихо начал скелет, - даже самый худший человек может измениться? ***Папирус медленно шел домой.

Ночь была прекрасной: снег тихо кружился, падал на лужайки и крыши домов, превращая город в заснеженное царство.Яркое зарево полыхало в дали, но это был не рассвет.

Он шел, наслаждаясь странным чувством удовлетворения. Напряжение, которое он испытывал на протяжении девяти лет, медленно отступало. Звуки сирен пожарных машин гудели где-то поблизости, но ему не было никакого дела.Он шел домой.Он шел к брату.