6. Препятствия - Ханна (1/1)
Ханна думает о своём однокласснике Клэе Дженсене. Почему она оттолкнула его? Почему не дала ему шанса помочь ей, не смогла сказать лично хотя бы часть того, что рассказала на записи номер одиннадцать? О том, как много он для неё значил, о том, что был для неё лучом света в том мраке, что всё это время сгущался вокруг и внутри неё. Она не знает. Возможно, она боялась сделать всё ещё хуже. Возможно, просто не знала, как говорить с ним прямо, лицом к лицу. Теперь он, наверное, её ненавидит. А если не услышит той записи, то так никогда ничего и не поймёт. Или всё же, у неё ещё есть второй шанс? Но даже если и есть, значит ли это, что она им воспользуется? Слишком много вопросов, надо сосредоточиться на дороге.- Вы свернули не туда, - подтверждает эту мысль навигатор. Коротко выругавшись, Ханна пытается понять, как обойтись без долгого объезда. Это уже не в первый раз, как бы не опоздать. Если это, конечно, вообще что-то значит. Сомнения мучают её с каждой минутой всё сильнее, но она старается их не замечать. Что делать, когда закончится эта дорога, она даже представить не может. Плана нет, даже приблизительного, да и откуда ему взяться, если не знаешь, чего ожидать. Так проходят целые часы – в размышлениях, сомнениях, мыслях идущих по кругу, попытках не заблудиться и уговорить себя не свернуть не туда намеренно. Несколько раз она включает диктофон, но, не зная, что говорить, выключает его снова.К вечеру Ханна понимает, что в рассчитанное навигатором время она не укладывается. Судя по карте, она только подъезжает к Линдси, хотя должна была, как минимум, проехать Толедо. Тем не менее, времени до полуночи ещё полно. Если сейчас она будет внимательнее, то окажется на месте заранее, и, возможно, успеет что-нибудь придумать.Ближайшие полчаса она, и правда, полностью сосредоточена на дороге. Постепенно мысли её проясняются, сердце бьётся размереннее, а лихорадочное возбуждение наконец уступает место усталости. Почти бессонная ночь даёт о себе знать, и Ханна и с трудом подавляет зевок, чувствуя, как её веки наливаются тяжестью. В баке почти не осталось бензина, и она сворачивает к ближайшей заправочной станции. Машин на заправке почти нет. Ханна сбавляет скорость, чтобы подъехать к колонке. Перед глазами проплывают полупрозрачные круги, похожие на летнее марево. Картинка перед глазами становится немного смазанной, и будто бы отдаляется... Она бежит сквозь узкие длинные коридоры, бежит со всех ног, стремительно рассекая воздух. Она открывает двери, оказываясь в других, незнакомых ей помещениях, и ни на миг не сбавлет шага. Она пересекает неестетсвенно чистую просторную кухню, школьные классы, коридоры с рядами одинаковых серо-синих шкафчиков, чужие гостиные, где неподвижные, как маникены, пары смотрят выключенные телевизоры. А затем она распахивает тяжёлую деревянную дверь, и оказывается в своём собственном доме, вот только кругом всё какое-то серое, пыльное, тусклое, и мебель накрыта полиэтиленовой плёнкой. Она бежит вверх по лестнице, бежит сквозь собственную опустевшую комнату и, спотыкаясь о лужу окрашенной красным воды, чуть не падая, врывается в ванную. И замирает в оцепинении, видя себя, безвольно сидящую в ванне с опустевшим, бессмысленным взглядом, устремлённым в никуда. Ханна хочет закричать, но плотная тяжёлая тишина заглушает все звуки. Она не может уйти, не может очнуться и не смотреть. И вдруг, сквозь липкий ледяной ужас и звон тишины, пробивается голос:- Не уходи! Ханна вздрагивает, и перед глазами вновь встают смазанные очертания заправки, а в сознание с новой силой врываются врываются звуки. Она выключает радио, пытаясь найти источник голоса, который всего мгновение назад слышала так отчётливо, будто он прошептал эти слова ей в самое ухо. Но голос тает, словно его и не было. У Ханны дрожат руки, и её пробивает озноб. Сны с указаниями ночью, кошмарные видения в полудрёме, теперь вот ещё и слуховые галлюцинации – что дальше? Она часто дышит, пытаясь успокоиться. На короткий миг ей кажется, что в воздухе повисло предчувствие грозы и вот-вот грянет ливень, но это ощущение тут же рассеивается. За окнами её авто –тёплый и ясный осенний вечер.Почти не глядя, она сдаёт назад, чтобы не столкнуться с заправочной колонкой, медленно разворачивает машину, и вдруг слышит пронзительный писк, чувствуя, как заднее колесо сталкивается с каким-то предметом, отбрасывая его в сторону. Ещё толком не сознавая, что произошло, девушка останавливается, и пулей вылетает из машины. К счастью, на заправке почти пусто, и она быстро находит источник отчаянного писка. На асфальте позади машины лежит и пронзительно скулит щенок бассета, весь в грязи и ушибах, как старый футбольный мяч. Несмотря на то, что цепкий ужас видения всё ещё не даёт мыслить ясно, девушка всё же отмечает две вещи: ошейника нет, крови немного.?Что я наделала?!? - думает она, и тут же понимает, что этого бы не случилось, если бы она не отложила свой план на день, не поехала бы в этот чёртов Детройт. Она вдруг отчётливо вспоминает ту аварию после роковой вечеринки у Джессики, когда её школьная приятельница Шерри сбила дорожный знак. Тогда всё закончилось аварией и смертью человека лишь потому, что она, Ханна, ничего не сделала, чтобы заставить подругу остаться и позвонить в полицию. Казалась бы такая незначительная вещь, и такие ужасные последствия. И вот сейчас всё повторяется, только за рулём она, и сбит отнюдь не дорожный знак. Если бы её уже не было в живых, думает Ханна, всем было бы только лучше. Она снова стала проблемой, причинила боль живому существу. Видимо, не стоило пытаться, и она не заслуживает спасения. ?Да, но ведь он-то заслуживает?, - одёргивает себя девушка, глядя на несчастного щенка. Может быть, для неё всё и потеряно, но для него – ещё нет. Она утирает слёзы рукавом своего джинсового жакета, а затем скидывает его, чтобы осторожно завернуть щенка, который даже не думает сопротивляться, и только скулит от боли. Кажется, его правая лапа полностью перебита, бок помят и весь оцарапан, но, самое неприятное – изо рта идёт кровь.- Потерпи, - шепчет ему Ханна по дороге к своей машине.
- Пожалуйста, только не умирай, - просит она, укладывая его на заднее сидение.Следующий отрезок дороги кажется ей настоящим адом. Ближайший пункт ветеринарной помощи значится в Дирборне, и, хотя ехать туда всего ничего, тянется этот путь почтибесконечно. Когда щенок скулит, у Ханны сжимается сердце. Когда он замолкает, всё внутри холодеет, и она думает, что опоздала. Кроме того, теперь она старается не превышать скорость и следить за дорогой ещё внимательнее, чтобы не сбить кого-то ещё или не пропустить поворот. Когда она, наконец, находит ветеринарную клинику, больше похожую на складское помещение, щенок уже без сознания. Ханна осторожно прижимает его к себе, вслушиваясь в биение маленького сердечка, и не замечая красоты перехода от рыжих сполохов заката к тишине и внешней умиротворённости осенних сумерек.- Что у вас случилось? – спрашивает молодой медбрат, спешащий к ней навстречу по ярко освещённому коридору.
- Я сбила собаку, - всхлипывая, отвечает Ханна.- Сейчас её осмотрят. Пройдите за мной. В кабинете пахнет медикаментами и шерстью. Вдоль стен стоят клетки с животными, но Ханна не смотрит на них, взгляд её прикован к щенку, которого она так и не выпускает из рук. Буквально через несколько секунд к ним присоединяется высокая женщина с копной светлых с проседью волос и низким, почти мужским голосом. Женщина мягко забирает у Ханны щенка и кладёт его на стол для осмотра.- Это не твоя собака, милая? – спрашивает она, доставая стетоскоп из кармана халата.Девушка только качает головой, мимоходом отмечая, как нежно и бережно касаются щенка такие грубые на вид женские руки. Она хочет сказать, что не знает, как собака оказалась на заправке, что она её не заметила, но в горле стоит ком.
- И ты не знаешь, кто владелец? – женщина ощупывает бок и правую лапу щенка.Ханна снова беззвучно качает головой, крепко зажмурившись. – Ничего, отыщем по чипу.И думаю, с ней всё обойдётся.
- С ней? – тупо переспрашивает Ханна.- Это у нас девочка, - поясняет ветеринар, осторожно глядя щенка по голове и расправляя его смешные огромные уши. – И такая милая! Похоже, у неё сотрясение мозга, сломана лапа и несколько рёбер, и выбито пару зубов. Это не страшно, они молочные. Конечно, сейчас мы сделаем рентген, чтобы убедиться, что нет более серьёзных повреждений, но думаю, она справится. А тебе впредь надо быть осторожнее за рулём, хоть иногда и не уследишь. Порой они выскакивают просто из ниоткуда. Ханна не может ничего сказать, боясь разрыдаться, но она благодарна женщине за то, что та её утешает, а не винит. Она не знает, сколько времени проходит, пока оставляет свои данные и телефонный номер. Она всё повторяет, что полностью берёт на себя ответственность за случившиеся, это кажется ей особенно важным.- Скажите владельцам щенка, что я сожалею. Если они захотят связаться со мной…- Мы всё тебе сообщим.- И сообщите мне, что с ним… с ней. Я обещаю дождаться звонка! Никто не понимает, что стоит за этими словами Ханны, но еёнестабильное состояние вполне очевидно. Молодой медбрат предлагает ей выпить успокоительное, она отказывается. В конце концов, согласившись на стакан воды, и выслушав в очередной раз, что щенок, скорее всего, не пострадал слишком сильно, девушка покидает клинику.После ярко освещённого коридора ей кажется, что на неё обрушивается почти непроницаемая темнота, которую едва удаётся рассеять тусклому свету фонарей. Так незаметно наступает ночь.