- А я где был? - Не знаю, выходил куда-то (1/1)

Я возьму щебет земных птиц,Я возьму добрых ручьев плеск,Я возьму свет грозовых зарниц,Шепот ветров, зимний пустой лес…Роберт Рождественский Леонов, значит,?— думает про себя Павел, наклоняя фотографию советского офицера к свету. Летчик-истребитель, село Листвянка, Тисульский район, Кемеровская область… нареканий нет… зачем вообще ему дали эту щуплую папку с якобы личным делом, хорошенько подчищенным прежде? Чтобы Павел как следует рассмотрел фотографию и ежели что в толпе космонавтов своего узнал?.. Непонятно. ?Присмотрись к этому парню, ??— вот с какими словами ему вручали эту папку. А ведь он только-только станет одним из двадцати летчиков-космонавтов в числе первого советского отряда. Непонятно. Но если понятно —?то это ещё хуже: космонавты должны летать по двое, а продолжительное время в безграничном пространстве, где день сменяет ночь каждые 45 минут, не каждому выдержать под силу. Даже среди тренировок есть одна, где космонавт должен провести 10-15 суток в одиночестве. М-да. Советские ученые беспокоятся здесь не только о герметичности скафандра и ортодоксальности твоей кардиограммы. Павел Иванович взял фотографию ещё раз в руки: пожалуй что в этой папке она действительно единственная представляла хоть какую-то ценность. Ну что, ничего необычного: сепия, стандартная советская форма, выражение лица нарочито позитивное, наверняка мало похожее на лицо в жизни?— Беляев вспомнил свою такую же фотографию и едва заметно поморщился. Смешной этот Леонов, молодой, не потрепанный как будто. Глаза добрые?— это сразу заметно. И какая-то легкомысленность что ли, несерьёзность. Если бы Павел не знал насколько жёсткий отбор прошли 20 кандидатов на полет, в каких исключительных условиях должны были побывать, то, верно, давно бы уже счёл Леонова случайным. Павел вздохнул и убрал фотографию от глаз подальше, затем обеими ладонями вытер лицо с усилием. Кто знает, что ждёт на орбите? И смерть при выполнении задания?— вполне себе вероятный исход. Тут все это понимают, но никто не говорит. А почему? Да потому что за свою страну каждый не задумываясь отдаст жизнь, каждый здесь уже герой. А что до этого Леонова… не стоит сразу же его героически хоронить, в конце концов, ещё сорок раз поменяют как его самого, так и второго космонавта. Если вообще не комиссуют. А беспокоиться о каждом из этой череды?— так ведь никаких нервов не хватит. Сейчас только 1960-тый и впереди Бог его знает что. Весенний день радовал солнцем. Долгая дорога порядком умотала Беляева, он остановился у автомата с газированной водой и бросил в него копейку, нажал кнопку. Машина зашумела, заворчала, принимаясь наливать в граненый стакан пузырящуюся воду. Павел облокотился на автомат, подпирая большим пальцем нижнюю губу и щурясь от яркого солнца. Далеко, на широком поле для тренировок, бегали будущие космонавты. Отсюда они напоминали маленьких солдатиков с пусковым механизмом, одинаково сделанных, одинаково собранных, одинаково одетых. Это было странно и как-то даже обидно, ведь каждый из них был уникальным, лучшим среди равных. А теперь их выдрали из естественной среды обитания, приволокли сюда как на убой. А в итоге едва ли даже четверть из них полетит. Многих комиссуют ещё до полёта. А он, Павел Иванович Беляев, вообще пограничный летчик морской авиации пограничного возраста. Может и лучше, если комиссуют?.. —?Павел Иванович? Беляев слишком задумался, газировка уже хлестала через край стакана. Он обернулся и увидел, как невысокий, с детскими светлыми волосами человек спешит вынуть его стакан из автомата. —?Тут не стакан, тут ведро нужно,?— живое лицо новопришедшего освещено добродушной улыбкой. Беляев, совсем позабывший про воду, торопится принять из чужих рук свой стакан. —?Лёша Леонов,?— искренне, без ужимок и стеснения лейтенант протягивает руку Беляеву, и тот крепко её пожимает. У обоих мужчин липкие ладони?— яблочный сироп. —?Беляев. —?Я Вас узнал. Очень похожи по фотографии. —?Можно на ?ты?. Не такой уж я и старый. —?А, ага. —?Значит, тебе тоже показали моё личное дело. —?Не, это я на доске почёта фотографию видел. —?Мм,?— скептический Беляев наконец пьёт свою газировку, потому как в горле уже совсем пересохло. —?На завтра уже назначены тренировки,?— Леонов перебирал пальцами фуражку, которую держал в руках. —?Знаю,?— Беляев допил воду и поставил стакан обратно в автомат. Алексея позвали, оба летчика обернулись. —?Вот завтра и поговорим,?— поставил точку Павел, мельком рассматривая профиль Алексея. —?Ага. Ну, был рад! —?Леонов выглядел немного суетливо, как будто нарочно старался суетливо не выглядеть. Он протянул руку на прощание, на что Беляев усмехнулся, указывая подбородком на ладонь Леонова. —?Липкая. —?Ай, точно,?— Алексей тут же махнул рукой, и вместо рукопожатия отдал честь и убежал. —?Увидимся,?— уже в спину уходящему сказал Павел, шмыгая носом. Можно было сказать, что ?Лёша Леонов? понравился Беляеву. Павлу казалось, что с этим человеком будет легко. В сущности-то пока и судить было не по чему, но приятное впечатление летчик-истребитель о себе создать успел: в нём не было осуждения, как не было и желания выехать на чужом горбу. Беляев засунул руки в карманы брюк, развернулся и пошёл в часть: были для него на сегодня ещё дела.*** Леонов рисовал. Ему очень нравилось, как необычно на холст ложится краска. Как из обычных цветов получается целая палитра переливающихся из одного в другой полутонов и оттенков. Рисование его умиротворяло, помогало обдумать прожитый день. Он хорошо помнил, как давно, ещё в школе на уроке рисования, изобразил два гриба?— один большой, другой поменьше?— и травинку сзади. Чуть растушевал, добавил тени и все, пожалуйста?— рисунок на тему ?как я провел лето? готов. Учительница тогда почему-то жутко разволновалась, забрала у него рисунок и отнесла директору. Только потом Лёша узнал, что его картинка всем очень понравилась. Энтузиазма от знакомства с Павлом Беляевым хватило бы на троих. Он был самым старшим из всех, кого взяли в отряд космонавтов. И, можем быть, оттого выглядел таким рассудительным и спокойным. Широкоплечий, среднего роста, внимательный, надежный: Леонов сразу решил, что с таким напарником хоть на край света, хоть в разведку. Он знал, Беляев?— фронтовой герой, опытный летчик с большим количеством летных часов. Ему действительно удалось понюхать пороху, да показать японцам кулак. И Леонов непременно решил с ним подружиться. Лёша волновался немного, ведь он пообещал товарищу Главному, что, мол, без инцидентов, все как по маслу. А внутри ликовал?— наконец-то звезды стали чуточку ближе. Алексей с детства хотел быть летчиком, ещё когда увидел фильм про знаменитых летчиков-истребителей. Уже тогда знал?— никто его не переубедит и не остановит, сколько бы преград преодолеть ни пришлось?— за спиной уже расправились крылья. Так и случилось. А теперь вот космос. Не верится. Леонов нанёс ещё несколько мазков кистью и отошёл, чтобы оценить то, что получалось. Хм… Беляев выглядел каким-то разочарованным. Показалось? Может быть. Но Леонов был уверен, что новоприбывшего в отряд товарища так просто, с ходу, не поймёшь. Он точно в скорлупке. Люди, побывавшие на войне, всегда носят особый знак отличия?— и речь совсем не о наградах. Но ток жизнерадостности Алексея вопреки законам Ома уже тёк в сторону наибольшего сопротивления, и стремился дополнить угрюмость Беляева своей безмятежностью. Алексей чувствовал себя мальчишкой, но готов был тянуться за старшим коллегой выше, быстрее, сильнее. И уж наверняка знал, что другого напарника ему не нужно. Этот назначен судьбой. Если дадут полёт, конечно.*** Леонов выводил аккуратную ?Р?, последнюю из четырех букв, на белоснежном гермошлеме. Каллиграфические, точно машинописные, но с завитками?— чтобы все страны видели, кто первым оказался в космическом пространстве, даже если пленка зарябит. —?Ты его весь разрисуешь? —?раздалось из-за спины. Алексей отложил кисточку и обернулся, хотя и так угадал по голосу Павла Ивановича. —?Сергей Павлович не разрешил. Сказал ?ты советский космонавт или чучело на детском утреннике?? Беляев усмехнулся серьезному заявлению Леонова, прекращая подпирать косяк плечом и подходя ближе, чтобы из-за спины Алексея рассмотреть гермошлем поближе. —?Ну как? —?довольный Леонов обернулся на товарища, улыбаясь в ожидании реакции. —?Мой гермошлем только не трогай. —?Ага. Я его уже расписал. —?….Лёша,?— вздохнул Беляев, разворачиваясь обратно к выходу. Алексей только растянул ещё более довольную улыбку и вытер кисточку о тряпицу. —?Пошли. Общий сбор объявили,?— остановившись уже в дверях сказал Беляев. Леонов последовал за ним. —?Что-нибудь интересное будет? —?Угум. При всем отряде триумфально сообщат, что ты портишь советское имущество. —?Ты забываешь, что твой гермошлем я тоже украсил. Павел поднял руку, чтобы дать Алексею по шее, но тот, смеясь, увернулся. Отряд уже был в сборе. —?… приказом Совета Министров СССР постановлено: Леонова Алексея Архиповича и Беляева Павла Ивановича назначить основным составом группы, осуществляющей программу ?Восход??— первый в мире выход человека в открытое космическое пространство. Беляев Павел Иванович назначается капитаном, Леонов Алексей Архипович?— второй пилот. Точка. Вопросы есть? —?Никак нет! —?Никак нет. —?Вольно, разойтись. Леонов не дожидался команды, тут же обернулся к Беляеву с фразой ?не зря я гермошлем расписал!? и схватил его за плечи, как будто хотел вытрясти немедленно всю душу. Беляев, тщательно сохранявший до этой минуты непроницаемый вид, все-таки позволил себе улыбнуться. Тут, глядя на сияющего Леонова даже статуя бы не удержалась. Павел в ответ похлопал напарника по спине, товарищи по отряду окружили двух будущих героев, поздравляя и давая советы, наставления. Но самым счастливым был все-таки Алексей, так и светился, душа радовалась смотреть на него. Павел же не любил шума, потому поздравления принимал с лицом спокойным. Леонов почти сразу заметил, как Павел отделился от ребят и втащил его обратно в ?круг почета?. Радостно обняв будущего Капитана ?Восход-2? он широко улыбнулся и громогласно повторил ставшую крылатой Гагаринскую фразу: —?Ну что, Павел Иванович, поехали?