Часть 18. Подготовка (1/2)
Акихико вернулся в свою квартиру. От его внимательного взгляда не ускользнул коричневый седан, который следовал за такси, на котором он ехал от самого офиса Санто-Юстино. Войдя в вестибюль своей квартиры, он сразу же заметил пару незнакомых мужчин, слонявшихся там.
Писатель уже было задался вопросом, не разыгралась ли у него паранойя, но за многие годы жизни в семье Усами, он узнал слишком много вещей. В особенности после того, как его отец несколько раз подвергался специальным проверкам. Одна из них заключалась в том, что следили как раз за ним.
Акихико вошел в тихую, безмолвную квартиру. Он схватил пачку сигарет и зажигалку с журнального столика и вышел на балкон. Сигарета воспламенилась от полыхающего пламени зажигалки. Подойдя к краю, он посмотрел вниз на усаженную деревьями аллею и заметил, что она кажется безлюдной.
После нескольких минут молчаливого наблюдения под видом курения Акихико почувствовал себя уверенным, что никто не следит за ним с этого места. Конечно. Какой сумасшедший будет пробираться через балкон 6 этажа, чтобы следить за ним. В конце концов он же просто писатель, не так ли?Акихико погасил сигарету в пепельнице, которая стояла на столике на балконе и вернулся в квартиру. Он зашел в свою спальню и начал медленно расстегивать свою помятую рубашку. Писатель аккуратно сложил ее на кровать и натянул на себя футболку.
Он ощутил легкое клацанье медальона, висящего на шее. Длинными пальцами он дотронулся до него. Этот жест успокаивал.
Разум Акихико был в хаосе.
?Мисаки.?Он прошептал его имя словно молитву. После этого он продолжил раздеваться, пока не остался полностью обнаженным. Каждый предмет его одеяния занял свое место на кровати, на которой он не спал со дня похищения Мисаки.
Акихико медленно опустился на пол посередине комнаты. Это место он описывал как ?пространство Мисаки?. Его голая задница шлепнулась о холодный пол, а яйца сжались, коснувшись ледяной поверхности. Он притянул свои длинные ноги к груди, обхватил руками колени и склонил голову на колени. Он изо всех сил пытаясь успокоить свой беспорядочный разум.
Его рациональная часть говорила ему, что Айкава и Санто-Юстино были правы: ему нужно предоставить эту операцию профессионалам. Он провел весь день, пытаясь понять все аспекты происходящего в кабинете следователя.
Акихико пытался задействовать полностью свою фотографическую память, просматривая каждое изображение, каждую деталь, которая была прикреплена к одной из стен или вспыхивала на экранах компьютеров.
Пока он разбирал все эти данные, его животная часть свирепствовала.
Этот ублюдок украл моего мальчика! Он отрезал палец Мисаки! ОН ЗАПЛАТИТ ЗА ЭТО!
Акихико попытался затолкнуть эту часть себя в глубину сознания. Но он все еще ощущал, как этот голос с каждым разом возвращается к нему и говорит все громче и громче, уподобляясь ускоряющимся ударам сердца.
ДВА ДНЯ!Кто знал, что еще может случиться за это время. И Акихико боялся этого всем своим существом, потому что знал, что его Мисаки был жив. Он чувствовал это с такой жгучей уверенностью, что было удивительно, как он не сгорел от осознания этого прямо на месте.
Помимо всего прочего, Акихико понимал, что не будет того торжественного правосудия, которого он жаждал, если он привлекут полицию, как это сделал Санто-Юстино. Для него было бы огромным испытанием, если бы Виллински был задержан. Без сомнения, это было было для них обоих долгим испытанием, и кто мог наверняка предугадать, что этот урод будет осужден?
Мысль о том, что Мисаки может подвергнуться этой неопределенности помимо всего остального, с чем ему пришлось столкнуться, была слишком удушающей. Писатель чувствовал слезы неистовой ярости в своих глазах. Он ощутил, как его сердце вздрогнуло и упало, словно волна, отбиваясь о каменные скалы его ребер.
Однако любой, кто посмотрел бы со стороны на него, не смог бы иметь ни малейшего представления о волнующих его эмоциях. Его дыхание было ровным, а тело оставалось совершенно неподвижным.
Акихико так и оставался в этой позе более двух часов, пока тени, отбрасываемые им не исчезли, и солнце не скатилось лениво за горизонт. Затем он поднял свою пепельную голову и прищурил аметистовые глаза, возвращаясь на поверхность мира из глубинной пучины своих мыслей.
Он медленно, не спеша поднялся наверх и подошел к своему шкафу. Затем вытащил из него легкую рубашку с длинными рукавами и пару черных брюк.
?Одежда художника? - так ее однажды назвал Мисаки, заливаясь звонким смехом, когда писатель несколько недель таскал его по всевозможным выставкам. Горькая улыбка искривила чувственный рот Акихико.
Сегодня вечером эта одежда будет служить для другой цели.
Акихико взял чистое белье и быстро оделся во все черное. Он натянул черные носки и пару дорогих черных кроссовок. Как только этот ансамбль одеяния был закончен, он протянул руку к шкафу и вытащил оттуда сумку с верхней полки. Открыв сумку, он внимательно ее обыскал. Вытащил свой телефон, не использовавшийся ранее. Проверил зарядку. Включив его, он набрал номер.
?Да, я хотел бы взять напрокат автомобиль, по возможности черный, пожалуйста. Полный привод, крепкий и он нужен мне через час.? Португальский, который он выучил в последние месяцы, когда искал Мисаки, снова оказал ему хорошую услугу. Он быстро сориентировался, что необходимо сделать, чтобы без проблем заказать машину.