Как отравить своего любимого. Пособие для чайников. (1/1)

POV of Шинобу Такатсуки. Что может быть лучше жареной капусты с утра пораньше? Только довольный этим Мияги. Не то чтобы он возмущался, ругался, или вообще что-либо неприятное говорил по этому поводу, но выражение его лица всегда остается невозмутимым и пустым, словно смотришь на камень, и увидеть на нем хоть что-то из разряда эмоций просто невозможно. Иногда я не могу понять, что у него на уме. Я стоял у плиты уже второй час и неспеша помешивал накромсанные неровные зеленые листья. Старик только что проснулся и вышел из комнаты. - Что сегодня на завтрак? - спросил он, зажигая сигарету. - М-м-м, судя по запаху, капуста. Как же давно я не ел капусту-фри! Аж целую ночь! Он издевается надо мной?! Ему, блин, смешно?! Я, нахмурившись, повернулся к нему. Мияги стоял у дивана, облокотившись на его спинку, с сигаретой во рту и с улыбкой смотрел на меня. - Я тут, видите ли, второй час у плиты стою, а ему не нравится! - возмущенно фыркнул я. - Тогда, старик, готовь себе сам! - Шинобу-тин, не говори мне, что ты обиделся, - Мияги подошел ко мне и приобнял за талию. До меня донесся неприятный запах табака. - Именно это я и сделал! - я ударил его по рукам. - Отпусти меня! От тебя противно воняет сигаретами! Мияги, не говоря ни слова, отпустил меня, но никуда не уходил, продолжая наблюдать за мной. Я затылком чувствовал его смеющийся взгляд. Как же меня это раздражает! Я помешал капусту и выключил плиту. Да ну все это нахрен, я - на улицу! Гордо и вызывающе подняв голову, я прошел в зал, взял со стола телефон и направился в прихожую. - Кофту возьми, на улице сегодня ветрено, - невозмутимо донеслось с кухни. Я, прошипев от досады, венулся в зал за кофтой и, специально громко хлопнув дверью, наконец ушел. Кто вообще такое говорит человеку, который от самого сердца готовит ему вкусную еду?! Я вышел из подъезда и направился к парку. Я, видите ли, стараюсь ради него, а он вот так отвечает! Как так вообще можно?! Вот пытаешься сделать человеку приятное, порадовать его, а он оказывается неблагодарным и совсем не ценит этого! Я же хотел как лучше! Для Мияги же старался! Специально рано поднялся, чтобы приготовить ему завтрак, а то ведь уйдет на работу голодным! А он вот так отвечает! Я так крепко сжал кулаки, что почувствовал, как в кожу впились ногти. От злости я готов был рвать и метать, и чтобы хоть куда-то деть внезапно нахлынувшую энергию, буквально помчался в парк, надеясь, что устану и немного успокоюсь. К тому же немного проветрить голову не помешает. Может, ветер вынесет ненужные мысли. Главное, чтобы нужные не унес... И все-таки обида со злостью не хотели отступать. Я уже добрался до парка и сидел на скамье под раскидистой липой. Ее ветви с пышной зеленой листвой скрывали меня от ярких солнечных лучей, покачиваясь, словно морские волны, на ветру. Несмотря на холодную погоду майское солнце палило неумолимо, и мне то было очень холодно в кофте, то очень жарко. Дурацкая весна! Дурацкая погода! Дурацкий Мияги! Все дурацкое и глупое! Я скрестил руки на груди, немного поежившись от внезапного порыва северного ветра, и нахмурился. Все же Мияги был неправ! Есть такие вещи, которые не нужно говорить даже своим любимым, а, тем более, человеку, с которым встречаешься! Хотя, если так рассудить, тут неправ как раз-таки я, ведь именно мне было никак не сдержать язык за зубами и 《посчастливилось》 наговорить того, о чем стоило молчать. Бедный Мияги терпит мою, мягко говоря, отвратительную стряпню уже второй год и молчит. Никогда не скажет, что невкусно. Вообще, не каждый выдержит изо дня в день питаться одной лишь капустой, к тому же ужасно приготовленной. Не стоило мне так вести себя. Пожалуй, старик терпит не только мерзкую капусту, но и мерзкого меня. Иногда я сам себя ненавижу, а он смиряется с моим скверным характером, никогда не нагрубит, не накричит и всегда, если мы поссоримся, идет мириться первым. Не знаю, как он вообще уживается с таким ужасным и неуравновешенным человеком. За это ему, стало быть, надо 《спасибо》 сказать. И все же, нехорошо утром получилось. Я должен извиниться перед ним. Определенно должен. Но что мне ему сказать? 《Мияги, извини, я вспылил с утра》?! 《Любимый, прости, что так плохо себя вел утром》?! Нет, конечно же! Извинение должно быть нормальным, как минимум, и таким, чтобы Мияги уж наверняка простил меня. Ума не приложу, как это устроить. Может, сделать ему что-то приятное? Но, опять-таки, что сделать? А что вообще любит Мияги? Ох, только сейчас понял, что, живя со стариком уже второй год, так ничего и не узнал о нем. Теперь мне стыдно не только за утреннее поведение... В таком случае надо сделать что-то универсальное, что понравилось бы любому человеку... Точно! Устрою я ему романтический ужин! Хм, а что я могу ему приготовить? Может, для разнообразия что-нибудь мясное? Мясо, запеченое в тыкве, например? А что, звучит интересно. Я достал телефон и стал искать интересные рецепты с тыквой. Обыскав сайтов так двадцать, я наконец нашел кое-что интересное и подходящее для ужина. Мне очень понравился рецепт запеченой тыквы с интересной начинкой. И эта начинка состояла из мясного фарша, яблок, клюквы и сельдерея. Хм, а это довольно-таки необычно. Я поднялся со скамейки и направился в магазин за необходимыми продуктами.*** Придя домой, я принялся за готовку. На кухне только я и тыква. Эта противная оранжевая здоровенная тыква, которую я сорока минутами раннее так усердно выбирал в магазине. Я поднял нож, остро заточенное лезвие которого зловеще сверкнуло в лучах солнца, и, воткнув его в верх тыквы, стал вырезать его, так и сяк ворочая овощь. Получилось криво и косо. Ну да, по-другому и быть не могло. Дурацкая тыква! Она слишком твердая! И вообще, я терпеть не могу тыкву! Я сделал глубокий вздох, чтобы успокоится. Ничего, с тыквой я разобрался. Не бывает такого, чтобы с первого раза все получилось идеально. Но, черт подери, должно получиться более, чем идеально!!! Что там дальше по плану? Я заглянул в телефон. 《Извлечь семена и волокна тыквы,》 - гласил рецепт. Я взял ложку и стал выкладывать тыквенные внутренности на тарелку, при этом скорчил такую рожу, что любой бы испугался, увидав меня в темном переулке, да вообще впринцепе, увидав меня. Содержимое тыквы так неприятно чавкало, когда я выкладывал его. Меня аж дрожь пробрала. Этот звук теперь будет преследовать меня в самых когмарных кошмарах. Закончив с потрошением тыквы наконец-то, я натер ее изнутри солью и перцем. Дальше по плану нужно было жарить овощи и фарш. Что ж, приступим. Хоть это-то должно нормально получится, не зря же второй год только и делаю, что жарю капусту. Я от души налил масла на сковородку, чтобы уж наверняка ничто не пристало к ее дну, а то ведь потом замучаюсь всю эту противную фигню отскабливать, и поставил ее на плиту, включив самый большой огонь, чтобы все хорошо прожарилось. Пока грелось масло, я накромсал лук и сельдерей. Глаза щипало ужасно, слезы текли по щекам. В добавок к этому я еще и обжегся маслом, когда пытался выложить овощи на сковородку.. Вообще, на меня попало лишь несколько капель, но боль была такая, словно я вылил себе на руку все кипящее масло. Промыв руку ледяной водой, я достал из холодильника фарш и вывалил его на сковородку, снова обжегшись маслом и проворчав, сколько еще раз за день оно на меня попадет. Затем принялся за яблоки и чеснок. Честно, не представляю, что за вкус будет у блюда. Знаете, это просто сочетание несочетаемого, как по мне. Так-то звучит очень экзотически. Но это не значит, что будет вкусно. Но я хочу приготовить что-нибудь необычное для Мияги, чтобы удивить его, чтобы он надолго, а лучше навсегда запомнил сегодняшний ужин. Ну хорошо, приготовим - увидим, насколько съедобным окажется блюдо. Вообще, кулинария - это искусство, и она не боится экспериментов! Порезав яблоки с чесноком, а заодно пару раз задев пальцы, выложил все на сковородку. Так, надо немного это потушить, как сказанно в рецепте. А я пока пойду поищу свечи для романтичного ужина. Вопрос лишь в том, где их искать. Несмотря на то что живу в этом доме второй год, все равно не знаю, где и что лежит. Я, накрыв жарившуюся начинку для тыквы крышкой, обошел квартиру, но ни единая свечка так и не попалась мне на глаза. Неужели снова в магазин придется бежать? Блин, как же неохота. Но придется. Ради идеального романтического ужина и в магазин сбегать не жалко. Я вернулся на кухню, чтобы проверить фарш с... с... и как мне назвать ту дикую смесь, которая получилась? Зелень? Овощи и фрукты?? Непонятная муть??? Приворотное зелье???? Пришел я вовремя. Еще бы чуть чуть и от начинки не осталось бы ничего съедобного, и тогда ее уже однозначно можно было бы называть отравой. Я поспешил выключить плиту. Так, ладно, с начинкой для тыквы я разобрался. Теперь по плану надо багет нарезать. Я взял свой излюбленный нож и хлеб, стал нарезать кусочки, которые получиличь разными. Очень разными. Я добавил их к массе на сковородке и снова заглянул в телефон, чтобы посмотреть, что там дальше делать надо. 《В отдельной емкости взбейте яйца, влейте к ним бульон, добавьте специи и тщательно перемешайте,》 - гласил рецепт. Так, значит, яйца. Я достал глубокую тарелку и полез в холодильник за яйцами. И снова не обошлось без происшествий. Доставая продукты, я уронил на пол и разбил два из них. Чертыхнувшись, я достал еще яиц, положил их на стол и принялся подтирать жижу, растекшуюся по полу. Закончив с уборкой, я стал чистить яйца. Но и тут мне не повезло. Слишком сильно сжав пальцы, раскрошил скорлупу на мелкие кусочки, которые попали в тарелку. Пришлось и от этого избавляться, так как смысла вытаскивать то, что превратилось буквально в пыль, я не видел. Следующее яйцо тоже разбилось неудачно. Таким темпом все продукты закончатся. Но на третий раз все же получилось сделать все нормально. Да неужели! Ура-а-а-а!!! Добавив еще два яйца, я стал их взбивать. Потом налил бульон и полез в шкаф за специями и перцем, насыпал их одну четверть чайной ложки, но потом посчитал, что как-то маловато, и плюхнул еще ложку с горкой. Столовую ложку. Довольный, я перемешал получившеуюся массу и добавил ее к фаршу. Остался последний штрих - клюква. Я высыпал весь пакет на сковородку, перемешал и стал накладывать все это в тыкву. Закончив фаршировать овощь, я оставил его тушиться, и стал собираться в магазин. Честно, не знаю, где мне сейчас искать свечи, но постараюсь найти их. Я выскочил из дома и помчался в первый попавшийся магазин, в надежде,что там найдется то, без чего ужин будет не таким романтическим. Я обыскал все вдоль и поперек, но не нашел вообще ничего, что хотя бы отдаленно напоминало свечи. Ни парафиновых, ни, тем более, восковых свечей не было. Я побежал в канцтоварный магазин, надеясь все на то же самое, но и там оказалось пусто. Не мешкая, я решился сгонять в еще один товарный магазин, который находился, к моему несчастью, далековато от дома. Пешком туда минут сорок топать, как минимум. Я достал телефон. Половина пятого. Уложусь в двадцать минут! Ради этого ужина, ради Мияги я должен успеть! Хочу хоть что-то сделать правильно и идеально, вложив всю свою душу, а не просто так, на отвали. Я, сломя голову, побежал в магазин. Ноги от быстрого непривычного бега разболелись, но я упрямо продвигался вперед, зато уложился в двадцать три минуты. Мне повезло, свечи были в этом магазине. Правда, ужасно маленькие, но времени и так в обрез, поэтому искать еще какие-либо я не побегу. Девять минут шестого. Ааааааааааа, блин, черт, опаздываю! Надеюсь, тыква там не сгорела... Я помчался обратно домой, и без двадцати трех минут шесть был уже там. Первым делом я проверил свое кулинарное 《чудо》. Оно все же подгорело. А времени переделывать у меня нет! Что делать?! Так, ладно, спокойно. Тыкву можно еще спасти; она же не вся подгорела. Я взял нож и стал соскабливать угольки со дна и боков тыквы. Вот, так намного лучше! Овощь приобрел вполне себе нормальный вид. Осталось только стол накрыть. Я убрал все лишнее со стола, выставил тарелки, украсил свечами, выключил свет и ушел переодеваться. А то как-то мой вид будет портить этот вечер.

Я долго выбирал, что мне надеть. Точнее, даже не то, что бы выбирал, просто пытался подобрать более-менее соответствующий обстановке вид из многообразия джинсов, футболок, толстовок и рубашек в клеточку и полосочку. Вообще, так то, где-то у меня был костюм, и даже не один, но где именно он был, я не знаю. Все же мне повезло отыскать серые брюки и приличную белую рубашку с темно-серыми узорами-завитушками. И как раз вовремя. В прихожей открылась дверь. - Шинобу-тин, я дома, - раздался голос Мияги. Я быстренько переоделся и вышел из комнаты, Мияги тоже только-только вошел в зал, и теперь мы молча стояли напротив друг друга в полу-темной комнате, не осмеливаясь что-либо сказать и посмотреть в глаза. Сейчас, когда он стоял буквально в паре сантиметров от меня, мне стало еще стыднее за утреннее поведение и еще страшнее признаться в своей неправоте старику. Вроде, казалось бы, такой пустяк, а сил сказать что-либо нет. Мысли плавали в голове, но никак не могли собраться в одно простое предложение, во рту пересохло, а язык словно прилип к нёбу. Холодными дрожащими руками я теребил воротник рубашки. Неловкое молчание решился прервать Мияги. - Шинобу-тин, - тихо и несколько неуверенно, ожидая моей реакции, начал он, но, увидев, что я молчу и никак не реагирую на его слова, тут же прокашлявшись, заговорил более смело, - прости меня за сегодняшнее утро. Я это ляпнул, не подумав. Честное слово, не хотел обидеть тебя. Прости. Я почувствовал, как покраснел. Нет, это я должен извиниться перед тобой, Мияги. Я виноват, а не ты! - Я... в общем... Мияги... я... это... - я замолчал, собираясь с мыслями, а потом, набрав в легкие побольше воздуха, быстро и громко выпалил: - Извини! Я был не прав! Я опустил голову и зажмурился, сжав кулаки. Я злился. Но не на старика. Злился на себя за то, что не сумел нормально извиниться перед ним. Хотя, может, и на Мияги тоже совсем немножечко злился. Теплая ладонь легла мне на голову и нежно пригладила волосы. - Вот уж не ожидал от моего террориста такого! - усмехнулся Мияги, поглаживая меня по голове. - Шинобу, посмотри на меня. Я, не поднимая глаз, покачал головой. Мияги тут же обхватил мое красное лицо ладонями, заставив все же взглянуть на него. Его темно-синие глаза пристально смотрели на меня. Наши лица были очень близко друг к другу, а губы почти соприкасались. Но неожиданно Мияги отстранился и отпустил меня. - Ахаха, - несколько нервно засмеялся он, запустив в густые черные волосы ладонь. - Ох, Шинобу-тин, ты не представляешь, какую я сегодня гору бумаг разгреб на работе! Камиджо, вредина такая, взял и убежал домой к своему любимому, оставив мне всю накопившуюся за последние дни работу! Я так устал и проголодался, что съел бы, наверно, целого слона! Ахаха! Старик, ты смеешься?! Ну ладно, ладно. Я нахмурился и, схватив его за галстук, заставил наклониться к себе. Старик удивленно смотрел на меня. Я поддался немного вперед, и наши губы соприкоснулись. Мияги осторожно обнял меня за талию, а я вцепился в него буквально мертвой хваткой. Наш поцелуй был такой пылкий и эмоциональный, что по всему моему телу прошлась волна приятной дрожи, а щеки запылали огнем. Мияги посмотрел на меня. - Кстати, Мияги, я тут ужин приготовил, - пробубнил я. - И это даже не капуста. Я хотел извиниться, но ничего лучше романтического ужина не придумал. - Не думал, что доживу до момента, когда тебе наскучит готовить капусту-фри, - рассмеялся Мияги и положил мне руку на голову. - Ну что ж, сейчас попробую и оценю твои старания. О, точно, раз уж это романтический ужин, почему бы все же не зажечь свечи? - И без тебя знаю! - фыркнул я, убирая с головы его руку. - Я вот сейчас возьму и зажгу свечи! Я видел, как Мияги покачал головой. Я подошел к столу и стал зажигать свечи. Мияги ушел куда-то в коридор, но вскоре вернулся. - Шинобу-тин, - произнес он, - вообще, я тоже думал над тем, как извинится, и, в общем, вот... Он протянул мне здоровенную, нет, просто огроменную плитку молочного белого шоколода с карамелью. - Ты меня что, за ребенка что ли принимаешь?! - несколько возмущенно воскликнул я, глядя то на старика, то на шоколадку, но в душе мне было приятно. - Да, - улыбнулся Мияги. - Я просто подумал, что шоколад, наверно, любят все. А потом еще и вспомнил, что ты как-то раз обмолвился, что любишь молочный белый шоколад с карамелью. Вот и пришел к такому выводу. Тебе не нравится? - Нет, - я взял шоколадку и стал рассматривать ее, - мне не нравится то, что ты до сих пор относишься ко мне, как к ребенку. - А как мне еще относится к ребенку? - я недовольно посмотрел на него. В глазах Мияги плясали огоньки задора. Или это пламя свечей? - Смеешься? - нахмурился я. - И в мыслях не было, - все так же весело отозвался Мияги. - Тебе смешно, значит?! - взвился я, хватая со стола полотенце. - Смешно, да?! Тебе, старик, смешно?! Решил посмеяться надо мной?! - я замахнулся полотенцем и ударил Мияги им по плечу, стараясь бить не сильно, но ощутимо. Он изловчился и схватил полотенце за другой его край, продолжая все так же весело и задорно смотреть на меня. Я попытался вырвать тряпку из рук старика, но все мои попытки не увенчались успехом. - Хей, Шинобу, прекрати, пожалуйста, - Мияги по-прежнему весело смотрел на меня. - Мне неприятно. - А вот не надо было смеяться! - нахмурился я и снова подергал полотенце, но это уж так, для приличия, так сказать, ведь все равно мне его не забрать у Мияги. - Да я и не смеялся! - Проехали, - фыркнул я. - Давай лучше ужинать, пока мы не поссорились снова. Мияги снова покачал головой. Тут он резко потянул полотенце на себя, при этом прихватывая еще и меня. Я думал, что упаду, но Мияги вовремя подхватил меня, так что я врезался прямо в его грудь. Я поднял на него взгляд. Мияги наклонил ко мне голову. Его черные волосы падали ему на глаза, сияющие нежностью и радостью. Свободной рукой он приподнял мой подбородок. Его губы коснулись моих. Я выпустил полотенце,? обнял Мияги и почувствовал, как его рука легла мне на талию. От его поцелуя по телу разлились теплая радость и безмятежность. В такие минуты, когда находишься в объятиях любимого человека, забываешь обо всех проблемах на свете. Мияги немного отстранился, но тут же с новыми силами принялся целовать меня, но уже в щеки, а затем перешел к шее. Я чувствовал, как все мое тело горит от этих страстных прикосновей, чувствовал, как Мияги медленно расстегивает пуговицы на моей рубашке. Я обхватил его шею. Он немного стянул с меня рубашку, оставляя открытыми плечи и стал целовать ключицы, оставляя красные следы. - Ми-мияги... - прохрипел я, - прекрати... Но он даже слушать меня не хотел, лишь продолжал все так же горячо покрывать мои плечи и шею поцелуями. Я сжал воротник его рубашки. Мияги же снова вернулся к моему лицу, прижался своими губами к моим. Этот поцелуй был коротким и завершающим все, что было перед ним. Мияги положил свою голову мне на плечо и еще некоторое время продолжал обнимать меня. - Шинобу-тин, ты террорист, - прошептал он. - Знаю, - самодовольно ответил я, поглаживая его по голове. Мияги поднял голову и отпустил меня. - Давай теперь, наконец, поужинаем, - сказал я. Мияги кивнул и стал поправлять мою рубашку, попутно оценивающе рассматривая следы, оставленные им на теле. Я снова залился краской. Застегнув рубашку, Мияги посмотрел на меня. А я, чтобы избежать его смущающего взгляда, развернулся и хотел было пойти на кухню, как вдруг почувствовал, как мне прилетело полотенцем по бедру. - Ах ты, чертов старик! - возмущенно воскликнул я, поворачиваясь к нему и чувствуя, как краснею еще больше, наверно, до самых кончиков волос. Он тихо смеялся, прикрыв рот ладонями. - Шинобу-тин, ты такой милый, когда сердишься и смущаешься, - улыбнулся он. Я, пробубнив под нос кое-что неочень приличное в адрес Мияги, отвернулся от него и ушел на кухню за тыквой. Щеки жгло, и я, чтобы немного освежиться, если так можно выразиться, умылся ледяной водой. Немного полегчало, но я все еще чувствовал, как сильно горело лицо. Я взял тыкву и вернулся в зал. Стоило мне только поставить блюдо на стол, как Мияги тяжко и мучительно вздохнул. - Тыква? - Тыква. Повисло молчание. Как же часто между нами? возникает это противное напряжение? - Опять жареная? - спросил старик, чтобы хоть чем-то разбавить возникшую неловкость. - Нет, - я покачал головой, - запеченая и с интересной начинкой. Я отрезал кусок и, положив его на красивую белую тарелку, поставил перед Мияги. Он покосился на блюдо с таким выражением лица, словно сомневался в его съедобности. Если честно, я и сам не особо уверен, что это кулинарное нечто не вызовет рвотные рефлексы... - Что ж, приятного аппетита, - сказал Мияги, беря в руки ножик и палочки. Я не спускал с него глаз, ожидая реакции. Интересно, что из этого выйдет? Какого на вкус мое боюдо?? А главное - что скажет Мияги?

Старик отрезал небольшой кусочек, подцепил его палочками и отправил в рот. Он тут же подавился и, насколько я мог видеть в бледном свете свечей, скривился. А вот и ответ. По видимому, это отвратительно. - М-м-м, - протянул он, - довольно необычный вкус... Позволь спросить, из чего там начинка состоит? - Там есть яблоки и клюква, - ответил я, вспоминая, что клал туда, - а еще фарш и лук с сельдереем. - Мммм... оригинально... небычный такой вкус... - Тебе нравится? - решил спросить я. За тем, как Мияги пытается что-то скрыть, очень интересно наблюдать. И плевать, что в темноте особо не увидишь его лица! - Ну... - протянул Мияги, - это получилось необычно... А ты сам не хочешь попробовать, что получилось? Думаю, ты сразу все поймешь. Я недоверчиво покосился на него. Всмысле? Что ты хочешь этим сказать, старик? Я и так вижу, что это не еда, а хрень какая-то. Ну ладно, оценю, насколько ужасной получилась моя стряпня. Я отрезал кусочек. Но стоило мне попробовать еду, как я тут же скривился, а мои бедные вкусовые рецепторы лишились всякой способности различать вкусы. Какая же гадость! Скажу честно, это самое мерзкое, что я готовил когда-либо. И как Мияги может это есть?! Я не мог проглотить эту гадость, поэтому мой рот был забит тыквой и фаршем. Я сквозь слезы посмотрел на Мияги. Он, в свою очередь, смотрел на меня. В полумраке комнаты, освещенной парочкой тускло горевших свечей, я не очень хорошо мог разглядеть выражение его лица, но оно, как мне показалось, было точно такое же, как и у меня. - Извини, мне срочно надо отойти, - выпалил я, резко вскакивая со стула. Мияги кивнул, и я пулей вылетел в туалет, чтобы выплюнуть эту гадость. Блин, а продукты жалко! И жалко, что я так и не смог порадовать Мияги вкусной едой и наш романтический ужин сорвался. Я вздохнул. И что теперь делать с этой невкусной тыквой? Выкидывать, вроде, жалко. Ну ладно, сейчас обсудим это со стариком. Он точно что-нибудь придумает. Я вернулся в комнату. - Мияги, и что мы будем делать с этой тыквой? - спросил я, сажаясь за стол. - Не знаю, - пожал плечами он, - уберем пока в холодильник, а там видно будет. - Извини, - проговорил я, устало опустив голову, - я хотел обрадовать тебя и по-нормальному извиниться, но ничего не вышло. - Я рад и тому, что ты думал обо мне, когда готовил, - я слышал, как Мияги поднялся из-за стола и подошел ко мне, положив ладонь на голову и взъерошив мои волосы. - Хорошо ли ты готовишь, плохо ли, это не повлияет на мою любовь к тебе. Я посмотрел на него сквозь застилавшую глаза пелену слез. Мияги улыбался. Улыбался нежно и тепло, как и всегда. Я резко вскочил и обнял его, уткнувшись в грудь и зарыдав. - Мияги-и-и, - завывал я, - прости меня. - Я тоже был сегодня виноват перед тобой, - ласково возразил он. - Так что и ты прости меня. А теперь успокаивайся, взрослые не плачут. - Вре-е-е-ешь! - запротестовал я. - Еще как плачу-у-у-ут! Как бы я не хотел успокоится, слезы лились сами собой. Я так расстроился из-за сорванного ужина! Мияги легонько поглаживал меня по спине. Так, Шинобу, возьми себя в руки! Я немного отстранился от Мияги, чтобы утереть слезы. - Давай тогда чай попьем с шоколадкой что ли? - предложил я. - Извини, Шинобу, но я пойду в комнату, - сказал Мияги. - Я полежу немного, почитаю, а то так устал на работе, что просто сил уже никаких нет. Ты приходи ко мне, если что. После этих слов старик ушел, ну а я все же решил попить чай. Я просидел достаточно-таки долго на кухне. В основном, зависал в телефоне. Мне одногрупник написал, и у нас завязался очень интересный разговор на тему 《Сильно ли нашей группе влетит, если мы не сдадим доклад с презентацией в понедельник?》. Мы пришли к выводу, что сильно влетит, и стали думать, как лучше распределить задания. Я, конечно же, как хороший студент, свою часть работы выполнил еще в первые дни, а вот одногрупник ленивый, поэтому натянул все на самый последний момент. Наконец решив, что ла как, я отложил телефон. В этот самый момент Мияги, чуть ли не согнувшись пополам и схватившись за живот, со старальческим выражением лица прошел в туалет. Живот, что ли, прихватило? Я, посидев немного, тупо смотря в стену, решил полазить в интернете. А ушел я туда надого. Минут так на сорок, если верить часам. И вот только по прошествии этих сорока минут я понял, что Мияги так и не вернулся. Так, он же там не помер? Не, ну мало ли что сним могло случиться? Я встал и подошел к двери туалета. - Мияги? - позвал я. - Что? - послышался из-за двери сдавленный голос. - Да так, ничего, - отмахнулся я и направился прочь. Жив - и ладно. В зале я улегся на диван. Уже тринадцать минут девятого, а я так ничего за день дельного и не сделал. Дельное - это имеется в виду домашняя работа. Ну ладно, завтра сделаю, все равно выходной. Я потянулся. Тут вернулся Мияги и тоже сел на диван. - Шинобу-тин, могу я попросить тебя кое о чем? - спросил он. - О чем? - Я тебя умоляю, никогда больше не делай романтический ужин с необычными блюдами, - сказал он и тихо простонал. - Хорошо, - я приподнялся на руках. - Получилось отвратительно? - Очень, - признал Мияги. - И, похоже, у меня отравление. Тут он резко вскочил с места и снова умчался в туалет. Ох, е-мое! Кажется, я перестарался. Да уж, ужин старик запомнит на всю жизнь... Спустя где-то полчаса Мияги вернулся и лег на диван рядом со мной, совсем прижав меня к спинке. - Ты как? - спросил я. - Нормально, - отозвался он, - хотел бы я это сказать, но у меня ужасно болит желудок. А еще я замерз. - Погоди, - я вскочил с дивана и, перелезая через ноги Мияги, умчался в комнату. Я ушел за одеялом. Притащив его с собой, я укутал Мияги. - Тепло? Мияги кивнул. Он совсем сжался под одеялом. Я осторожно лег с краю и обнял его. - А так теплее? Мияги накрыл одеялом и крепко обнял. Так приятно лежать с любимым человеком, чувствовать его теплое тело, слышать дыхание и обнимать его. Я расплылся в счастливой улыбке. - Шинобу-тин, ты террорист, - точно так же счастливо улыбнулся Мияги, поглаживая меня по спине, - самый милый террорист. И я рад, что мне достался именно ты.