Рефлексии (1/1)

Опустевший корабль выглядит как город-призрак. Не то чтобы все совсем пусто. Многие после пары недель отсутствия возвращаются, часто приезжают не одни. Мы не препятствуем этому, место есть, ведь многие уехали, не оставив координат. Мой кабинет едва не превратился в ресепшен этой гигантской плавучей гостиницы. Пришлось поручить расселение отделу по связям с общественностью.(Ричард Хантер SDFSN, личная страница)***Адмиралу экспедиционного флота Роботек. От полковника Джереми Сандерса.Прошу простить меня за грубое вторжение и понимаю, что не должен отвлекать вас своими мелочными переживаниями. Сам не знаю, что мешает мне сейчас просто исчезнуть без следа ведь я уже старик, – и одинокий притом, – и мой уход малозначителен, как если другой тихо перестанет дышать в кресле под пледом. Но что-то заставляет меня объясниться, может долгая служба, а может и сама необычайность происходящего. Возможно, мои слова вам будут полезны.Я буду предельно откровенен – за десятки лет примерной службы я заработал себе это право. Едва ли я чувствую себя дезертиром... но еще меньше жертвой наваждения. Когда мы отправились к Тайролу, теперь уже это "давным-давно", я присоединился к экспедиции в том числе, чтобы отодвинуть от себя воспоминания о семье. Тогда это было разумно, ведь прошлого не вернешь. Они погибли "как все ..." Общее горе было, как-то даже неудобно присваивать.

Но или космос слишком пуст и безмолвен, чтобы земной человек мог оставаться там, в гармонии с собой, или память моя слишком жестока, но все это неизмеримое время наших странствий, ни на миг я не смог забыть, ни смех моей дорогой Люси, ни глаза моих маленьких девочек. Теперь попав сюда, встретив их снова, пусть через много-много лет. Уже на закате жизни .. я чувствую будто божественный промысел открылся мне.Будто Иову Страдальцу их вернули мне – моих дорогих девочек. Наверное, чтобы я, наконец, перестал лгать себе, смог раскрыть простую истину, которую не допускал до сознания много-много безнадежных лет, страшась отказа от жизни, как смертного греха. Без них мне не нужна реальность. Теперь это неоспоримо!Однажды я потерял всех кого любил – и пусть даже сейчас мой разум все еще отказывается воспринимать многие вещи, но когда я вижу их счастливые лица – я ощущаю счастье, и пусть даже я мертв, пусть все это сон, бред, иллюзия, но я чувствую, что обрел рай, к которому при жизни стремится каждый истинно верующий.Пусть иной решит, что даже рай – самообман или мираж угасающего сознания, но важно совсем иное, то, что в этом мираже я больше жив, чем всю мою прошедшую жизнь. Это не упрек вам, Адмирал, не поймите меня превратно, и не сочтите слабостью или предательством. Это обретение себя, это мое окончательное ?я? цельное и нерушимое.Этот мир принимает меня в себя, и я сдаюсь ему со всеми потрохами. Я останусь со своей семьей и на все оставшиеся мне годы забуду о войне и о невесомости.

Я зайду в нашу церковь и положу цветы на могилу отца и матери.

Сяду на крыльце под солнцем и буду качать на коленях внуков, а даст Бог сил, открою забегаловку в нашем городишке.

Я буду рассказывать там истории наших космических скитаний покавсе они не вылетят из моей головы, а когда это произойдет – сяду и напишу кулинарную книгу.

Не думайте, адмирал, что я не щипал себя за нос. Но все что происходит с нами – это не сон.

Даже если мы в посмертном мире, как полагают многие на этом корабле, даже если мне суждено пропасть в пучине моих не пережитых воспоминаний и повторять всего-то один счастливый день из моей больной памяти, даже если это будет только тот день, когда я обрел их вновь.

Пусть. Я готов существовать так вечно, неизменно, постоянно ... Я растворяюсь. Прощайте.Искренне ваш K.F.C.***Как и планировалось, все покинули пресс-конференцию в разное время.Лиса сразу вернулась на СДФ-3, Ланг и Стерлинги уехали в аэропорт еще до окончания.

Рик не хотел торопиться и решил пройтись по Макроссу.

?Как же эта реальность манит нас – думал он, шагая мимо витрин магазинов и маленьких кафе. В эту жизнь просто нельзя не верить, не хотеть присоединиться?.Как и предсказывал мудрый Эмиль Ланг, многих на корабле захватила волна отрицания. В основном тех стариков, кто еще сохранил в памяти образ той прежней жизни. Для многих из них все их последующее существование полное необъяснимого и отталкивающего обесценилось как ночной кошмар при свете солнца.

Эти люди сейчас всеми силами стремились встроиться в этот солнечный благополучный мир. А мир непостижимым образом принимал их. Он, будто огромный пазл, получал, наконец, недостающие детали.Кто-то уже оставил корабль и уехал. Кто-то еще искал связи, и они непременно находились. Гражданские просто исчезали не оставляя никаких контактов. Военные поступали по-другому. Иной вдруг становился замкнут и молчалив, отвечал на вопросы односложно и через несколько дней рапорт об отставке уже лежал на столе у самого Хантера.Почти все они прощались лично, единицы обращались к кадровикам. Это было возмутительно, и против всяких правил, но адмирал терпеливо подписывал все эти сочинения, справки... благодарности. Прощальные письма кипой приносили ему каждое утро, и он, с некоторых пор, даже не читал их. Командование приняло молчаливое решение никого не задерживать.Сам он то и дело одергивал себя, боясь соблазна нырнутьс головой в этот резервуар комфортной температуры и впасть в забытье. И для этого не понадобилось бы придумывать никакого оправдания, достаточно и того, что возвращение домой было сейчас невозможно.Рик остановился посреди улицы и заглянул в окно магазина. Из отражения на него глядел угрюмо седой непричесанный человек с рассеченной щекой и косым шрамом на брови. Если бы не одежда, аккуратная и чистая то он сам себе в тот момент показался бы престарелым клошаром.

Он осмотрелся по сторонам. Столько лет он не стоял так вот, посреди мирного благополучного города.Нет, пожалуй, эти улицы не видели людей с почерневшими от гари лицами и в изодранной одежде, ошалевших от грохота и вспышек, криков и стонов. Этот Макросс никогда не бомбили и не громили гигантские боевые машины.Рик отчего-то почувствовал себя чужим. Странно. Или война действительно встроилась в его существо, заместила какую-то часть души и выбила что-то помогающее вернуться в мир, в котором он когда-то родился, вырос, парил в небе на своем маленьком спортивном самолетике и клялся сам себе, что никогда не возьмет в руки оружие.Рик вздрогнул от внезапного осознания измены. ?Вот так оно и бывает. Предавший собственные убеждения не может вернуться домой – усмехнулся он с горечью – Наказание?! Глупость! ... Стоит ли размышлять об этом, когда почти всю жизнь боролся за выживание на Земле, в космосе, на чужих планетах... В конечном счете не я затеял эту бесконечную войну. Предательством было бы остаться в стороне?.Он ускорил шаг и дальше боковым зрением видел мелькавшую череду витрин.

Все было и знакомо и по-другому.

"Конечно же! я ведь никогда не видел Макросс сити до разрушения. Не ходил по этим улицам не могу судить, что и где должно находиться. Потом уже, когда на борту СДФ-1 все уцелевшие фрагменты острова собрали в подобие города, он снова стал называться Макроссом, но уже никогда не вернулся в свое изначальное состояние.Это и не важно. Если всмотреться, в самом этом городишке нет ничего примечательного. Зауряднейшее на вид поселение. Серые бетонные коробки с окнами на один манер. Никакой архитектуры и история существования, укладывающаяся в десяток лет.. Но, по воле судьбы, на нашей родной и недосягаемой сейчас Земле, именно этому невзрачному общежитию удалось пережить конец света и, когда пылали и плавились в огне небоскребы и памятники столиц мира, этот маленький заштатный городок плыл в космосе под защитой толстой брони СДФ-1.Это уже после Макросс разросся, похорошел и надолго превратился в столицу планеты Земля – для всех последующих поколений. Даже чудом уцелевший Манхеттен и ушедший под землю Токио не смогли занять это место. Это было там, на той Земле.А здесь все было иначе. И Макросс сити не покидал поверхности планеты, и остров остался на своем месте, лишь корабль в указанный день видимовзлетел и ушел в космос. А город остался существовать отдельно. Даже удивительно, что он не вымер, и не превратился в призрачные развалины, как прочие подобные поселения, построенные ради обслуживания одного единственного предприятия."Рик вновь остановился и огляделся по сторонам. Место показалось ему знакомым. Порядок домов на борту космолета поменялся. Не стоит даже пытаться сравнивать. А до войны он видел Макросс лишь пока летел на праздник запуска СДФ-1, но эту улицу он узнал. На этот перекресток он приходил чаще, чем куда-либо.?Он еще существует – надо же!? – Рик замер перед округлой красной дверью китайского ресторана. Над ней парили два линялых оранжевых фонарика – ноги сами принесли меня сюда? – едва он задумался об этом, защемило сердце. Рик вспомнил о Минмей.

Не было ли с его стороны подло бросить ее совершенно беспомощную на Тайроле, на попечение старика Каббела? На чужой планете, так далеко позади и, скорее всего, без надежды на новую встречу. Была ли это подспудная месть за ее невнимание??Вздор! О каком внимании можно говорить, когда она даже не помнит свое имя!??

Или он оставил ее на Тайроле ради спокойствия жены?

?Но, все уже давно прошло. К чему эта постоянная ревность??Что-то потянуло его внутрь. Пахнуло теплым рисом. У двери встретила девочка в красном платье-футляре до колен, тонкая как соломинка. Он сразу узнал ее. Те же иссиня черные волосы, убранные в высокую прическу. Те же огромные блестящие глаза.– Минмей выпалил Рик.– Мамы сегодня нет, ответила девушка коверкая английские слова, и звонко рассмеялась, все нас путают.– Извините пожалуйста.

– Ничего, не хотите кофе?– Может быть, – промямлил Рик.

Девушка махнула рукой в сторону темного зала. Рик прошел вперед, в его голове все еще звучало это ее звонкое ?мамы нет!? и смех такой знакомый. Рик присел за большой стол, накрытый темно красной скатертью и стал рассматривать стены заведения.Оно ничем не напоминало знакомый ему ресторанчик – простой и светлый, как школьная столовая. Здесь же все было по-китайски и тяжелая мебель, и красные стены с золотыми журавлями, и темнота – всего этого не было на борту СДФ-1, когда он проводил здесь все свое свободное время. В углу Рик разглядел сцену закрытую кулисой в цвет стены.?Значит, музыка все еще живет здесь? – успел подумать он, когда девушка в красном подошла снова и приветливо улыбаясь раскрыла перед ним меню. Рик почти машинально открыл карту напитков и ткнул пальцем в картинку с чашкой кофе.– Экспресо – улыбаясь, переспросила девушка.– Американо. А у вас есть музыка? спросил Рик, показывая пальцем на завешенный угол.– Да, по пятницам караоке с шести вечера, вы хотите послушать маму?– Да-да я очень люблю ее песни. Хантер радостно закивал головой.– Возьмете столик?– Да, на двоих в эту пятницу.– Хорошо, – девушка открыла блокнот и начертила в нем пару закорючек. – Больше ничего не желаете?– Нет, благодарю вас.Рик допил кофе, и, не дожидаясь пока принесут счет, подошел расплатиться. Над стойкой на полке между чудных винных бутылок стояла рамка с фотографией достаточно крупной, чтобы разглядеть, не напрягая глаза. С фотографии смотрели два счастливых лица. Темноволосый мужчина, одетый в дорогой костюм, обнимал женщину, одетую в узкое красное китайское платье с высоким воротничком, а та улыбалась так же ослепительно, как ее дочь, встретившая Рика у дверей.– Все же вышла замуж за Кайла,

Рик криво улыбнулся, взглянул на сияющее лицо Минмей еще раз и побрел к выходу. ?Слава Богу, хоть в этом мире он сумел сделать тебя счастливой?.