Глава 6 - Банульфрик глазами гостей (1/1)

Марек одолжил варежки в охотничьей хате. Прихватил бы и унты, только они ему были не в размер?— в них влезли бы три таких Марека, и шубу?— да только она рассыпа?лась в руках. Лайка от любых обновок отказалась: сказала, что они могут пригодиться кому-то другому, а она холод переносит хорошо. Даже на снегоступах, также найденных в закромах землянки, Яр глубоко проваливался и быстро уставал. Палки он догадался раздобыть не сразу и в целом привыкал к нехитрому сооружению на ногах долго. Фиал с Белым Мёдом оказался, к его удивлению, пустым, поэтому организм боролся с интоксикацией один на один. Марек от такого отвык и чувствовал, что печень, нервная система и мозг тоже?— думалось со скрипом, почти слышным в ушах. Крепкий алкогольный дух ещё мерещился ему отовсюду, хотя Лайка уверяла, что вина не слышит в отличие от яркого запаха высушенных на огне ведьмачьих вещей. Сама она не шла, а скользила на снегоступах, явно видя их не первый, как ведьмак, раз в жизни. Марек проводил взглядом белку, скачущую по стволу заснеженной лиственницы. Есть не хотелось, но он чувствовал, что скоро захочется, учитывая, как много сил забирает ходьба по снегу. Арбалет не пережил удара знаком после винной закваски. Жалко вещь не было, легко пришло?— легко ушло, думал ведьмак, припоминая, как подбирал его с солдатского трупа, чистя бывшее поле военных действий с интересом трупоеда. Ушло, правда, не очень вовремя, ведь остатки денег надо было беречь на починку Зунга. Яр не был уверен, что справится с метанием ножа в своём нынешнем состоянии. Он и в обычном-то справлялся через раз. —?Привал, Лайка? Эльфийка кивнула. Она вела себя всё тише и тише. Впрочем, и петь и играть было сложно, орудуя палками, шагая весь день по скрипучему снегу. Пока Марек собирал веток под тихие переливы гуслей, нашёл в поваленной кроне пару улиток. Пожал плечами и отправил в рот. Лайке предлагать не стал?— давно заметил, что она не ест, только притворяется. Путь продолжили, как только ведьмак высушил (абсолютно бесполезно, потому что через пятнадцать минут они снова хлюпали) свои лёгкие сапоги. Солнце светило по-летнему ярко, но мокрую одежду не грело?— так всю дорогу тряпки и жались к продрогшему хозяину. Культи впервые за много лет ныли на холоде?— и обе варежки устроены были на правую руку, а дёсны в какой-то момент свело?— ведьмак натянул на лицо нелюбимую маску. Остальное тело сражалось с совсем не крепким, но кусачим из-за мокроты, морозом движением. Хоть гости Махакама и шли от указателя по направлению Банульфрика, ничего в окружении не говорило о приближении поселения. Только когда начало темнеть, ведьмак с эльфийкой вышли на прокатанную скользкую дорогу. Вдалеке появились огни. Марек щурился?— казалось, что висят они в воздухе, но по мере приближения всё стало на места. Многочисленные окошки и двери высечены были в скалах, и те уносили их потоком вместе с собой, наверх. Банульфрик располагался по вертикали. И если в самом низу его ?дома? ещё имели деревянные и каменные пристройки к горе, то выше и выше их становилось меньше, а потом они исчезали вовсе. Узкие тропинки исполосовали скалы: они вились от двери до двери, путались и сцеплялись, образовывали пятачки перед утопленными в камень дверьми. —?Ух ты, как у короедов! Лайка сопроводила комментарий мелодией высокой, сбивчивой и поспешной, как бег жука. А может, просто плохо попала по струнам. —?Гороедов тогда уж. Путники подошли к горе, к самым большим дверям, похожим на дворцовые ворота. Кованые узоры расшивали дерево, будто нитки ткань. Такие же решётки накрывали окошки из разноцветного стекла. Закорючки не походили на обычную краснолюдскую геометрию, потому что и не были ею. Каждому жителю Махакама было понятно, что перед ним буквы и слова смешения краснолюдского и гномьего языков?— письменность эта встречала гостей Банульфрика и рассказывала о правилах поведения. Неграмотным вторженцам остроугольная ковка ни о чём не рассказала. Марек постучал в маленькую дверь, еле заметную в воротах. Ничего. Постучал сильнее?— ничего. С гор завыл недружелюбный ночной ветер, Лайку даже толкнул. Кинул путникам в лица острых снежинок, которые стащил со скал. Уже стемнело, и светлый от снега и солнца Махакам начал казаться до пугающего пустым и недобрым. Где-то вдалеке от гор, за спинами гостей раздался вой. Слишком низкий и хриплый для волка, бурчащий. Укрепил и без того железное намерение путников войти в Банульфрик.—?Может, в те дверушки? Вдруг раздался скрип: одна из ?дверушек? на уровне третьего (по людским меркам) этажа тяжело отворилась. Тишину вечера разразили звуки жизни. В горе смеялись, ругались, роняли что-то и перекатывали. Из крохотного отверстия сочился гомон, какой стоит на занятой торговой улице обычного северного города. Выскочил на свободу даже запах еды, заставив желудок Яра сжаться. Стоило краснолюду в одних портках закрыть за собой дверь?— шум исчез также внезапно, как появился. Мужичок потянулся, вдохнул глубоко, потоптал босыми ногами снег на пороге. Глаза он не опускал и две темные на снегу тени не заметил. Засеменил по одной из тропинок вдоль горы. —?Э, нелюдь добрый! —?крикнул Марек. Краснолюд подскочил, поскользнулся на узкой дорожке, но не упал. —?Думхатар курва млять! Кинул с перепугу, что держал в руках. Ведьмак увернулся от почти профессионального броска, и досочка вгрызлась в снег. Марек поднял?— это оказалась кухонная тёрка. —?Опять черти пугать пришли, млять! За мат сёдня извиняйте! Краснолюд прищурился вниз, в темноту. Марек глупо заулыбался под маской?— где это видано, чтобы краснолюд извинялся за ругань? —?Прощаем! —?крикнула Лайка, сопроводив мягким аккордом. —?Пугать не хотели. —?А чё хотели! —?Войти в город. Краснолюд скрестил руки. —?Оксо, черти обнаглели! Вы бы хоть размера нормального сделались, а то чёй-та, кут, такое! —?Да не черти мы, мы путники издалека. Погреться хотим. —?Нихуя себе придумали являркуты, млять! Извиняйте. Кыш отсюда! Ведьмак шагнул в сторону ближайшей тропинки. —?Стоять! Марек остановился. —?Только вычистили от вас углы, а вы уже назад лезете, гады! —?Не гады мы, мать твою. Извиняй. Ты где видел чертей, чтобы под людов ныкались? —?Да я и людов-то в жизнь не видал, откуда мне знать, как они ваще… ТАК. Усы мне не заговаривай, млять! Извини. —?Да ну тебя, я, вообще-то, хрень вернуть хотел,?— Марек поднял тёрку в сторону краснолюда, но тут же опустил и развернулся. —?Ладно, себе оставлю. —?ТАК, НЕТ. Возвращай давай, не моё ж, кут, добро, одолженное! Только без этих твоих, чертячих, курва, фокусов. Кидай! Краснолюд широко расставил ноги и приготовился ловить. —?Я косой?— не докину. —?Кутфан с тобой, пиздуй сюды. Но гляди мне! И извини. Марек направился по витиеватой тропинке наверх, краснолюд вниз. Лайка осталась под склоном наигрывать мелодию, явно вдохновленную фразой про ?чертячьи фокусы?. —?Слышь, нелюдь добрый, ты где видел, чтобы черти тебе в руки хлам несли? —?спросил ведьмак, когда между ними оставалось по одному этажу навстречу. Краснолюд задумался. —?И правда, черти обычно, как схватят что?— жопой сверкают по снегу… А ты хитрый какой, млять, может… Ведьмак с мужичком застыли друг напротив друга, головы их оказались на одном уровне, потому что Марек стоял ниже по склону. Яр протянул краснолюду утварь, а сам сложил пальцы в знак. Краснолюд снова прищурился, но тут же лицо его накрыло волной расслабления. —?Мы не черти, а добрые путники, которых непременно надо пустить в Банульфрик. —?Не черти,?— пролепетал краснолюд. Тёрка чуть не выскользнула у него из пальцев, но Марек вовремя её поймал и вложил обратно. Махнул Лайке. —?Давай, пускай. Краснолюд замотал головой, сбивая отупение. —?Сначала посуд. кут вернуть! Он оттолкнул Марека, благо, в сторону скал, а не обрыва, и направился по узкому выступу, куда шёл?— к другой двери. Яр опешил: краснолюды, конечно, менее податливы чарам, но чтобы настолько… Мужичок заколотил по соседской дверке. Сильнее. Ещё сильнее. Наконец она отворилась, опять выпуская звуки и запахи жизни в холодный вечер. В проёме появилась краснолюдка. —?Ху! Не иначе Дройт чё-та вернуть припёрся! —?Ху-ха, мать! А как же, Вуднздах на дворе! —?А то я не заметила! Добро, Дройт, добро. Уж прости старую, что ору на тебя бывает. —?А ты прости, что посуду назад не несу, оксокут. И за мат извини. Краснолюды обнялись, похлопали друг друга по спинам. —?Ты ж смотри! —?вскрикнула женщина, заметив на тропинке вытянутые силуэты. —?Черти опять в гору лезут! —?Не черти это, мать,?— немного неуверенно пробормотал мужичок. —?Добрые, млять, путники. Краснолюдка окинула подозрительным взглядом добрых путников. —?Ну да… Для чертей длинноваты… Но смотри, Дройт. Ещё раз чертей запустишь?— ой наваляем арсу твоему… Прости-прости. На этом хохотнули и попрощались. Дверь захлопнулась, а краснолюд засеменил назад, к путникам. Оглядел их снизу вверх. Он всё-таки сомневался в этих двух не-чертях, но раз даже ?мать? сказала, что длинноваты… —?Пошлите. А чё вы… путники, в Банульфрике забыли в такой, млять, день? —?Не на улице же его проводить,?— скрипнул Марек. —?А что за день? —?щебетнула Лайка. —?Так как же… Вуднздах! Праздник, уборка! —?Урожай собираете? —?Да ты чё, какой там. Хаты чистим. От грязи, от чертей, от долгов, кут. Уборка одним словом… Не знаете, что ли? Это откуда вы такие кутляры-то взялись? —?Из Северных. Мы гонцы. —?Ого,?— краснолюд почесал залысину. —?Не, кут, ну раз вы на Горе, значит нужны. Мужичок распахнул дверь. Она оказалась многослойной, толщиной чуть ли не с него в ширину. На путников повеяло не только шумом, но и теплом, обдало мягким светом. —?Давайте, чер… в смысле добрые путники, всасывайтесь. Путники всосались пригнувшись, чтобы не удариться об косяк. Краснолюд задвинул толстенную щеколду, чем привел в движение целый механизм, спрятанный не то в двери, не то в стене: что-то затрещало, заходило, начало хлопать и тикать. Затихло. Троица оказалась в длинном коридоре с высоким потолком, вдоль которого мелькали открытые настежь двери или пустые проемы. То и дело из них выбегали нелюди, тащили или толкали что-то перед собой, тут же исчезали. Стены были гладкими, по обеим ползли ленты фризов на уровне краснолюдских глаз. Марек задрал голову: потолок?— самый обычный, будто не обработанный кусок пещеры, а под ним большие люстры, натянутые цепями между стен?— полукруглые чаши такого же цветастого стекла, какое то и дело блестело в маленьких окошках вдоль стен. За стеклом горел огонь, белый и тихий, не давая ни звука, ни запаха. Краснолюд хотел уже было шагнуть в один из проёмов. —?Погоди, а не подскажешь, где у вас тут,?— кхк?— кузня? Хотим поглядеть на богатства горы. —?Дело хорошее. Это вам по улице,?— мужичок махнул в коридор рукой,?— потом по главной штольне до конца, а потом по стволу. Разберётесь. Всё, млять, побежал, не чертить тут! За мат извините! Краснолюд хлопнул по спинам путников, заставив обоих сделать по шагу вперёд, и юркнул в ближайшую арку. ?Ху! Хаха! У!?,?— донеслось из неё разными голосами. Ведьмак с эльфийкой обменялись удовлетворёнными взглядами и пошли. То и дело приходилось останавливаться, кого-то пропускать, или даже уворачиваться от пробегающих. К шуму, стоящему в коридоре, привыкли быстро, и он превратился в равномерный фоновый гул, разбавляемый иногда особо громким смехом и криками. Мареку становилось жарко под маской, но раздеваться он не спешил?— не хотел привлекать внимания. Впрочем, пока никто не замечал чужаков, даже выделяющихся размером?— все были при деле. Коридор поворачивал правильным углом, а затем сходил широкой лестницей вниз. На ступенях пыхтели, натирая их до блеска, два краснолюда с низушком. Параллельно работе пели они тремя разными тембрами дельную песню на неизвестном гостям языке. Лайка тут же взялась наигрывать в ритм. Стоило Мареку поставить сапог на первую ступеньку, гостей заметили: —?СТОЯТЬ! —?визгливо крикнул низушек, сбивая песню, но не музыку. Он подскочил так резво, что Марек попятился. Рефлекторно потянул руку к ножу, но вовремя себя остановил. Низушек и правда встал в стойку, в которой обычно тыкают недругам в грудь мечом, только вместо меча он наставил на ведьмака половую тряпку. —?Куда в ботинках! —?Вниз? —?Ещё и мокрые! —?крикнул краснолюд. —?А ну снимай, пока староста не увидел! —?И ты снимай, милунья! —?добавил низушек, указывая Лайке под ноги. —?Забыли что-ли, нельзя в обуви ходить сёдня! —?Потому что Бубзбах? —?Вуднздах! Не местные, что-ли? —?Нет, мы в гости. —?Откуда ж гости такие, про Вуднздах не знаете! —?Ну и день выбрали! —?Давайте, давайте, разувайтесь! Гости возражать не стали и сняли ботинки. Марек вдруг понял, как болели всё это время натёртые ноги, и как хорошо босиком?— даже каменный пол показался ему тёплым после вымокшей насквозь ткани и кожи. Нет, он и правда был тёплым, будто летний песок. —?Всё, добро, пускаем. Низушек отскочил с прохода. —?Так,?— Яр замедлился рядом с краснолюдами,?— а есть ещё правила на сегодня? —?Хм! Пол мести, скотину не бить, ботинки не носить, спиной вперёд не ходить, дрова не рубить… Чё там ещё… —?На старосту не материться, вообще не материться, в башке чистоту иметь, как и в хате, деньгу не просить, даже если задолжал кто, еду на тарелке не оставлять, питье допивать, но не обжираться… —?И не нажираться. Всё. —?Спасибо! —?проурчала Лайка. —?Ху! Троица пропустила гостей и затеялась снова работой и песней. Лестница заканчивалась высокой аркой, на которой стояла спиной к коридору и гостям фигура из чёрного, будто пыльного камня. Со спины её можно было принять за человека?— но стоило взглянуть спереди?— длинные когти выдавали вампира. Как только путники прошли под статуей, они оказались на кипящей жизнью улице. Широкая и длинная, она с одной стороны уходила далеко вглубь, а с другой заканчивалась уже знакомыми чужакам воротами. Изнутри они были не в ковке, но раскрашены. Ведьмак с эльфийкой пошли по ?штольне?. Сталактиты над головой выросли, но и висели гораздо выше. Яр разглядел натянутую под ними сеть. Каждая улочка наподобие той, из которой вышли гости, дышала на них мылом и свежей выпечкой. Все они завершались арками и грубыми скульптурами из пористого материала. Фигуры изображали разных представителей старших рас и разумных существ?— каждого по одному, но ни одного человека. По улице сновали нелюди: драили стены, подметали, свешивались из окон, натирая их снаружи, пока на земле под ними кто-то обнимался и прощал друг другу прегрешения. Большинство из них было краснолюдами, реже виднелись боболаки, но и низушки с гномами то и дело где-то пробегали. Несколько раз маячили вдалеке даже эльфы (или это был один эльф?) выделяющиеся на общем фоне как минимум ростом. Мареку даже померещился антропоморфный ящерный силуэт в одной из боковых улочек, но, обернувшись, он увидел только поправляющего вывеску низушка. Улица так и шла, обнятая двумя рукотворными стенами, скважистыми от окон (то со стеклом, то пустых), балконов вовнутрь и дверок. По стенам вились крупные геометрические узоры, ритмично спутывались узлами с барельефами, письменами и рисунками. Последние изображали бытовые и мифологические сценки, и через несколько из них повторялся раз за разом, но с небольшими изменениями, горный пейзаж. Про историю тоже не забыли: несколько боболаков висели в причудливых корзинах на разной высоте и протирали выдающиеся рельефы. Лайка вертела головой и не могла насмотреться на детали города, Марек не отставал?— шёл, боясь упустить что-нибудь интересное, и идиотски улыбался, хоть этого и не было видно под маской. Отчего-то он никогда не думал о том, как живётся нелюдям в Махакаме. И хотя всё вокруг было Яру в новинку, он не мог избавиться от ощущения чего-то знакомого. Чем глубже заходили гости Банульфрика, тем ниже опускался пещерный потолок, начинал залезать необработанными каменными породами на стены. Улица сужалась, а нелюдей становилось меньше, как и окошек с дверями (последние уже выглядывали из обычных пещерных стен). Оканчивалась главная улица двумя губчатыми скульптурами краснолюдов. Один стоял с киркой, второй с кузнечным молотом, оба упирались спинами в скалы, а затылками поддерживали потолок пещеры. Между ними располагался большой механизм из металла, дерева и цепей. Он похож был на пустую коробку без верхней грани, боками которой служило нагромождение подвижных деталей, крутящихся на глазах. —?Лифт! —?восторженно констатировала Лайка. Марек выдохнул что-то невнятное. Перед механизмом сгрудилась кучка нелюдей. Они болтали между собой и бездельничали в ожидании, поэтому, в отличие от всех уже встреченных обитателей города, на чужаков обратили внимание сразу. Марек протиснулся между ними и заглянул за натянутый некрепко, чисто символически канат. Внизу, в отдалении рокотала платформа, заполненная нелюдьми. —?Ой! Чего грязный такой! —?раздалось из толпы. —?Непорядок, длинный! Нехорошо! Мареку сделалось неловко под недовольным кряхтением толпы. Он был сейчас чуть не в самом чистом состоянии за всю жизнь. Да, мокрый и продрогший от снега, да, невероятно потный, но, по сравнению с тем, каким ведьмак ходил обычно… —?А где… Где тут можно почиститься? —?Так вы?— гости! —?Вот это денёк выбрали… —?Зато отмоют их сёдня безвозмездно! Нелюди засмеялись. Марек вообще-то не рассматривал перспективу помыться, но когда речь зашла о чем-то бесплатном, стало интересней. —?Помыться тебе?— это в Синюю Магму! —?Да, по правой стене Улица Мани. —?Найдёте по вывеске с кляксой такой радужной. Кстати, знает кто, чё это за клякса, ха-ха? —?На глаз похожа. —?Какой глаз, это спил пня, дебил. Ой, брат, прости. —?Ничего, брат. Краснолюды тут же обнялись. Накидывание вариантов того, что всё-таки изображает вывеска ?Синей Магмы? продолжилось, и о гостях забыли. Беседа не перерастала в ругань только из-за того, что стоило кому-то матюкнуться, он или она тут же извинялись. —?Я думал, это озеро сверху,?— сказал кто-то в толпе, но слишком тихо, и услышан не был. Марек кинул Лайке вопросительный взгляд. —?Ведьмин выбирает путь,?— пропела она. —?Бард следует. —?А,?— махнул Яр,?— пошли. Мечу хуже не станет. И музыка покинула зону ожидания лифта вместе с эльфийкой и ведьмаком. По дороге они спросили у висящего низко на стене боболака, какая из стен правая. —?От селдца голы плаво-лево считается,?— удивленно хлопая густыми ресницами, крикнул он прописную истину. —?Эта то-биш. —?Спасибо! —?Лайка отправила боболаку воздушный поцелуй, который едва не выбил того из корзины. В отличие от улиц любого знакомого ведьмаку города, улицы Банульфрика имели названия и нумерацию. Они даже оформлены были наклёпками на стены в одном стиле, только вот таблички эти были на гномьем и чужеземцам не помогали. Позабыв усталость с дороги, гости бродили босиком по узким прогулкам и заглядывали с интересом в каждый двор-колодец, даже если вывески качались на стенах совсем не подходящие под описание ?кляксы?, ?глаза? и ?пня?. По этой же причине они не спрашивали ни у кого дороги?— им просто было интересно бродить и тыкаться во всё носами и тем, что от них осталось. Марек утащил горячую булочку с какого-то подоконника?— выпечку оставили остывать на противне. Сдоба оказалась несладкой и без начинки, но всё равно очень вкусной?— таяла на языке, отзываясь мягкой солёностью. Живот Марека она только возмутила, но после булки искать незнакомое место в незнакомом месте стало ещё веселее.*** Ведьмак с эльфийкой засели в широком источнике, самом большом из предложенных, хотя пустовали они все. Погрузились в горячую воду под открытым небом и холодом. Странно было находиться в комфорте и тепле, смотреть при этом на заснеженные тёмные пики, которые окружали маленькую долину со всех сторон. Если ведьмак не ошибался, они находились сейчас на юго-западных вершинах Махакама, но ?снаружи?. Жаль, Северных Королевств не видно за скалами и туманом. Что там внизу, Темерия? А сверху ночное небо, затянутое рваными облаками. Они всё пытались спрятать блюдце луны, но та без особых усилий прорывалась размытым светом. —?Хорошо,?— проурчал ведьмак. —?Первый вопрос*. Лайка, сидящая в воде по самые уши, высунулась. Поползли за ней волосы, расстеленные на дышащей паром в холодный воздух воде. —?Ой, а я и забыла,?— она огляделась, и локоны закружили по источнику,?— Давай. —?Почему,?— Марек запнулся, будто не формулировал это последние пятнадцать минут. —?Почему мне спокойно рядом с тобой? Эльфийка перестала вертеться и уставилась на него пустыми глазами. —?Какой странный вопрос. Ты мог бы спросить, почему я иду следом. —?Чтобы ты ответила вроде ?иду не следом, а в одном с тобой направлении? и была такова? Лайка улыбнулась и потянулась к гуслям, лежащим ближе полотенец. —?Давай без этого. Знаю я, как вы коверкаете смысл ради рифмы. —?Хи-хи, ну ладно! И всё-таки, что за вопрос? Я не очень его понимаю. —?Судя по тому, как пытаешься улизнуть, всё ты понимаешь. Почему я не чувствую от тебя злого умысла? Лайка захлопала ресницами. Смела снежинки, успевшие на них присесть. —?Потому что у меня его нет? Я не желаю тебе зла. Никому не желаю. —?Нет, это есть у всех,?— Марек наклонил голову вправо, чтобы не трогать горячую воду левой щекой, и сполз пониже. Снег на его волосах растаял от близости к жару. —?Я слышу угрозу в чистых праведниках, в друидах, потерявших связь с человеческим, в обезумевших чародеях, в зверях с,?— зевнул,?— пустыми мордами. У всех живых и мёртвых колкий взгляд, а касания жгут. —?Но не у меня? —?Не у тебя. Лайка где-то под водой защекотала пальцами пустоту, снова бросила взгляд к гуслям на берегу. —?Если честно, это приятно слышать,?— наконец сказала она. —?Приятно не обжигать никого, не колоть. У меня нет ответа на твой вопрос, Марек ведьмин. Всё-таки, ты в этом разбираешься лучше,?— она столкнулась с тяжёлым взглядом ведьмачьего глаза. Застыла на нём, смотря, хоть и внимательно, куда-то сквозь. Улыбнулась. —?Да… Улизнуть от менее абстрактного вопроса было бы проще… Что ж… У меня есть предположение. Мне бы хотелось верить, что это по привычке, ведьмин. Что ты привык ко мне, к моему взгляду и касанию, что ты чувствуешь себя защищённым рядом. Знаешь, как впервые в жизни влюблённые. Не видят зла, не слышат зла. Так романтично… —?Грёбаные барды. Лайка стукнула ведьмака ногой под водой. —?То есть, мы, конечно, друг друга не любим, а если бы и любили, то не впервой. Но это не мешает нам быть близкими где-то там, на уровне прикосновений, на уровне их импульсов в голову. Так даже романтичней, симпатия без симпатии. Она затихла. Марек фыркнул, отгоняя пар, который тут же поднялся на место. —?Пустой ответ. —?Может быть. Зато я не вру, слышишь? Вы же ведьмины можете это слышать. Снова пауза, снова острый взгляд ведьмачьего глаза, круглого зрачка из-за темноты вокруг. Факелы гости зажигать не стали?— Лайка хотела смотреть на звёзды, но звёзды на Лайку смотреть не хотели, прятались за облаками. —?Тебя я не слышу. Тишина. Затихла даже кипящая в Горе жизнь за спинами отмокающих. Ведьмак отпустил взглядом эльфку и откинул голову. Лайка нырнула под воду, исчезла на несколько затянувшихся секунд и выскочила со всплеском. —?Давай новый вопрос! —?Не придумал. Эльфка запрыгнула на каменный край бассейна, оставив ноги в тепле. Устроилась поудобней в облегающем платье волос и взяла гусли. —?Спроси, почему я тут? —?У тебя там куплет заготовлен что ли? Слишком сильно ты этого хочешь. Не спрошу. —?А может это и есть мой план? Чтобы ты не спросил. —?Тогда считай, он сработал,?— Марек выдохнул трещинами ноздрей, сбил снежинки с их плавного курса?— они испарились в объятиях пара. —?Чтоб ты знала, я не удовлетворён. —?А выглядишь наоборот. Что ж, надо было соглашаться на первый способ оплаты. Яр заворчал что-то неопределённое. Без раздражения, ведь раздражаться, сидя в горячей, пахнущей забавно, чуть солёно, воде было сложно. К тому же утонули эти кряхтения в мягкой музыке, а вскоре и песне. Впервые знакомой из уст Лайки, на старшей речи. Её знали, наверное, все нелюди Северных, но ведьмак ни разу не слышал, чтобы она пелась. Это были стихи с восстания эльфов двухсотлетней давности. Ведьмак с эльфийкой засиделись под ночным небом, пока где-то в сердце Гор нелюди собирались за широкими столами в светлых вычищенных хатах, ели пресную выпечку и прощали друг друга за всё на свете.