5 (1/1)

Шум в Большом зале стоял оглушающий. Нет, люди почти не разговаривали, но они громко жевали, скрежетали, гремели.Все это было крайне неприятно Геклину, возможно даже болезненно, но от Наследницы волнами исходило умиротворение: она властвовала в этом маленьком королевстве. Хотя, к изумлению Геклина, люди не замечали этого.Он мысленно пожал плечами: возможно, что волшебники малоразумны или слишком слабы, а возможно, Наследница гламором скрыла свою мощь.Сидхе были божествами, и с их могуществом могли сравниться только их ум и коварство. А короли и королевы сидхов, превосходили в этом своих подданных, так с чего ему, королю низших эльфов сомневаться в решениях Наследницы?– Это Ронуизли. Когда он был маленьким, ему на голову упал морщерогий кизляк. Бедняжка так перепугался, что от страха чихнул и забрызгал все вокруг коричневой краской. Поэтому Ронуизли грязный. Гермионагрейнджер, – Луни указала на человеческую девушку с запутанными волосами, – следит, чтобы кизляки больше не подобрались к нему. А еще заставляет Ронуизли мыть руки и лицо. Плохо, что она не знает – следы морщерогих кизляков нельзя смыть водой. А это, Гаррипоттер, он мой первый друг. Он хороший. И видит фестралов.Голос Наследницы сладко журчал, и Геклин окончательно уверившись в том, что она пока не хочет раскрывать инкогнито, занялся тем, чем ему и полагалось – сбором информации. При Благом, да и при Неблагом дворе кьюпи всегда были личными шпионами королей.И коль королевская кровь сидхе снова вернулась в этот мир, то и для кьюпи пришла пора вспомнить о том, кем они были.Геклин почти с наслаждением принялся исполнять давно забытые обязанности.Первым делом он тщательно изучил всех, кто входил в ее свиту. Для этого, он, перебираясь со стола на стол, ловко лавируя между мелькающих рук, кусков пищи, непонятных предметов, вплотную приблизился к каждому из них. Вгляделся в магическую суть, попробовал запах, вкус кожи.

Конечно, для полного и подробного анализа нужна была еще и кровь, но брать ее король не решился.Самым необычным в свите Наследницы был человек по имени Гаррипоттер.Сначала он привлек внимание своим запахом: резким и крайне неприятным. Это был запах болезни, скорее всего, отравления.

Гаррипотттер пах так, будто его долго поили ядом, и его тело уже привыкло к этому, ослабев от попыток вывести гадость.

Если это было правдой, то такая живучесть вряд ли была нормальной для чистого человека. Скорее всего, в его крови была примесь какого-нибудь магического создания, но даже если у Геклина и была бы возможность пробовать ее, он ни за что бы не стал этого делать. Слишком уж отвратительно вонял Гаррипоттер, а король своему носу доверял.Магически этот человек был довольно слаб, однако на нем чернела метка змеегоблина.

Кьюпи о магии змеегоблинов знали немного, но по ощущениям короля это было что-то наподобие эльфийского ?поцелуя смерти?, которым отцы одаривали своих новорожденных наследников, чтобы впоследствии воплотиться в них.

Именно несуразица и насторожила Геклина. Совершенно точно, Гаррипоттер не был даже квартероном змеегоблина, тогда почему тот отметил человека как своего потомка?Король решил, что разберется с этим позднее. Сейчас его больше интересовал Ронуизли.

Вот в нем, безусловно, текла эльфийская кровь. Конечно, это произошло очень-очень давно, да и кровь корнуэльских красных пикси далеко не благородная, и все же короля удивило, что кто-то из эльфов не побрезговал спариться с человеком.

С магической сутью Ронуизли тоже было не все понятно. Светлый, человеческий слой был истончен, светясь прорехами, и только оранжевые заплатки магического слоя пикси не давали ему окончательно исчезнуть.

В общем, то, что магия Ронуизли иссякала – было удивительным явлением. Бессмертные фейри могли истаивать по собственному желанию. Точнее, по собственному нежеланию существовать дальше.

Но непохоже, что этот человек желал остаться без магии, а она, тем не менее, таяла.Понять, что такое Гермионагрейнджер Геклин не успел: молодой брауни, показавшийся королю и оставшийся невидимым для остальных, попытался схватить его за руку.– Король крошек-фей не может находиться здесь, Типпи унесет крошку-фея из Хогвартса.– Приглядись, глупый брауни! Посмотри хорошенько и поймешь, что нанес оскорбление прощеному роду эльфов.Брауни распахнул свои и без того огромные глаза и задрожал.– Типпи умоляет, сира короля, попросить за нас. Домовое рабство – страшное наказание для свободных духом эльфов. Домовики почти перестали рождаться, а те, кто рождаются – не в своем уме, король, сир. Только проклятье не позволяет домовикам покинуть этот мир насовсем. Типпи для вас сделает, что угодно – попросите Наследницу… – рыдая, брауни ловко бился головой о большое блюдо с мясом, одновременно успевая выкручивать себе уши.– Нет, брауни, – Геклин был расстроен, но не мог поступить иначе. – Я сочувствую тебе и твоему народу, но – нет. Просить за твой народ я не стану, как не просил и за свой собственный. Я поклялся служить Наследнице, как моей госпоже, надеясь тем самым хоть мизерно, но возместить причиненный нами ущерб. Непоправимый урон, который мы нанесли Магии, решив, что можем диктовать свои условия ее любимым детям. Пусть все идет так, как и должно. У каждого из нас свой путь, своя ноша.Завывая не хуже баньши, брауни исчез. Геклин тряхнул крыльями, избавляясь от горького осадка оставленного этим разговором.Повернулся, чтобы продолжить свое дело и застыл, неприлично открыв рот: он вдруг увидел Наследницу.То есть Геклин знал, что Полумналагуд Наследница Благого и Неблагого тронов, но только сейчас разглядел это и выпал из реальности, любуясь будущей королевой всех сидхе и фейри.

Белоснежные волосы, доходящие до середины спины, полные губы, большие глаза трех оттенков голубого, все это досталось Луни от благих.

Но в противоположность им она была не высокой, не плоской, не узкобедрой. Красивой как человек. И это уже было наследием неблагих.Полумналавгуд была прекрасна.И это видел не только он!