Обещаю (1/1)

Дорога предателя привела Ризотто к потере товарищей?— самых близких для него людей. Привела к обратной стороне мечты?— к его главному противнику?— Дьяволо.За триумфальной победой, за лицезрением истины последовало предначертанное ещё в самом начале пути поражение. Осознание собственного бессилия сломило его, а воспоминания о сокомандниках, чьи смерти он не смог оправдать, разбили ещё бьющееся сердце предателя.Ризотто жаждал переиграть судьбу и общество. Он искренне верил в то, что даже изгои достойны счастья. Но человек, что опустился на землю рядом с ним; человек, чьи глаза были расколоты тем же горьким осознанием, касаясь охладевшей ладони, кивал в сторону людей, которые были невероятно близки к его свержению. Этот человек молчал. Но Ризотто видел в его подсвеченных самоуверенностью глазах залёгшую тень страха. Он видел просьбу о помощи.В тот день ему удалось спастись. Его изрешечённое тело залатали, сердце кое-как завели. Но души… он, кажется, лишился, когда заключил контракт с дьяволом.Он стал машиной для убийств. И вроде бы ничего не изменилось, но теперь он был один, теперь он защищал какого-то маниакального параноика и ребёнка, вечно таскающегося за ним.***— Синьор Неро,?— Доппио от волнение постукивал пальцами друг о друга. Его взгляд был опущен куда-то в колени Ризотто. Тот вздохнул. Он не нанимался в няньки.Однако каким-то чудным образом, будто бы кто-то вырезал кусочек времени, за которое он принял окончательное решение, в его руке оказывалась хрупкая ладонь розововолосого мальчишки. Будто бы в трансе Ризотто выводил его из особняка, таскал за собой по городу, скрываясь от припекающего солнца в тенях деревьев, дожидался возле примерочных в дорогих бутиках, и в конце концов сдержанно обнимал на колесе обозрения, из которого Доппио, вдохновлённо хлопая розовыми ресничками, озирался на красоты Италии и на облака цвета сахарной ваты, что обрамила уголки его губ. Ризотто невольно, придвигаясь ближе, считал веснушки на его щеках и обжигался взглядом о лучистую, по-детски счастливую улыбку, которая расцветала на губах мальчика, стоило ему заметить изучающий взгляд телохранителя.***Ризотто разучился понимать себя. Настолько он был сломлен. А Дьяволо использовал это. Он манипулировал бывшим предателем, давил на незажившие шрамы в уже механическом сердце и постепенно собирал его по кусочкам, пытаясь сшить теми же нитками, которыми связал запястья Ризотто, за которые дёргал, управляя его телом. Иногда эти нити становились осязаемы, мягкие шёлковые, они приковывали его руки к изголовью кровати. Дьяволо не переставал тянуть за них, каждый раз довольствуясь собственным превосходством. Он превратил Ризотто в верного пса, который преклонил перед ним оба колена. Превратил в воина, чьё сердце было отдано в жаждущие крови своих врагов руки короля. Ризотто исполнял всё: от зачисток и убийств до примитивной готовки и охраны. Каждую ночь он оставался на пороге в спальню босса, где Дьяволо закрывался и ложился спать вместе с Доппио, с человеком слишком от него отличающимся своей наивностью и искренностью, с человеком, которого по настоящему любил.Тогда Ризотто вспомнил самого себя и наконец то понял, зачем босс вообще с ним бракованным возится.Единственные, за кого бывший предатель отдал бы жизнь?— это его товарищи, члены Сквадры. Каждый из них занимал важное место в его некогда живом сердце. Чувства к ним вновь и вновь доказывали наёмнику то, что даже у отвергнутого обществом изгоя, даже у отказавшегося от морали убийцы найдётся тот, кто властвует над его сердцем. Он знал это по самому себе. И почему-то был уверен, что даже босс мафии о ком-то да печётся, из-за кого-то да живёт. И он в который раз оказывался прав.Ризотто вспомнил страх, что прочёл в глазах Дьяволо и наконец-то понял суть собственной работы, условия контракта: он обязался защищать Доппио ценой собственной жизни.Какой-то механизм щёлкнул в груди Ризотто, какая-то шестерёнка со скрипом сдвинулась с места.***Дьяволо стал замечать изменения в своём подчинённом. В его чернильных глазах он видел металлический блеск, а в кровавых зрачках закаляющий сталь огонь. Чем больше времени наёмник проводил с искрящимся от далёкого счастья юношей, тем живее становились его глаза, тем гибче становилось его тело, тем горячее становились вздохи. Дьяволо нравилось уединяться с Ризотто, нравилось целовать его с вампирской жаждой, нравилось кусать до крови и размазывать помаду по груди. Босс использовал его, оба это понимали. И каждый раз Дьяволо что-то шептал на ухо Ризотто, дёргал его за волосы и требовал не останавливаться. Каждый раз напоминал, какая участь его ждёт, если хоть кто-то прикоснётся к Доппио. И каждый раз оставлял не озвученной мысль, что они убьют всех, а потом и друг друга, если с мальчишкой действительно что-то случится.Эта нездоровая любовь, это зверство, эти обжигающие касания, рычание и заглушённые скрипом кровати стоны были заперты в особняке Дьяволо, за пределами которого их ждал звонкий смех и тёплые объятия Доппио.Однако, вскоре боссу мафии и этого стало мало, ему надоела безвольная кукла, из которой вырвали все внутренности. Он наблюдал за тем, как радуется Доппио, находясь рядом со своим телохранителем, в чьих касания он видел больше, чем слепое исполнение приказа. И хотел того же.Дьяволо ждал, когда Ризотто перестанет вести себя, как безэмоциональная, проржавевшая машина. Ждал, когда вновь встретится лицом к лицу с тем человеком, с коим сражался насмерть. С тем человеком, который смог заглянуть в его душу. Он понял, что именно в тот момент биение их сердец синхронизировалось, а дыхание смешалось. Дьяволо не боялся возвращения Ризотто Неро, не боялся мести, потому что в тот день он рассмотрел в чужой душе отголоски собственного эго.***— Не я убил всех твоих подчинённых, Неро,?— надменно твердил Дьяволо своим хриплым, но властным голосом, сжимая пальцами шею наёмника, на коже которого розовели царапины от ногтей босса. —?Не я убил тебя.Ризотто смотрел на вычерченный в хрустальном свете люстры силуэт босса, стоя на коленях. Его подбородок был задран, а мутный взгляд еле фокусировался на скривившихся в презрении губах Дьяволо, который стал всё реже себя сдерживать. Он издевался над Ризотто, над его телом, пытаясь проникнуть глубже?— в заблокированное сознание.Дьяволо слишком много думал об осточертевшем подчинённом, неосознанно взваливал на него причины всех своих проблем. И срывался.При столкновении в тёмном коридоре босс пожирал Ризотто голодным взором, видя в глазах подчинённого лишь отражение собственной жажды. Он злился. Злился на убийцу за его равнодушие, за его пустоту. Злился на то, что тот когда-то перешёл на сторону предателей и потерял всех близких людей. Злился за то, что собственноручно сломал человека, на котором вымещал эту самую злость. Дьяволо трахал Ризотто, ни капли не заботясь о его состоянии, вколачивался, доводя до состояния, граничащего с потерей сознания, царапал кожу ягодиц до крови. Он изливал в него всю свою ненависть, чтобы убийца хоть что-то почувствовал. Но тот лишь повиновался. И это замыкало чёртов круг.***Дьяволо чаще покидал особняк, потому что предатели приближались. Он готовился к сражению, которого, на самом деле, хотел избежать.Доппио волновался, заваливал Ризотто множеством вопросов, вис на его плечах и сжимался дрожащим клубочком в его кажущихся громадными руках. Наёмник гладил его по мягким волосам и рассказывал события из своей жизни, рассказывал о друзьях, от чего у обоих холодели конечности.—?У меня тоже были друзья,?— шептал Доппио, сжимая пальцами пальто телохранителя, будто бы в приступе паники. —?Очень хорошие. Они, как и ты, защищали меня и Босса.Его голос надломился, а ресницы вздрогнули. Он опустил голову на грудь Ризотто. Тот почувствовал, как мальчик нервно проглотил слюну.—?Тициано и Сквало… их убили,?— Доппио поднял влажный взгляд, от которого в сердце хладнокровного убийцы опять что-то скрипнуло, две шестерёнки, со звуком точёной стали прокрутившись, болезненно царапнули по рёбрам. Чужая слабость больше не казалась ему глупой и раздражающей. Больше не казалась ему рычагом давления. —?Ты стал для меня другом, Ризотто. Я не хочу, чтобы убили и тебя.—?Тогда я не умру,?— на автомате выдал наёмник, не успев осознать собственных мыслей. Его голова механически склонилась на бок, а губы дрогнули в имитации улыбки. Он прислушался к скрежету в собственной груди и, касаясь влажной щеки Доппио, тихо сказал:?— Обещаю.Дьяволо, с чьих рук стекала кровь одного из предателей, стоял на пороге и улыбался. Уголки его губ острые, точно лезвия, разрезали кожу щёк, а глаза искрились предвкушением. Его победа близка так же, как и воскрешение Ризотто.?Какая жалость, что у меня нет на тебя времени,?— оправдывался Дьяволо, игнорируя вопрошающий взгляд обернувшегося на звук капающей крови Неро. —?Может, оно и к лучшему?.Мужчина не стал спорить с судьбой, чтобы ненароком не лишиться её благосклонности. Он оставил Ризотто в покое и отрицательно мотнул головой, заметив в поблёкших на мгновение глазах, обрамлённых стеклянным безволием, готовность к исполнению приказов.В этот раз Дьяволо пошёл в ванную один. Один застыл перед зеркалом, упираясь в холодную раковину кровавыми ладонями, уставился в дрожащие глаза напротив и утробно зарычал. Прошлое, от которого он со всем напускным хладнокровием до трясучки желал избавиться, как на зло, продолжало его преследовать. Насмехалось, всплывая в самый подходящий для его врагов момент.Зеркальная гладь отразила застывшего в дверном проёме Ризотто и жавшегося к нему Доппио, который влажными глазами рассматривал ссутулившегося Босса. Дьяволо поднял голову, горько усмехнулся, сталкиваясь с чернильными пятнами, отпечатавшимися в зеркале над его головой, с застывшим в них охладевшим пониманием.***— Босс вернулся? —?вопрошал мальчишка, заворочавшись на руках Ризотто. Его упавшая, отяжелевшая от тоскливых мыслей голова в миг просветлела, а глаза заискрились. Чувство оправданного ожидания разгорелось в груди Доппио. —?Пошли к нему.Спрыгнув с коленей телохранителя, точно не наигравшийся котёнок, розововолосый паренёк прошмыгнул в сторону ванной комнаты, следуя за кровавыми жемчужинами на полу.Ризотто тенью вырос за спиной мальчишки, осторожно сжал его хрупкие плечи и увёл на кухню. Он видел в полупрозрачных изумрудах глаз немую просьбу, благодаря которой осознал интересный факт: Дьяволо только рядом с ними двумя сбрасывал оковы ответственности, лежащие на плечах босса мафии. И только рядом с ним одним?— с Ризотто, раскрывался во всём спектре своих эмоций.—?Боссу угрожают те-же люди… —?обречённо шептал Доппио, роняя взгляд к ногам наёмника, а тело на обитый кожей стул. Повинуемый скрипом шестерёнок в груди, Ризотто опустился на корточки перед юношей, поймал его мягкие щёки своими массивными ладонями и неосознанно заглянул сквозь карамельные глаза в его светлую душу. Когда-то убийца так уже делал. Когда-то без труда мог прочесть человека. Но сейчас что-то ему мешало, оставляя в голове лишь пару вопросов.—?Боишься за него? —?выпали Ризотто с придыханием, будто сам для себя открыл нечто малоизученное.—?Очень,?— Доппио робко поднял голову, встречаясь с любопытным, жаждущим истины о природе человеческой взглядом.—?Любишь?— Больше, чем себя.—?Тогда и он не умрёт. Я прослежу за этим,?— Ризотто сжал руки Доппио своими. Разрезал собственные ладони Металликой, кровью обязуясь исполнить каждое обещание, что он дал этому ребёнку.Босс, прошедший на кухню, появился точно призрак, вслед за которым в комнату проскользил холодный воздух, и невозмутимо усмехнулся.****Ночью Дьяволо открыл ему дверь в свою и Доппио спальню. Ночью на его груди покоилась голова мирно сопящего мальчишки, которого за талию обнимал босс мафии, на чьём лице обычно тенью и складками вырисовывавшаяся усталость сменилась умиротворением.Ризотто почувствовал некогда забытое желание защищать, желание ставить собственные потребности на кон, лишь бы удовлетворить чужие. Желание зависеть от чьей-то слабости.Убийца шумно выдохнул, слыша эхо чужого сердцебиения в своей груди.Ризотто снова захотел мечтать. Мечтать о победе над предателями. Мечтать о прогулках в самых красивых местах мира и об экзотических блюдах в дорогих ресторанах. Мечтать о душевных разговорах под чёрным небом, усыпанном веснушками молочных звёзд, и о тёплых ладонях, которые собирают пазл его сердца, а другие?— холодные, с тонкими костлявыми пальцами, касаются его плеч, разделяют весь груз нажитого опыта.Он вновь почувствовал, как загорелся желанием, некогда потушенным кровью каждого члена его команды. Желанием обеспечить счастливую жизнь самым близким своему сердцу людям