История семьдесят четвертая: Право выбора. (1/1)

Васю так не колотило с тех самых пор, как скончались ее родители. Странная штука: Сидорова четко осознавала, что она в относительной безопасности, но тело ее не слушалось. Сердце стучало как бешеное. Девочке казалось, что она задыхается. Сколько бы Василиса не хватала воздух ртом, ей все еще было мало. Ощущение нависшего зверя никак не покидало девочку. Всю ночь ей чудились красные глаза, полные черной злобы и жажды крови.Девочка засыпала, просыпалась и засыпала опять. Она была слишком измученной, чтобы сохранять бодрость, но и слишком напуганной, чтобы спать без сновидений. Сознание настойчиво напоминало Василисе о той кровожадной твари, которая едва не лишила девочку жизни. Каждый новый сон был похож на предыдущий, но меж тем детали там были разные. За одну ночь Василиса Сидорова успела умереть больше тринадцати раз и то, это без учета совсем смазанных сновидений под утро.Рука, которой был нанесен удар, дрожала сильнее всего. Вася не могла поверить в то, что она сумела вогнать нож в агрессивное, но живое существо. Разум просто отказывался воспринимать этот факт как норму, оттого девочка ощущала себя не очень хорошо. К всепоглощающему страху добавилось еще и лишнее чувство вины. А что если она убила это чудовище?Да, со стороны это могло показаться странным, но Василисе было не все равно. Во всяком случае сейчас. Два совершенно противоположных чувства бились внутри Сидоровой: она и надеялась на гибель монстра, но и надеялась, что тот будет если не здоров, то хотя бы жив. Все же дед был прав, говоря, что у его внучки слишком большое сердце.Саша спал и не спал одновременно. Странное состояние не то транса, не то дремы не покидало мальчишку с того самого момента, как он упал на диван. Мозг Абрикосова работал не так ушло, как во время бодрствования, но и меж тем он не спал полностью. Саша прекрасно видел и слышал окружающих людей, однако все это им воспринималось чуть заторможено. Словно он был посторонним наблюдателем, а все события касались не его, а кого-то совершенно другого.Морально подросток был слишком сильно истощен. Ему было совершенно плевать на все, что происходило вокруг него. Мир вокруг него просто прекратил существовать в своем привычном виде, превратившись во что-то иное.В полноценную дремоту Абрикосов впал лишь под утро, да и то, состояние это продлилось не долго. До первой серии стуков в многострадальную входную дверь. Сашка недовольно сморщился, искренне проклиная тех, кто решил нанести визит в столь раннее время суток. Лениво мальчик перевел сонный взгляд на Василису и поджал губы. Та тряслась так сильно, что невольно Саша подвинулся ближе, искренне надеясь, что его присутствие подействует успокаивающе.Вася что-то пробормотала во сне, после чего сильнее прижала к груди находку, словно боясь, что ее отнимут. Мальчик только и делал. что смотрел за Сидоровой, чье круглое лицо то и дело менялось под гнетом самых разнообразных эмоций. Разглядывая ее черты лица, Абрикосов не сразу уловил посторонние звуки.—?Владик, ты же не думаешь, что они в этом замешаны? —?Аленка пыталась говорить тихо, но голос ее был прекрасно слышен мальчику. Не пришлось даже напрягаться.Влад не ответил. Саша искренне не понимал, о чем именно спросила урожденная Рыжова, однако предчувствие подсказывало, что чего-то хорошего ожидать не стоило. Стремительно Мороков прошел сквозь гостиную и не удостоив племянника и мимолетным взглядом, прошел прямо на кухню. Аленка, шедшая чуть позади, остановилась прямо у дверей и как-то тоскливо посмотрела на ребят. Девушка еще раз посмотрела в сторону кухни, после чего резко направилась к дивану. Абрикосов прикрыл глаза и постарался думать о чем-нибудь максимально неприятном, то есть о злобной клыкастой твари, которая несколько часов назад его едва не пустила на обед.Абрикосов не видел лица Аленки, но по тяжёлому вздоху мальчик понимал, что жена его дяди находится в крайне удрученном моральном состоянии. Чуть огрубевшие девичьи пальцы дотронулись до пухлой щеки мальчишки.—?Горе ты луковое.Морокова не смогла сдержать грустной усмешки. Погладив Сашу, девушка взъерошила челку Васьки и поспешила пойти на кухню. Урожденная Рыжова не знала всей произошедшей истории, однако могла поставить все, что у нее было, на невиновность ребят в данном инциденте. Да, за Сидоровой была закреплена репутация маленькой помешанной девочки с больным воображением, но она не могла зайти настолько далеко. Ровно как и не мог этого сделать Саша - ребенок со здоровой головой на плечах.Влад нервничал. Теперь она это заметила. Мороков устало пялился в окно, елозя чайной ложкой в банке с солью. Было видно, что Владислав уже порядком устал от всех этих проблем. Вполне возможно, что в глубине души юноша ревел белугой и мечтал вернуться в Карелию, прямиком к многочисленным памятникам старины и различным достопримечательностям.—?Ты веришь, что это они? —?голос Аленки разбил напряженную тишину.Он бы с радостью ответил, да только сам не знал. Это было странное чувство. Чисто теоретически Влад допускал возможность того, что молодежь могла немного оступиться. В конце концов ребята молодые, оттого ветра в их головах много, да вот только действительно верить в произошедшее Мороков не был готов.Если вандализм Влад еще был готов как-нибудь оправдать (он сам временами копался в чужих захоронениях и не видел в этом чего-то очень плохого), то нападение человека не шло ни в какие ворота. Нет, он не мог в это поверить! Разве может метр в кепке и крайне высокоморальный мальчишка причинить физический вред кому-то?Да и имя пострадавшего… Одна любопытная соседка пыталась выудить больше информации, но полицейский отказался говорить больше, хотя по лицу его было видно, что деталей в этом деле много. Мороков нахмурился. Он вообще слабо понимал, почему из всех возможных домов служители порядка выбрали именно этот? Любитель выпечки в погонах сказал что-то про ?горячие следы?, но это утверждение показалось Владу спорным. Если следы действительно горячие, то где целые наряды полиции? Где собаки? Где кто-нибудь еще?Квартиры, к слову, никто даже досматривать не стал. Хотя… Если бы этот пузатик решил войти, то Влад бы его незамедлительно выставил прочь, найдя несколько предлогов.Она терпеливо ждала ответа, но Мороков упрямо молчал, помешивая соль. Даже невооруженным глазом было видно, как многочисленные шестеренки в его голове пришли в движение. Аленка грустно улыбнулась. Обычно так все и происходило. На горизонте возникала проблема и Мороков, словно заботливая мамочка, не без кряхтения и ворчания, уже придумывал способы ее решения.—?Хрень какая-то,?— раздражённо рыкнул Влад, стукнув ложкой по краю бывшей сахарницы. Часть соли покинула красивый сосуд и вылетела куда-то вперед, в сторону окна. —?Я скорее в НЛО поверю, чем в эти россказни.Аленка довольно улыбнулась. У гениев, судя по всему, мысли сходятся.Когда Саша проснулся полностью? Он не мог ответить. То есть, он вообще не спал, поэтому никакой речи о традиционном пробуждении и не шло. Просто в какой-то момент мозг устал находиться в амебном состоянии и мальчишка понял, что лежать более у него нет сил. Это было слишком утомительно. Примерно также, как изо всех сил взбираться на гору, будучи верхом на велосипеде. Абрикосов попытался поднять ноги, но глухая боль стала ему единственным ответом. Конечности не приподнялись, хотя еще вчера юнец управлялся с ними поразительно хорошо.Обрывки вчерашнего вечера остались где-то за гранью понятного. Впервые за долгое время Саша ощутил опустошение. Не то, которое обычно становится началом конца, нет. Абрикосову было все равно, но это безразличие было даже чем-то хорошим. Не охвати оно сознание юноши, беды было бы не избежать.—?НЕТ! —?Василиса подпрыгнула на месте в очередной раз, как-то глупо вскинув руку вперед. На сей раз чудовище разорвало ее на клочки прямо у статуи прошлого мэра.Едва она раскрыла глаза, как тут же окунулась в совсем другой мир. Ей никогда не нравились обои в квартире Мороковых, но сейчас девочка была вынуждена признать, что на вид они были очень даже ?ничего?. На порядок лучше, чем оскалившаяся морда громадного чудовища.Аленка кинулась в гостиную, едва раздался девичий вопль, и Влад, немного нехотя, отправился за ней.Их ждал очень долгий разговор.