Дело о похищенном слоне (миди, детектив) (1/2)

Шеф терпеливо ждал, рассматривая Директора, застывшего за столом в позе скорбного изваяния на надгробии. Коллега шумно сочувственно высморкался. Директор вздрогнул и ожил.— Какой был... — начал он, словно впервые увидев сыщиков.— Слон. Я понял. — Шеф достал из кармана трубку и, повертев её, засунул обратно: он пытался бросить курить. В современном Энске теперь не покуришь, да и на лёгких это начало сказываться — одышка мешала играть на трубе. Заграничные никотиновые пластыри, привезённые ему в подарок дальним родственником, занимавшим незначительную должность в администрации города, закончились, и он закинул в рот мятную конфету ?Театральная? — проверенное средство. Привкус мяты так выжигал слизистую, что о сигаретах забывалось мгновенно.— Простите, я очень взволнован. — Директор достал из верхнего ящика стола бутылку с рыбьим жиром и, откупорив, её, аккуратно заполнил столовую ложку до краёв.

— Успокаивает, — сказал он отстранённо, словно самому себе, и осторожно пригубил её.— Хотелось бы в это верить, — кивнул Шеф. — А то, знаете ли, время идёт, след похитителя простыл в прямом смысле, а дело ещё с мёртвой точки не сдвинулось.— Мёртвой? — встрепенулся Коллега.— Уверен, это не убийство. — Шеф в задумчивости подёргал за пуговицу, надетую на пальцы. Она не поддавалась. В травмпункт идти не хотелось — тамошний хирург потерял доверие Шефа, когда был однажды замечен на рынке в качестве продавца в мясном ряду. — Это похищение.

— Но для чего? — пожал плечами Директор. — Через неделю в Москве в цирке на Фонтанке состоится премьера новой программы, которую можно назвать шедевром — слоны будут играть комедию Шекспира ?Сон в летнюю ночь?. У Балдахина была роль Оберона. И вот всё под угрозой срыва, мне уже сегодня звонила администрация цирка... — Директор было вновь начал возвращаться к позе изваяния, если бы не громкий хруст разгрызаемой Шефом мятной конфеты.— А разве у него нет дублёра в этой роли? — поинтересовался Коллега.— Есть. Но обстоятельства сложились таким образом, что слон Трёхдюймовочка — дублёр Балдахина, на днях подвергся жесточайшей депрессии. Потерял веру в себя. Знаете, как это бывает у артистов?Шеф и Коллега с готовностью закивали головами: Шеф отрицательно, Коллега положительно.— И вот сидит он сейчас у себя в вольере и отказывается не то что на арену выйти — разговор хоть с кем-нибудь завести. Он явно нуждается в помощи психолога. Насколько я слышал, даже к иностранным специалистам обращались — не помогло.— Думаю, преступнику известно об этом. Если только он сам всё это не подстроил. — Шеф в задумчивости барабанил пальцами по поцарапанной деревянной крышке стола. — Он выжидает.— Полагаю, мы сможем обсудить некоторые детали за ужином. — Директор уже пришёл в себя. Он спрятал рыбий жир и деловито спросил: — Завтра в эндцать часов вам подходит?— Вполне. — Шеф встал и, пожав Директору руку на прощание, решительно зашагал к выходу.По зоопарку он шёл в сосредоточенном молчании. Коллега семенил рядом.— Знаете, что мне не нравится во всём этом деле, Коллега? — Шеф внезапно остановился перед пустой вольерой, где раньше обитал слон.Коллега резко затормозил, уткнувшись носом в клетчатую спину Шефа.— Что оно не раскрыто?— Это, скорее, плюс — хорошая разминка для ума в течение ближайшего времени.— Что у нас не раскрыто ещё одно дело?— Вы про двойное убийство на улице Моргунова, которое было совершено в прошлом году? Тело седовласой старушки, директора этого зоопарка, найденное в дымоходной трубе, и другое, её дочери, обезглавленное, валяющееся во дворе? Оно просто в стадии сбора дополнительной информации, — обиженно засопел Шеф. — Невозможно составить чёткое представление о картине преступления, когда все свидетели дают такую разрозненную информацию. То они слышали немецкую речь, то итальянскую, то ещё бог знает какую...— Что свидетелей нет?— Свидетелей полно. — Шеф обвёл взглядом соседние клетки и вольеры с животными, таким проницательным, что страус чуть не лишился чувств, но, вспомнив в последний момент о своём убежище, засунул голову в песок. — Но, боюсь, они нам ничего не смогут рассказать.— Вы с ними слишком суровы, Шеф. Если попробовать лаской? — Коллега подошёл поближе к клетке с гориллой. — Как вас зовут, чудное создание?Горилла даже голову не повернула. Лишь скосила взгляд в сторону таблички, прикреплённой к клетке.— ?Йорик?, — прочитал Шеф. — Кто-то здесь явно любит Шекспира.— Бедный Йорик! — запричитал Коллега. — Такая чудная погода, а он в клетке!Горилла вздохнула.— А ведь были времена могучего Кинг-Конга! Вот уж кого все уважали. Ничего, наступит и на вашей улице праздник! — Горилла мечтательно возвела к небу глаза. — Йорик прославится на века...— Коллега, что за чушь вы несёте?— ...если намекнёт нам, что происходило в вольере по соседству вчера ночью. Ну, правда же, прославится, — словно оправдываясь, повернулся к Шефу Коллега. — Я об этом напишу в своих мемуарах. — Он снова обернулся к горилле. — Готов на Красной книге поклясться, Йорик! Я доктор гориллологии, верь мне!— Такой учёной степени не существует, Коллега, вы её сами выдумали, — пробормотал Шеф. — Ещё в детском саду.— Я доктор в душе, — настаивал Коллега. — Не хотите, чтобы я на Красной книге клялся, могу поклясться на томике Шекспира. Для Йорика это, наверное, важно.— Поклянитесь на черепе уж тогда — Йорик поверит быстрее.— А я готов! Я не такая бездушная машина, как некоторые, и учитываю состояние эмоционального фона-а-а-а-а!..— Волосатая лапа схватила Коллегу за лацкан пальто и изо всех сил приложила к прутьям решётки. Свободной рукой горилла сорвала с него шарф и энергично замахала им в воздухе.Шеф бросился вперёд, выхватив пистолет, но спустя мгновение опустил оружие.— Шеф, ну что? — пролепетал Коллега, пытаясь отодрать от себя обезьяньи пальцы.

— Ничего, — Шеф спрятал оружие и задумчиво уставился на небо.— Вы... вы так и собираетесь... стоять и смотреть, как я погибаю от рук... примата?— Этот, как вы выразились, примат поумнее многих потомков с прямохождением будет. Он просто привлекает наше внимание. Посмотрите, куда он указывает.И в самом деле, горилла размахивала шарфом, будто подавая знаки флажками на корабле: тыкала в небо, нетерпеливо угукая и всем своим видом показывая, как её раздражают бестолковые ?прямоходящие потомки?.Коллега освободился от цепких пальцев обезьяны и осторожно взглянул вверх. На самой верхней ветке понуро стоящего возле слоновьей вольеры дерева одиноко трепыхался на ветру ярко-розовый воздушный шарик.— Кроме того, Коллега, боюсь, что мы раскрыли дело об убийстве на улице Моргунова. — Коллега обернулся. Взгляд Шефа был прикован к валяющейся в глубине клетки опасной бритве с проржавевшим лезвием в бурых пятнах и пряди седых волос. — Возвращайтесь в кабинет Директора, садитесь на телефон и вызывайте наряд милиции.Этой ночью Коллега не мог уснуть. И дело было вовсе не в полночном музицировании Шефа: тот, как всегда в минуты интенсивной работы мысли, исполнял на трубе попурри из шедевров классической духовой музыки. У него перед глазами стоял бедный Йорик, которого тащили в наручниках в каталажку, и бледный как полотно Директор, судорожно сжимающий в руках бутылку рыбьего жира. Жидкости в ней оставалось на треть — чем будет себя поддерживать Директор, если случится ещё что-нибудь непредсказуемое, неизвестно. Валериановые капли на него уже не действовали.Коллега поворочался в постели. Сон не шёл. Ему даже начало казаться, что в соседней комнате, закрытой много лет, топает слон. Внизу труба издавала такие звуки, словно она была не музыкальной, а канализационной. Коллеге вновь вспомнились глаза гориллы. В их обречённом взгляде была спрятана вечная скорбь приматов, вынужденных смотреть, во что превратилась ветвь развития человечества. В глазах Йорика сквозила явная уверенность, что эта ветвь тупиковая. Коллегу мучила совесть: он обещал несчастному созданию славу взамен помощи, но и не помышлял, чтобы она была настолько дурной.Труба умолкла. Стало так тихо, что было слышно, как в аквариуме посапывает кот. Спустя минуту музыка раздалась вновь. ?Сальери, — подумал Коллега. — Тоже переживает...? Сальери Шеф играл только в тех случаях, когда эмоции брали верх.

Коллега вздохнул, поднялся с кровати, накинул полосатый халат, влез в истоптанные остроносые шлёпанцы и зашагал вниз по лестнице.Шеф только что закончил играть. Он уже аккуратно поставил трубу на место и сейчас, закинув ?Театральную? в рот, копался в картотеке. Услышав шаги, он поднял голову и посмотрел на Коллегу.— И мне не спится... Нужно навести здесь порядок. Вот, например, дело ?Кто убил Лору Палмер?? давно нами раскрыто, а затерялось в карточках с нерешёнными задачами. Необходимо отослать американским коллегам. А вы что-то хотели?— Я... — замялся Коллега, — я просто вспомнил, что вы так и не сказали в зоопарке, что вам не нравится в этом деле.— Многое. — Шеф оставил картотеку, так и забыв переложить карточку в секцию с раскрытыми делами, плюхнулся в кресло и кивнул Коллеге на кресло напротив. Коллега прошаркал к нему и уселся, приготовившись слушать.Шеф погонял языком конфету за щеками и продолжил:— Молчание преступника — раз. Допустим, он ждёт премьеры представления, чтобы сорвать крупный куш. Когда все билеты проданы — а я справлялся, это действительно так — организаторы пойдут на любые условия, чтобы артиста вернули. Это гипотеза. Истинные мотивы похищения мне пока неясны.Коллега протянул руку, нашарил на тумбочке, стоящей неподалёку, блокнот и карандаш и начал записывать — идея с мемуарами не была фантазией, он действительно старательно готовился к работе над ними.— Исчезновение сторожа — два. Ну, тут уж либо он причастен к этому делу и исчез вместе со слоном, либо, защищая вверенное ему животное, погиб.Коллега глубоко вздохнул: сегодняшние сутки были переполнены трагическими событиями, ещё в одно верить не хотелось.— Думаю всё же, — Шеф захрустел конфетой, — что он невиновен.

— Но обстоятельства указывают на его причастность... — робко встрял в дедуктивный водоворот Коллега.— В том-то и дело! — хлопнул ладонью по подлокотнику Шеф. — Слишком уж указывают, Коллега! Слишком! Просто кричат: ?Вот он! Вот он, виновный!? Поэтому я им и не верю. Не будем торопиться с выводами. Нужно будет хорошенько расспросить за ужином Директора о Стороже. Кстати, это пристрастие к рыбьему жиру вам не кажется слишком уж фанатичным? Чуть какое волнение — хватается за бутылку.

— Так уж у нас заведено, — философски изрёк Коллега, отложив блокнот и устраиваясь удобнее в кресле. — Порой сама мысль о бутылке уже действует успокаивающе, мол, приду домой — напьюууусь! Да и рыбий жир содержит фосфор, а он укрепляет нервную систему.— Зубы он укрепляет, а не нервную систему. — Шеф подхватился со своего места и заходил по комнате. — Зубы и кости. А лоб у Директора и так твердокаменный — вон как он головой о стену бился, когда мы к нему в кабинет пришли. Голове хоть бы что, а в стене трещина. Теперь деньги на капитальный ремонт копить...Шеф обернулся и замолчал: Коллега сладко спал, свернувшись калачиком. Шеф покачался на пятках, стянул с дивана клетчатый плед и, укрыв им Коллегу, пошёл к себе в комнату.В этом старом потёртом кресле утро Коллегу и застало. Шеф к тому времени уже вышел из спальни, но у Коллеги было подозрение, что тот сегодня ночью и не ложился: вазочка с ?Театральными? опустела наполовину, на иллюстрации из сказки ?Колобок?, висевшей на стене в гостиной, виднелись отчётливые следы от присосок, вылетавших из пневматического пистолета Шефа. Одна из них до сих пор торчала в самом центре картинки, там, где у главного героя должен быть нос. Это придавало румяному колобку удивительное сходство с Буратино.— Подъём, Коллега! — Несмотря на бессонную ночь, Шеф был полон энергии. — У вас имелось целых пять часов для отдыха! Нужно было спать, а не топать по квартире как слон!Нас ждут великие дела! — потёр он ладонии в возбуждении заходил по комнате.— Я и спал... Странно, я обычно не топаю во сне... А какие именно? Великие дела?— поинтересовался Коллега, спуская ноги с кресла и ловя большим пальцем шлёпанец.Шеф перестал маячить по комнате и интригующим шёпотом произнёс:— Мы. Пойдём. В... — он ткнул пальцем в колобка-Буратино, — ...каморку.— Ничего не понимаю! — Спросонья Коллега не мог поспевать за активной работой мысли сыщика. — Папы Карло?— Нет, — Шеф был очень серьёзен. — Там после тотального кукольного мщения нам уже делать нечего. Мы пойдём в каморку Сторожа. Её нужно успеть осмотреть до ужина с Директором, чтобы составить представление о том, что мы хотим от него узнать.— А что мы хотим от него узнать? — Коллега накинул плед на плечи и, широко зевая, направился в сторону ванной.— Не представляю! — восторженно улыбнулся Шеф. — Ну же! В парк! В парк! В зоопарк!— Понятно. Через пятнадцать минут я буду готов к любой неизвестности. Будьте любезны, покормите Мышьяка, — донеслось уже из ванной сквозь шум воды.Не выходя из своих мыслей, Шеф поднялся наверх и, машинально сгребя в горсть порцию сушёных червяков, щедро осыпал спящего в аквариуме кота. Тот замотал головой, мгновенно просыпаясь. Его хмурая морда выражала почти человеческое страдание, заключающееся в нескольких словах: ?О боже! Опять!? Он набрал воздуха столько, сколько вмещали в себя кошачьи лёгкие, и оглушительно чихнул. Раздался звон разбитого стекла.— О боже! Опять! — Шеф в удивлении уставился на осколки и мрачного кота, который обречённо стал во время падения на четыре лапы.

— Удивительная реакция стекла на силовые воздушные волны, вызванные естественной реакцией организма!— О боже! Опять! — пробормотал Коллега, яростно вытирая полотенцем голову. — Двенадцатый аквариум за месяц!Ровно через пятнадцать минут они уже направлялись к Энскому зоопарку.Каморка сторожа мало чем отличалась от каморки папы Карло: тот же самый минимализм в интерьере и удобствах. Из мебели там был только рассохшийся комод, поломанный, но отчего-то всё же бережно хранимый табурет и раскладушка.Шеф стал посередине комнаты и, прищурившись, как Клинт Иствуд, начал медленно осматриваться, словно фотографируя детали. Двигался он плавно, по часовой стрелке, уверенно кивая в унисон своим мыслям, пока не уткнулся взглядом в нижний ящик комода.— Интересно, интересно... — он подошёл, склонился над комодом, потом подёргал ящик за ручку. Тот не поддавался. Шеф дёрнул сильнее. Ящик со скрипом выдвинулся на четверть. Коллега, сразу подбежавший ближе, засунул в него голову и в замешательстве замер.— Ничего не понимаю... — в растерянности взглянул он на Шефа.На дне совершенно пустого ящика лежала старая столовая ложка.Шеф осторожно взял её двумя пальцами, понюхал и в замешательстве почесал черенком затылок.— Пахнет... рыбьим жиром... Что ж, возьмём на заметку.Коллега воспринял эти слова как руководство к действию, вытащив из кармана блокнот и карандаш и застрочив в нём кривые строчки.Остальные ящики оказались совершенно пусты и не представляли особого интереса. Больше осматривать было нечего, и сыщики вернулись домой — через полтора часа им нужно было идти к Директору на ужин.Директор встретил их официально-приветливо. Жил он один в старой однокомнатной хрущёвке неподалёку от зоопарка. Всё его жилище было наполнено упаднической атмосферой советской интеллигенции: книжные полки, подшивки ?Нового мира?, абажуры с бахромой, чёрно-белые фотографии поэтов Серебряного века на стенах, шаткие стулья и столы из бабушкиного гарнитура и обои в полосочку.Лицо Директора было измождённым, но он держал себя в руках: видимо, действие утренней дозы рыбьего жира ещё не закончилось.

— Уж простите: чем богаты, тем и рады, — пригласил он их к столу. — Что бог послал.Бог послал банку со шпротами, бычки в томате, селёдку под шубой и бутылку водки ?Посольская?, которую Директор смущённо достал из антресолей.?Удивительное пристрастие ко всему рыбному, — мелькнула мысль у Шефа. — Он скоро от фосфора светиться начнёт, как собака Баскервилей?. А вслух сказал:— Прекрасный выбор блюд! Тематически подобранный, я бы сказал. А вот это, — кивнул он на ?Посольскую?, — лишнее. Мы с Коллегой алкоголь не употребляем.— А как же вы селедку без водки будете есть? Абсолютно не понимаю. Помилуйте. Я тоже не пью, но одну рюмку...— Душевно вам признателен, — твёрдо сказал Шеф, — но мы состоим во Всесоюзном обществе трезвости.— Наш девиз: ?Бросай пить — вставай на лыжи!? — подхватил Коллега.— Так... лето же на дворе... — растерянно возразил Директор.— Тогда на ласты. — Шеф решительно отодвинул от себя бутылку.— О... Доннерветтер... То есть прошу прощения. — Директор встал на стремянку и запихал бутылку обратно в антресоль. — Не желаете ли тогда...— Лимонад, — сказал Коллега. — Обычный лимонад.

— Я, собственно, и от еды бы отказался — не ем, когда работаю... — пробормотал Шеф, но получил ощутимый тычок в бок от Коллеги и умолк. Этот ужин нужен был для дела, а значит, придётся потерпеть.Когда бутылка лимонада была водружена на стол, собравшиеся приступили к ужину в полном молчании, во время которого Коллега с каждой съеденной рыбой вспоминал несчастного Мышьяка, которому сегодня перепала лишь порция сушёных червяков. Шеф, вяло жуя селёдочный хвост, обдумывал стратегию беседы. Директор же в рассеянности тыкал вилкой во все блюда без разбору, иногда даже забывая отправить их в рот. В результате вилка его стала напоминать гигантское канапе из морепродуктов.— Итак, — Шеф вытер губы салфеткой с логотипом ?Общепит? и откинулся на спинку стула. — Расскажите нам о Стороже.Коллега живо вытащил неизменный блокнот и вооружился карандашом.— Он главный подозреваемый, не так ли? — спросил Директор. Шеф неопределённо пожал плечами. — Ну... Пришёл он к нам на работу по объявлению. Образование среднее, незаконченное. Вредных привычек не имел — вот что главное, а то ведь знаете, как бывает... — Взгляд Директора снова вернулся к антресолям. — Премию я ему один раз выписал. За то, что он страусу вольеру усовершенствовал. Видите ли, там был бетонный пол. А страус у нас птица нервная... с тонкой душевной организацией... В общем, наш ветеринар, получалось, только одним страусом и занимался: четыре случая сотрясения мозга, вы только подумайте! А у нас ведь животных в общей сложности насчитывается пятьдесят пять голов... — Директор вздохнул. — Насчитывалось... Сейчас пятьдесят четыре... Нет, с учётом вчерашнего инцидента с гориллой пятьдесят три... Ну вот. А тут страус. И Сторож ему в вольере на все места с бетонным покрытием подушки прикрепил, а центр — там, где земля, взрыхлил. И птица просто ожила, знаете, повеселела так! Яйцо снесла. Диетическое. Да и ветеринар смог в отпуск уйти наконец-то. Что ещё? Мне трудно ещё что-то о Стороже сказать: мы с ним практически не общались...— Как он относился к рыбьему жиру? — Шеф закинул леденец в рот и поморщился — после ужина с такой яркой океанической окраской, казалось, даже ?Театральная? имела вкус рыбы в мяте.— Ну... Пил... А кто сейчас не пьёт? — Директор с тоской посмотрел на стакан лимонада. — Работа ведь нервная. Успокаивает... Он у нас по совместительству ещё шарики воздушные детворе продавал. Занятие это, правда, дохода почти не приносило: Энск — город небольшой, все зоопарк уже как свои пять пальцев знают, слона, правда, они уже давно не видели: то он на репетициях, то на ветпрофилактике... Дети в городе все наперечёт. Да и выросли они уже... Поэтому, бывало, сидит Сторож, шарики надувает и к вольерам привязывает — праздничный вид создаёт. К медведю однажды целую связку прикрепил — ну, знаете, ностальгировал, вспомнил Олимпиаду-80... Тот чуть в воздух не поднялся — хорошо, что в тот день плотно поел и... В общем, спасибо гравитации.— А про семью Сторожа что-нибудь известно? Родственников? — Шеф подёргал за пуговицу, надетую на пальцы — бесполезно. Перед ним замаячил образ хирурга в мясном ряду.— Нет... Я ведь, собственно, директором этого зоопарка не так долго служу... заведение специфическое, проблемное, большая текучка кадров... До меня три директора сменились один за другим. Про последнего вы знаете... Такая трагедия! - директор всхлипнул и потянулся к носовому платку.— Ну что ж, — Шеф шумно разгрыз леденец и снова поморщился: казалось, и внутри конфеты был рыбий жир. — Спасибо за информацию. И за... — Шеф взглянул на стол, — ...ударную порцию фосфора. Нам пора.Коллега захлопнул блокнот и широко улыбнулся.И только дома он вспомнил, что не захватил для Мышьяка припрятанную под салфеткой рыбью голову.Но рефлексировать, глядя на спящего кота, покрытого пылью сушеных червяков, ему так и не пришлось: в комнату ворвался Шеф с газетой ?Энские известия? в руках.— Срочно собирайтесь, Коллега! Мы едем в больницу! — он тыкнул в передовицу.С фотографии на первой полосе на них печально смотрел человек в шапке-ушанке и длинном пальто, на котором болтались ошмётки лопнувших воздушных шариков. ?Он улетел, но обещал вернуться, или Трагическая история Сторожа?, — гласил заголовок.В больницу их пустили сразу же: желтая карточка Шефа словно обладала свойствами слегка телепатической бумаги.Палата была почти пуста: на одной больничной койке храпел, широко открыв рот, какой-то толстяк, на другой лежал Сторож, прикрыв глаза. На его голове до сих пор была надета шапка-ушанка, её уши распластались по грязно-белой наволочке, и это придавало ему некоторое сходство со спящим после тяжёлой охоты спаниелем. Он даже поскуливал во сне.— Кхм... — осторожно кашлянул Шеф.Они постояли с минуту в надежде, что Сторож проснётся, но тот лишь натянул больничное одеяло на голову, при этом круглый штамп, на котором значилось ?Горбольница № 6. Добро пожаловать!?, где шестёрка была настолько размыта, что троилась и превращалась в ?666?, пришёлся ему как раз на лицо. В сочетании с торчащими из-под одеяла ушами спаниеля эта картина выглядела более чем зловеще.Шеф наклонился к сторожу ближе и прошептал:— Давно под прикрытием работаешь?Сторож мгновенно подхватился, шапка-ушанка свалилась с головы, обнажив волосы, торчащие настолько дыбом, что, казалось, из-за этого она и соскочила.— Эй, итить!.. Я тебя того... этого... — забубнел он, пытаясь поймать головной убор.Но Шеф уже схватил шапку первым, понюхал и начал прощупывать её уши.— Коротковолновый передатчик? Предсказуемо.

Шеф протянул шапку ошарашенному Сторожу.— Мы на вашей стороне, уважаемый. Так что, думаю, лучше объединить наши усилия.— Надеюсь, вы никому не сообщили о своих догадках, уважаемый? — прошептал Сторож, садясь на кровати. — Иначе несколько месяцев моих усилий пойдут прахом.— Ничего не понимаю... — только и смог промолвить Коллега.Сторож покосился на спящего соседа по палате и кивнул в сторону двери.— Во дворе есть беседка. Там и объяснимся.Они прошли в дальний угол двора и устроились в беседке, доверху обвитой плющом, который скрывал их от любопытных взглядов. Сторож подтянул штаны полосатой больничной пижамы, которые были на три размера больше и потому так и норовили сползти, и запахнул такую же не по размеру рубаху, на спине которой значился всё тот же штамп от горбольницы № 6. Если бы не фраза, содержащая доброжелательное приветствие администрации, Сторож невероятно походил бы на заключённого концлагеря времён Второй Мировой войны. Сходство усиливалось небритостью, измождённостью и верностью долгу, читавшейся в глазах.— Итак... Когда вы узнали?Коллега отложил блокнот: он даже заметки для мемуаров записывать был не в силах — настолько велико было его потрясение.— В вашей виновности я усомнился с самого начала, — пояснил Шеф, разворачивая ?Театральную?. — Уж слишком очевидна была ваша причастность. А укрепился я в мысли тогда, когда взглянул на ваше жилище в зоопарке. Жилище вообще говорит многое о его владельце. Если только оно не фальшивое, как было в вашем случае: слишком много нетронутой пыли на комоде, столе, зеркале — чистым оказался только небольшой участок, отведённый под ночлег. Не было пыли и на нижнем ящике комода, но он с трудом выдвигался — значит, им не пользовались, а открыли только для того, чтобы подбросить улику — ложку с запахом рыбьего жира. А вы ведь помните, что Балдахин обожает рыбий жир — чем не орудие преступления? В то же время ваша одежда не имеет запаха рыбьего жира совершенно, значит, вам этот напиток не принадлежал.— А как же вы догадались, что он не тот, за кого себя выдаёт, Шеф? — встрял Коллега.— Элементарно! Раскладушка и страус.— Ничего не понима...— Вы видели конструкцию его раскладушки, Коллега? Она универсальна: на ней можно спать с любой стороны. Это сложный механизм, создание которого недоступно недоучкам, а ведь Сторож сконструировал её сам. Да и оборудование вольеры для страуса требовало некоторых умственных усилий.— Да, но почему это не могла быть обычная смекалка, свойственная человеку из народа?— Я думал об этом. Но медведь, шарики и гравитация всё расставили по своим местам. Это была не ностальгия.— Не ностальгия, — улыбнулся Сторож.— Вы наверняка что-то проверяли. Скорее всего, какое-то суперсовременное оружие.Сторож кивнул.— Поступили сведения, что приблизительно такое они могут использовать. У нас был аналог. Конечно, это не являлось проверкой в чистом виде: я бы не дал медведю улететь. Я бы и слону не дал улететь, но, когда выскочил из каморки, его уже не было. Его вообще так часто не бывало в вольере, что трудно становилось понять, украден он или на очередной репетиции. Знаменитость! — усмехнулся Сторож.— Но в ночь похищения вы уже знали, с чем вам придётся столкнуться, и смогли обезопасить себя, — полуутвердительно заметил Шеф.— Совершенно верно.

— А как это оружие действует? — спросил Коллега. Он уже начал понемногу приходить в себя и полез за блокнотом.— Жертва поднимается на воздушных шариках и становится совершенно беспомощной: теперь её жизнь в прямом смысле зависит от малейшего дуновения ветра.

— Или от того, кто тянет за верёвочку, — добавил Шеф, перекатывая во рту ?Театральную?.— И это тоже, — кивнул Сторож. — А в безветренную погоду остаётся надеяться, что ты не вызовешь недовольство какой-нибудь вороны, пролетавшей мимо: вдруг ей цвет шарика не понравится. Или тот, кто в небе болтается, покажется претендентом на территорию. А клюв у них крепкий.

— Ну а если с ветром и воронами всё же повезёт, остаётся опасность умереть с голоду, витая в небесах неделями. — Шеф рассеянно попытался освободить пальцы от пуговицы. Она сидела прочнее некуда.— Меня такая перспектива вовсе не радовала, поэтому я и захватил с собой шило и набор иголок: прокалывая ими шарики, можно отлично регулировать высоту. Хотя повозиться пришлось, поэтому я и исчез на несколько дней. Но за это время подозреваемый успел распрощаться со мной навсегда, подбросить ложные улики и успокоиться.— Но у вас наверняка есть настоящие улики против него. — Взгляд Шефа стал проницательным.Сторож замялся. По всей видимости, информация действительно была важной.— Ну что ж, — Шеф с хрустом разгрыз леденец. — Мне нужно уточнить одну деталь, и я смогу назвать похитителя слона. Но мне ему нечего будет предъявить, если вы не останетесь до конца со мной откровенным. Мне нужны козыри.— Я нашёл кое-что... Под бетонным покрытием... Когда работал в вольере страуса.Шеф кивнул.— Именно это я и подозревал.— Я с самого начала подумал: зачем это делать бетонное покрытие в вольере страуса — он птица неуравновешенная, с тонкой душевной организацией... А потом снял бетонный слой в самом углу и понял.Сторож и Шеф надолго замолчали, глядя прямо друг на друга. Казалось, разговор между ними продолжается, только на телепатическом уровне.— И... что это было, — не выдержал Коллега, мозг которого никак не мог настроиться на частоту этого мысленного разговора.Сторож очнулся и, воровато оглянувшись, прошептал:— Трупы.Коллега чуть не выронил блокнот из рук.— Кто? Что?— Останки двух тел, — повторил Сторож. — В разной стадии разложения. Мы извлекли их тайно, всё юридически оформив, и отдали на экспертизу. Это оказались...— Два предшествующих директора зоопарка, — уверенно сказал Шеф.— Абсолютно верно, — подтвердил Сторож. — И в одном, и в другом случае горло перерезано опасной бритвой.— Такой же способ убийства, как и на улице Моргунова! — воскликнул Коллега.— Более того, дорогой Коллега, — добавил Шеф, — и убийца один и тот же.— Как! — Коллега в волнении прижал блокнот к груди. — Йорик?— Бедный Йорик только орудие убийства. Руководил им человек. И человек разумный. Хомо сапиенс, так сказать.— Я ничего не по-ни-ма-ю! — обхватил голову руками Коллега.— Думаю, в этом деле замешана иностранная разведка, — Шеф поправил клетчатую кепку, как всегда делал перед решительным шагом.— У нас уже почти не осталось сомнений в этом факте, — кивнул Сторож. — Мы можем рассчитывать на вас?— Безусловно. Я дам знать, что нужно предпринять в решающий момент. А он не за горами.— Я в вас верю. Вот по этому номеру можно будет связаться с нужными людьми. — Он протянул измятый клочок с нацарапанными на нём цифрами. — А сейчас мне нужно возвращаться в палату и в образ. Того-этого. — Сторож улыбнулся, пожал руку Шефу, потрепал по плечу всё ещё сжимавшего голову Коллегу и вышел из беседки.

Шеф проводил взглядом волочащийся за ним, словно тигриный хвост, полосатый пояс пижамной рубахи и потёр руки.— Ну, что ж! Вперёд! Нас ждут великие дела!— Я ничего не понимаю! — Коллега схватил его за лацкан пальто. — И требую объяснений!— Всему своё время, дорогой Коллега! Не горячитесь, это ещё никогда не помогало в расследовании.— Ну, вы хотя бы можете сказать, куда мы направляемся сейчас?— В магазин музыкальных инструментов! — ответил Шеф и бодро зашагал по больничному двору к выходу. Коллега вздохнул, прикрыв рукой глаза, и направился за ним.— Как вы думаете, Коллега, много ли музыкальных инструментов покупается у нас в Энске? — Шеф быстро шёл по улице, энергично жестикулируя.— Думаю, что нет! — Едва поспевая за ним, Коллега семенил рядом.— Верно! Мало того, в нашем городе продавец музыкальных инструментов назовёт вам любого купившего хоть что-то в его магазине, будь это даже свисток, по крайней мере, на протяжении последних двух лет точно. А уж тем более если покупка была совершена на днях.— У них такая хорошая память?Они подошли к двери магазина.— Нет, просто они умирают от скуки и одиночества в этом храме Эвтерпы. — С этими словами Шеф толкнул дверь и вошёл внутрь.За прилавком с невыразимой тоской в глазах сидела продавщица. Это была женщина, которая сразу бы понравилась Рубенсу, а Кустодиев, не задумываясь, предложил бы ей руку и сердце. Но даже она казалась миниатюрной в нагромождении гитар, труб и роялей.Продавщица подняла взгляд, услышав скрип открываемой двери. Тоска в глазах сменилась удивлением.— Никак музыкальный фестиваль какой объявили? — недоверчиво спросила она. — Вторые посетители за неделю! У нас и за год бывалоча меньше приходят.— А кто был первый? — склонился к ней Шеф.— Видный мужчина такой! — заулыбалась продавщица. — С бородой. Хозяйственный, видать — табуретку с собой приволок. Латыш что ли — с акцентом говорил.— И что же он купил? — Шеф в нетерпении забарабанил по прилавку пальцами, пленёнными пуговицей. — Не припомните?— Чегой-то я не припомню? — обиделась продавщица. — Что я, склерозница какая? Флейта это была.— Отлично! — Шеф схватил Коллегу за руку и поволок из магазина.— Ну вот... — разочарованно протянула им вслед продавщица. — Видать, и сегодня кассы не будет.Но Шеф уже её не слышал. Он бежал в направлении администрации города, на ходу давая Коллеге указания:— Возьмите листок с номером телефона, позвоните по нему и скажите одно лишь слово: ?Труба?. Там поймут. Затем возвращайтесь домой и ждите меня.