Отраженный свет солнца (1/1)

Отраженный пучок ярких лучей способен ослепить. Выбелить. Выжечь.Или нарисовать радугу, попав в ловушку капель воды.Или уйти в пустоту – рассеяться без следа.Поглотиться тенью, тьмой. Свет слабее стабильности темноты.Но иногда, отражаясь, луч может разжечь новый источник даже среди самой беспроглядной невидимости.Шусей Усуи– Хоцума.Почему-то сегодня меня поразил мой собственный голос. Такой же, как и вчера, пустой и бесцветный, сегодня он зацепил слух и неприятно резанул по сердцу.– А? – он неохотно оторвался от разговора с Шуичи, нашим одногруппником. Вчетвером мы сидели в кафе после последнего экзамена и обсуждали пережитые впечатления и планы на лето. Вернее, говорили в основном Хоцума и Вагатсума – Рендзё любого мог разговорить, и сегодня его жертвой был не я. Даже не знаю, радоваться ли мне или просто отдохнуть.– От твоей болтовни зудит голова.Скрестив на груди руки, я сидел, опустив голову, и чувствовал себя довольно странно. Напротив меня сидел друг Шуичи – Хомураби, предпочитающий, чтобы его называли просто Хо – и скучающе разглядывал меня, анализируя мое состояние. Эти двое были довольно близки друг с другом и не скрывали этого факта. Оба больше молчаливые, они жили в своем маленьком мире и общались на языке, понятном им одним. Хо был беззаветно влюблен в Шуичи и едва ли не боготворил его, получая в ответ признательную заботу и солнечную любовь. Шу вообще довольно милое и нежное создание. Им можно любоваться – как красивой бабочкой, присевшей на цветок. Он позволяет эту малость, но ближе к нему от этого не стать, не войти в его мир. Бабочка.Я и Хоцума – мы вроде и вместе, но такие разные. Никто никогда не видел между нами чего-то теплого или радостного, да и нас самих наедине это не баловало. Это было какими-то неуместными вещами в нашей жизни, но как иначе выражается счастье?Эта тоска разрушает мою душу. Свободные, но связанные. Не можем сблизиться, не можем разойтись. Я снова поднял глаза на Вагатсуму. Мы с ним так похожи внешностью… Сердце кольнула ревность. Мы с Хоцумой были приятны в общении с кем-то другим, между нами двумя же словно висела тяжелая туча. Мы слишком похожи, чтобы быть интересными друг другу. Слишком знаем друг друга, чтобы быть порознь.И… я лично сам по себе весьма скучен. Сколько бы я ни знал. Чем ни интересовался, у меня никогда не было желания кому-то это рассказывать. Не люблю что-то объяснять, рассказывать или вообще говорить. Не люблю находиться в толпе и редко приглашаю гостей. Хоцу – полная моя противоположность.И при этом мы вместе.Странно, да? Вот и я о том же. Но…Когда мы наедине, когда смотрим глаза в глаза – мы не можем удержаться на расстоянии больше миллиметров друг от друга. И это такая необходимая близость, что иногда мы, не выдержав ее долгого отсутствия, бросаем все ради встречи.Я боюсь, что однажды этого не случится. Хоцума, я уверен, может обойтись без меня. А вот я без него не смогу.Поковыряв пальцем стол и лениво откинув челку с глаз взмахом головы, я поднялся, оставил деньги на столе и взял свою сумку.– Прошу меня простить, но я плохо себя чувствую.Повернувшись спиной, я все еще продолжал слушать нежный голос Шуичи, не слушая его слов. Через пару секунд прогремел отодвигаемый стул и я услышал, как Хоцума догоняет меня.Грудь поднялась и опустилась. Я хочу как можно быстрее оказаться в его руках. Спастись в его ласках.Я люблю его.По-своему, странно, без бурных чувств и эмоций, это можно описать одной фразой – как я уже говорил, я не смогу без него.– Хоцуу…Тело горит от его прикосновений. До меня оказалось ближе, да и матери дома не было.Я свободно себя чувствую без одежды, находясь рядом с ним, льну к нему, стремясь согреться – у него такое горячее сердце!..Раздевшись по пути до кровати, мы падаем на нее – он роняет меня, придавливает собой, без промедлений целует, властно подчиняя меня своей страсти. Сознание плавится; забываясь, я в свободный голос вскрикиваю, когда он прикусывает кожу на моем плече. Кажется, его руки везде и сразу, так жарко…– Хоцума… а-а…Люблю, люблю его поцелуи! До изнеможения, до исступления, до забытья…Люблю чувствовать тяжесть его тела на своем – о, это так очаровательно!.. Ммм…Скользко, горячо внутри, тело словно в агонии, он словно бешенный сегодня… Аах…Поцелуи глушат стоны, смертельные объятия компенсируют нашу разлуку на людях, пальцы сжимаются до боли. Как же сладко сгорать в этой любви…– Еще… Резче, Хоцума! Люблю… как же… люблю…Каждый раз в постели с ним я превращаюсь в феникса – тело полностью сгорает, а потом я просыпаюсь обновленным…Просыпаюсь… Стоп.Мы и вправду заснули. И… Уже вечер!Выбравшись из крепкого объятия, я с трудом нашел свою одежду, собрал его вещи, аккуратно сложил возле кровати. Надев трусы и запахнув халат, я вышел из комнаты. Мама ведь должна уже быть дома.Так и есть. Сидит на кухне, наедине с полной кружкой остывшего чая. Руки обнимают голову и держат ее на весу, плечи опущены. Она не знала о нас с Хоцумой, я уверен.Подперев плечом косяк, я молча стоял. Потом, выдвинув пуфик, сел с другого края стола.– Мам, прости. Я не хотел расстраивать тебя.Я ласково коснулся ее рук, опустил их и осторожно вытер слезы. Привлекать внимание других людей, мешать кому-то, выделяться – я не любил этого. С ней так же. Наверняка сейчас думает, что скажет соседям.– Мама.Она кивнула мне, собираясь с духом, глубоко втянула воздух и подняла голову.Я нежно провел по ее щеке.– Мне хорошо с ним, мам.Она снова кивнула. Мне показалось, что она снова готова расплакаться. Она у меня хорошая. Скорее, это просто шок.– Давай, буди его. – Она встала. – Пойду умоюсь и поставлю чай. Познакомишь хоть.Не удержавшись, я порывисто обнял ее.– Я люблю тебя, мам, – я улыбнулся в ее волосы.Она смущенно обняла меня в ответ, почти тут же оттолкнула и улыбнулась, следом делая лицо суровее.– Не сказать, что я возмущена, но… просто странно это. Странно… – повторив, она прошла в ванную, покачивая головой.Она у меня сильная. Я горжусь, что у меня такая мама. Отец погиб, а она все равно может улыбаться, как бы ни любила его. Хорошо, что у нее есть я.? Copyright: Натали-Натали, 2013Свидетельство о публикации №213082500985