3. Глава 3 (1/1)

Супербия СкуалоМне часто снятся лабиринты. Не так, чтобы постоянно, но каждый раз, оказываясь в подобном сне, я узнаю его. Этот тип снов. Заранее не предскажешь, но потом ты понимаешь, что вся атмосфера была искусственной и тяжелой. Толпа людей во всем здании – неважно, что это – больница, учебное здание или еще какое – вся толпа словно отходит на второй план. Они по-прежнему вокруг меня, но словно неосязаемы и меня для них – тоже нет. Постепенно их становится меньше, а я их и вовсе не вижу, пока мозг не даст слишком высокий сигнал опасности – здесь меня могут поймать.Начинается все с интереса. Это может быть путешествие по городу на бесконечном маршруте. Но чаще я брожу по коридорам и комнатам. Сначала знакомым. Потом – найденным случайно. Лестницы… Их немного, зачастую есть просто плавный перепад высоты. Но я никогда не поднимался по лестнице, крайне редко я могу видеть лишь ее начало вверх, себя на первых ступенях – дальше я оказываюсь уже на верхнем этаже. Но чаще я спускаюсь по ним. Обычные, отвесные в тесном проеме вниз, ведущие не туда, куда должны… Порою, если это дом, кто-то поднимается мне навстречу. Где-то там, внизу. Как бы друзья, я сам звал их. Но я боюсь. В этих снах всегда царит полумрак, даже если есть свет. Я боюсь любой встречи с кем-то. Потому что тогда меня убьют. Я так чувствую.Я могу быть любого возраста. Я могу оказаться в зале с пустой сценой или за кулисами. Я могу оказаться в продолжении больничного крыла, но там уже не будет палат, а будет нечто, где проводят эксперименты над детьми. Я вижу кого-то из них, я спиной чувствую, что вот-вот раздадутся шаги по пустому-полному коридору и мне наступит хана или еще что похуже.Я узнаю эти места. Каждый раз, оказываясь в них, я помню, как целую ночь блуждал по одним и тем же местам, выучивая их до оскомины и начиная задыхаться, потому что кислород начинал кончаться. Одни стены, редко двери и комнаты – ни одного окна и выхода наружу. Я ищу, знаю, где он должен быть – иногда мне попадаются места, где я-из-сна бывал на самом деле – но его там не оказывается.Всегда мрачная, давящая атмосфера, даже если я в уютном кабинете. Всех людей я уже знаю в лицо – и никогда не встречал их в жизни. Не знаю, что со мной будет, если это случится. Хотя я и не запоминаю этих лиц. Не могу запомнить.Сегодня мне приснилось, что я подростком на свадьбе у друга. В какой-то момент я понимаю, что мы находимся почему-то в больнице. Перекресток двух коридоров, мы сидим на скамье. С этого момента все поплыло вкривь. Я ребенком переношусь куда-то в коридоры. Я снова убегаю от кого-то, но он видит меня, знает, куда я иду. Тупики, очень много тупиков. Очень много дверей, которые я боюсь открыть. Или там снова будет тупик – например, душевая. Там светло; наверное, даже есть окна, но я не вижу их – скорее всего они где-то высоко. Миновав склизкие стены, я оказываюсь в еще одном коридоре. Приглушенный свет не давит, тихий говор людей. Коридор, от которого в одну сторону идут дверные проемы, но нет самих дверей. Два из них ведут в разные концы кабинета, я знаю его зеленую отделку от и до. Там уютные кресла и молодая женщина, она ждет прихода мужчины, разбирая и читая какие-то документы. Зайдя в первый проем, я наткнусь на нее – она будет напротив, боком к темному окну, за стеклом которого дождливая ночь без дождя. Я захожу во второй – так ближе к зеленым уютным креслам, глубоким и мягким – опасным для уставшего ребенка, но я попадаю в пустой спортзал. Здесь я еще ни разу не был. Кстати, тот кабинет, вообще-то, тоже не из этого места. Порою наступает такая путаница – когда карты мест меняются кусками.Зал… Был ли я здесь? Сейчас я его вижу впервые. А может и нет. Кажется, я даже как будто знал его в жизни. Светло-коричневый пол, красно-синие скамьи вдоль стен, амфитеатром в четыре-пять рядов. Спиной я чувствую, что углом ко входу – там есть проем, ведущий куда-то в темноту. За мной снова наблюдают. Ноги слушаются плохо. И на удивление я спокоен. Я спокойно прохожу к дальнему левому углу – там разбросаны бумаги, покрытые печатными таблицами. Я не могу уловить плохо легшие старые краски, но слова складываются в ?потрошитель?, ?фотограф?, еще что-то. Я понимаю – когда я был в детском саду… Там убивали детей. Я видел убийцу – я вдруг вспоминаю еще один фрагмент из своего детства, напрочь забытого. Он есть на одной из групповых фотографий. И это он сейчас меня поджидает там, в темноте, готовый в одно мгновение перенестись прямо мне за спину и схватить. Я поворачиваюсь и иду к выходу – странно, что еще здесь – первый вход в кабинет. У самого выхода такие же бумаги, здесь мне легче удается прочесть те же слова, но страх путает мысли и торопит глаза. Я знаю, что убийца здесь, но что-то не дает ему сжать пространство и оказаться рядом. Быть может, мое знание и страх. Я выхожу.Тот же коридор – тоже новый, раньше с левой стороны была не стена с мягкой темно-зеленой тканью до середины, а больничные палаты, полнее детей. Те самые, которые обычные. А после незримой границы, где должны быть те, другие – там тупик. Есть холл, маленький, но он пустой. Я не могу увидеть, что там дальше, впереди. Я поворачиваю назад, туда, откуда пришел. Я вижу идущую к выходу женщину – в коротком плаще и с темными волосами, собранными в длинный хвост. Я иду за ней. Кстати, в зале ведь… я уже был взрослым. И сейчас – я своего возраста. Значит, сейчас я найду выход. Я прохожу двери, на месте которых была одна, а не две, и оказываюсь в просторном-маленьком холле другого больничного крыла. Я у дверей на улицу. Я знаю, за моей спиной широкая лестница наверх – выше, чем должна быть, на втором этаже много людей и зал для конференции – снова место не отсюда. Я открываю дверь.Мне легче дышать, летний солнечный день – он не может быть плохим. Я иду вдоль здания по парку к выходу, но… За моей спиной идет ОН. Он притворяется обычным человеком – это даже и не игра ведь, он знает, что я его не вспомнил. Но я ведь чувствую опасность. В следующий момент я почему-то захожу в двери, мимо которых шел – и оказываюсь в переполненном автобусе. От убийцы я оторвался. Я протягиваю кондуктору бумажные деньги – она качает головой, что крупные. Ей трудно будет разменять. Но у меня нет других. Она сдает, и почему-то это оказываются билеты – в кино, на концерт, в другую страну… Улица, по которой мы ехали – меняется. Я сижу спиной к окну – и в тоже время боком. Красиво… И я дышу – теперь могу, кажется.***Мягкая шерсть лигра под пальцами чувствуется как хорошее успокоительное. Мы в обнимку сидим у камина и греемся, он – урчит. Уже вечер, а я все не отошел от того кошмара. Нет, не кошмара – те еще страшнее, но этот сон все равно отравил мне жизнь. Ничего из того, что бывает в этих лабиринтах, не происходило в моей жизни. Пожалуй, поэтому я еще не свихнулся. Я словно бы слежу за чьей-то жизнью в таких снах. Это даже интересно порой.– О чем задумался?Это Занзас. Значит уже совсем поздно, раз он дома.– Строю планы на твою задницу, – говорю я тоном, подразумевающим фальшь фразы и просьбу отстать.– Видать планы-то серьезные, – он пристально смотрит мне в лицо, наклоняясь. На миг я снова чувствую поднимающийся в душе страх – словно это тот убийца из моего сна смотрит на меня – и мне уже не убежать. – Снова они?– Что?..Я не понимаю, проснулся я или нет. Это мой самый большой страх – проснуться, но не проснуться на самом деле. Я хочу бежать, потому что это единственный путь к спасению.– Плохие сны.Будь я в своих снах самим собой, мне было бы не страшно. Но там свои условия игры. Как будто ?Тигр и овечки?. Когда ты нашел выход – тебя съедают. Когда-нибудь я точно тронусь от этих необъяснимых страхов.После каждого такого сна я боюсь любого звука, а тут мне в лицо смотрит Занзас, всего в паре сантиметров находясь от моего. Ваше счастье, если вы не знакомы с моим хозяином.– И что ты надумал, мусор? – его голос приобретает угрожающие, рычащие ноты.Занзас ни разу не появлялся в моих снах.– Я проснулся, – спокойно отвечаю я. Мои руки обвивают его шею и тянут вниз, мы падаем на ковер, целуясь. Я как никогда рад его колючим поцелуям. Во сне не чувствуешь боль, лишь понимаешь, что тебе больно. Значит, я и вправду проснулся.Перекатываясь по полу, я цепляюсь за Занзаса, торопливо раздеваю его. Боль – та, что он дарит мне – это то, что сейчас нужно. В кожаных штанах жарко и тесно – Занзас вновь выражает им свою симпатию, с особой жестокостью лапая мой зад и сжимая пах. Мой хозяин… Есть особое наслаждение в подчинении ему. Почувствовать себя куклой, когда ты живой. И пусть он творит все, что ему вздумается – это не приходит в мою голову, я точно не сплю…Не сдержанный вздох выгибает мое тело, прижимает теснее к тому, что придавливает меня вниз. Тварь, харэ играть со мной! Просто сделай уже это! Дай мне понять, что это безумие не мое…Целуя его, я не понимаю, почему он вдруг остановился. Или… это все-таки сон?!– И? Долго ты будешь висеть надо мной?– Чего ты хочешь от меня?– Инициативы, слабонервный ублюдок. Перестань трястись от страха, мусор. От тебя за версту им воняет!Он не будет за меня решать мои проблемы, конечно же это так. А мне иного и не надо. Я сам справлюсь, только дай мне силы.Я наклоняюсь к нему, волосы приятной нежной волной соскальзывают со спины. И пока Занзас мотает их на кулак – я целую его. Губы, шею, плечи, шрамы… У него приятно прохладная кожа – так и манит меня…Дрожь пробирает спинной мозг – я люблю, когда он ласкает мои волосы, играется с ними. Словно они – кто-то третий. Но ведь они живые – я чувствую все его прикосновения к ним. И завидую – только к ним он прикасается так бережно. Словно любит их больше меня. Словно это я придаток их, а не наоборот.Однако странная податливость исходит с его стороны. Когда он говорил, что ждет инициативы, он же не имел в виду, что я буду вести его? Хотя какое дело, кто это делает.Но все же… Разница есть.Не потому, что мне непривычно. Занзас не тот, кто может не подчинять. Он не может расслабиться в моих руках, а это явно не комплимент для меня. Он морщит лицо, давит мне ногами на поясницу; я знаю, чего он пытается добиться.Но все же я неплохо справляюсь, позже его отпускает – когда он начинает попадать в мой ритм, раскачивающеся-монотонный, переменной скорости и амплитуды. Он не убирает губы от моих поцелуев и настроил дыхание. Мой хозяин – какой же вы…Не потому, что я должен удовлетворить его, я на самом деле хочу его.Это сказочная феерия – быть с ним. Словно жизнь идет на острие ножа. Не расслабляться, всегда быть в тонусе – мне нравится это.Он мужчина до мозга костей. Быть может, поэтому мне странно видеть его под собой. Но это его подарок мне. Поддайся я своей слабости, утопи я страх в боли – это бы ничего не изменило.Я на самом деле сейчас могу снова чувствовать свою жизнь, и у нее восхитительный вкус. Запах мускуса, запах секса, дома и любимого человека. Тепло его тела, сила его, его жизнь, бьющаяся в жилах на груди и шее. Хрупкость жизни – это дает самое острое ее осязание.В самом деле, что значит какой-то там сон о том, чего никогда не было?http://static.diary.ru/userdir/2/7/1/1/2711121/79120184.jpg? Copyright: Натали-Натали, 2013Свидетельство о публикации №213080501996