2. Глава 10 (1/1)

Гилберт НайтрейЧто вы чувствуете, видя боль на лицах дорогих вам людей? Что творится внутри вас, когда видите на их лицах слезы – довольно редких гостей? Дико выглядит, не правда ли? Язык и душа немеют от потрясения, сердце волнуется и сжимается, вы обеспокоены, и в вас просыпается чувство гнева, раздражение на обидчика. Не зная его, вы готовы стереть его с лица земли, и для вас это будет так же просто, как промокнуть платочком следы живой боли.Но что, если этот обидчик – вы сами? Что делать тогда?Я не знал.На непослушных ногах я подполз к Винсенту и хотел было обнять его, но он оттолкнул меня.– Не трогай меня!Конечно. Все правильно, так и должно быть. У него истерика, у меня пустота. И все из-за одной моей слабости.Я не вижу в нем своего брата. Никогда не видел.– Прости. Я…?…люблю тебя?.– Если я смогу сделать так, чтобы ты не опасался меня – я сделаю это.– Не сегодня, Гил. Не трогай меня сегодня.Сегодня?..Мой дорогой Винсент, ты и через неделю скажешь мне то же самое.Ты слишком раним, чтобы зарастить самому эту рану на твоем сердце.Ты прижимаешь ладони к лицу, чтобы не расстраивать меня. Я знаю, как ты меня любишь. Это и сыграло со мной злую шутку.В голове прояснилось – это хорошо. Теперь…– …!Я не даю ему запаниковать. Подняв на руки, прижимаю его голову к плечу, стараясь успокоить его не словами, но своим чувством внутри. Так делает мама, когда успокаивает малыша.– Я не трогаю тебя, Винсент. Только твою одежду. Не беспокойся, – шепчу ему в светлую макушку. Он напряжен до предела и всхлипывает, сжимая в кулачках мою рубашку.– Ты идиот, братик…– Прости, я знаю…Даже кровать его уже постелена. Он ждал меня, хотел дождаться…Мой любимый младший братик, такой чуткий, такой заботливый, такой ранимый…Мой Винсент…Уложив его, накрываю одеялом. Провожу пальцем по взволнованным морщинкам на лбу, разглаживая их.– Доброй ночи, Винсент.Неожиданно для него я беру его ладонь в свою и целую тонкие пальцы, прикладываю кисть к щеке.– Я люблю твои руки… Они золотые, как цвет твоих волос в яркий солнечный день…Мои веки закрыты, но я знаю – Винсент бледнеет. Его рука попрохладнела.– Прости, – виновато вздыхаю, – мне явно пить вредно, даже мало…Позже я возвращаюсь к нему. Я полагал, что он заснул, надеялся, что смог, но стоило мне прилечь рядом – он тут же раскрыл глаза, в свете фонарей блеснули влажные белки.Раньше мы приходили так друг к другу, когда еще были детьми, когда еще были живы наши родители… Наши настоящие родители.Забравшись к нему под одеяло, я придвинул его к себе, совсем, как мне казалось, по-братски обнял его и спрятал его голову у себя в плече.– Все обязательно будет хорошо, Винсент.Закрыв веки, отходя ко сну, я вспоминал его лицо сегодня, я вспомнил его лицо, когда я вернулся домой и застал его с руками в крови, с ножницами и мертвой белкой на коленях. Он плакал, боялся потерять меня. Я сам чуть добровольно не стал для него потерянным… Ничего, пусть поплачет – потом он уснет, а я буду сторожить его сны. Я мягко коснулся губами его теплого лба, прислушался к дыханию, снова попытался передать ему чувство покоя и надежности.Я больше не побеспокою его, обещаю себе.Винсент в моих снах снова улыбался.И это были абсолютно приличные, радостные сны.Хотя бы там я мог быть ему настоящим старшим братом…Не тем, из-за кого Винсент будет сходить с ума.Совсем не тем, кто причиняет ему боль, заставляя плакать и страдать…Мой дорогой младший брат…? Copyright: Натали-Натали, 2013Свидетельство о публикации №213072000985