Часть 1 (1/1)
“When we’re done with this we’ll probably make it back up to the north of Britain and sit and drink whisky together."То, что после премьеры они договорились “как-нибудь” встретиться в Эдинбурге и выпить вместе, Джейми ещё помнил, но номер Тейтума, личный, который под строжайшим секретом тот дал Беллу ещё в самом начале съёмок, был безвозвратно утерян вместе с мобильным, утопленным по пьянке в туалете клуба. Так вышло, что после премьеры в Лондоне они разъехались, наобещав друг другу с три короба — и кабак, и футбол, и давай-прилетай-в-Лос-Анджелес-покутим-как-следует; Джейми тогда отправился погостить к матери, а Ченнинг благополучно улетел домой, в Штаты. Когда в голове немного улеглось после всех интервью, беготни по теле— и радиошоу, оба вспомнили об этих несусветных обещаниях, но поздно: их разделял океан.
Джейми не мог говорить за Ченнинга, но ему лично было не очень приятно, что про него забыли, хотя с другой стороны он мог бы сам набрать Тейтуму, если бы не уничтожил свой телефон так по-дурацки. Разумеется, достать его номер он мог, но идиотская гордость не давала ему это сделать: в конце-концов, думал он, какого хрена я должен звонить ему первым и приглашать выпить к чёрту на рога, если я и так во время съёмок постоянно развлекал этого парня, чисто клоуном работал, только чтобы видеть, как он ржёт. Улыбка у него, думал Джейми, просто обалденная. Но она не стоит того, чтобы надрывать пупок в поисках телефона Ченнинга. Вот совсем не стоит.В то утро его разбудила настырная трель мобильника, валявшегося на столике у кровати. Звонивший явно не знал о том, что вчера Джейми очень удачно сходил в паб на футбол, и теперь в нём плещутся остатки минимум шести “Гиннессов” и трёх, а то и четырёх водок со спрайтом, потому что если бы знал, то положил трубку немедленно.-Сдохни, — пробормотал Джейми, засовывая тяжёлую голову под подушку.Телефон звонил, нагло высвистывая Green Day, который стоял у него на все незнакомые входящие.-Убейся, — ещё раз пожелал Белл угрюмо, не вылезая из-под подушки.Мобильный умолк.-Молодец, — похвалил Джейми и перевернулся на бок, чтобы продолжить краткий, но такой нужный утренний сон.“Wake me up when September e-e-ends....”Джейми зарычал, усилием воли заставил себя привстать, сгрёб орущий мобильный и хотел было запустить его в стену, но что-то остановило его. Незнакомый номер, неместный префикс... Он застонал от внезапного ощущения, что должен ответить на этот звонок, и от того, что бессилен противостоять ему. В зеркале напротив кровати отражался он сам — взлохмаченный, бледный, небритый, с ужасными синяками под глазами, как у панды, сидящий в облаке хрустящего гостиничного белья; осталось только закрыть глаза от отвращения и упасть назад в подушку, что он и сделал. А потом нажал кнопку и просипел:-Кто ты, настырный сукин сын?Голос, искажённый небольшими помехами, был глубоким, мягким, похожим на бархатную перчатку, которая плотно прилегает к коже — мурашки стройным галопом промчались по спине и затылку Джейми.-Маркус Флавий Аквила. А за твой несдержанный язык, бритт, я прикажу отлупить тебя плёткой так, что ты сидеть не сможешь.-Такого в сценарии не было, — буркнул Джейми, невольно улыбаясь. — Так что иди ты на хрен, центурион недоделанный.В трубке раздался смех, и Джейми с ужасом подумал, что ловит настоящий кайф просто от звуков его голоса, которые не слышал всего-то с полгода. Полгода, которые сейчас показались ему неприлично растянутой вечностью.-Покажешь дорогу? — интимно понизив голос, спросил Ченнинг Тейтум.Джейми фыркнул и тут же скривился от ломоты в висках.-Тебе лучше знать, ты чаще там бывал.-Чем занят, Белл?-Лежу.-Один?-С блондинкой... нет, с двумя! С тремя! Завидуй, Тейтум.-А голос такой, будто ты вчера бухал с этими блондинками, а сегодня глаз открыть не можешь.-Какой ты проницательный, — Джейми со стоном перекатился на живот и накрылся подушкой. — Я в Эдинбурге. В гостинице на Королевской миле. Шикарной, прошу заметить. Очень контрастирует с моим состоянием.-Я бы на это взглянул.У Белла неожиданно замерло сердце, волнение, охватившее его, было сильным и внезапным, и он глупо замолчал, рассматривая ногти свободной руки и вяло размышляя, отчего после пьянок всегда под ногтями такое, будто он, радостно похрюкивая, ковырялся в грязи.-На что? — сипло спросил он.-На гостиницу, конечно. На Милю. На Эдинбург.-Как мило.-Что скажешь, Белл?-Я завтра улетаю в Лондон.-Я говорю про сегодня.-Ты не успеешь, — беспомощно буркнул Джейми; ему хотелось слушать, как песню, этот медленный, протяжный, бархатный голос с ласкающим округлым акцентом, но не было сил признать своё поражение вот так запросто, поэтому он хорохорился по мере сил. Он включил громкую связь, пристроил мобильный на подушке рядом, перекатился на спину и уставился в потолок.-Когда я подводил тебя, Белл? — мягко и насмешливо раздалось из трубки.-Дай вспомню, — пробормотал Джейми.-Я в аэропорту, между прочим.-У себя?-У тебя, сукин сын. В Лондоне.Джейми сел, забыв про голову, про похмелье, про всё на свете, кроме осознания того, что говорит этот чёртов американец с фигурой бога, лицом ангела, потрясающим чувством юмора и непревзойдённым умением вгонять в ступор.-Рейс Лондон-Эдинбург вылетает через двадцать минут, буду через полтора часа соответственно. Ты способен за это время отодрать себя от койки, привести в порядок и встретить меня?-Почти нереально, но я постараюсь.-Будь умницей, Белл, я в тебя верю.-Больно надо.-Прими таблеточку, — ехидно пропел Тейтум и положил трубку.Джейми полежал еще немного, пялясь в потолок и невольно улыбаясь, как полный идиот. Шесть месяцев. Шесть грёбаных месяцев от этого чёртова американца не было ни слуху, ни духу, и вот стоило ему появиться на горизонте, как в мире Белла всё вдруг перевернулось и ухнуло вниз, как на качелях, вызывая приятное волнующее ощущение. Он снова вспомнил, как они вживались в свои роли на площадке; ещё пять минут назад они дурачились и хохотали, подначивая друг друга, и вот, спустя мгновение после “хлопушки” ненависть во взгляде одного и раздражение в глазах другого сливаются в такую гремучую смесь, что по спинам всей съёмочной группы бегут мурашки.“Мне не нужен раб”. — “А мне не нужен хозяин”.“Я ненавижу всё, что тебе дорого”.И ни единого проблеска Тейтума в глазах Марка Аквилы, римского центуриона.Джейми застонал, сел и обхватил руками голову, перед глазами кружилась и плыла комната, стерильная и безликая, как всегда бывает в дорогих понтовых гостиницах. Кое-как встав, он поплёлся в душ и долго отмокал там в ожидании, пока не смоется похмелье, но обмануть организм ему не удалось. Из зеркала на него смотрел очень мрачный и очень лохматый молодой человек с красными глазами и страдальческой ухмылкой, и Беллу захотелось стереть это отражение, как стирают влагу с запотевшего стекла.Он почистил зубы, расчесал пальцами волосы, поскрёб щетину и махнул рукой. Голый прошлёпал в комнату, оставляя мокрые следы, матерясь про себя, напялил джинсы и свитер, спрятал глаза за тёмными очками, а бардак на голове — под дурацкой хипстерской шляпой. С трудом отыскав бумажник и ключи от машины, Джейми, постанывая про себя, спустился на ресепшен, отдал ключ и просочился на улицу, молясь, чтобы его никто не узнал.Его никто и не узнал.Незамеченный, слившийся с толпой, Джейми добрёл до парковки, залез в машину и посидел немного, наслаждаясь теплом: на улице было солнечно, но зверски холодно, совершенно не по сентябрьски. Всю дорогу до аэропорта он уныло протирал откровенно запотевающее боковое стекло, неустанно жевал жвачку, пару раз покупал кофе в придорожных кафе и к концу пути был почти бодр, почти свеж и почти готов увидеть Тейтума.Почти — потому что он волновался, как старшеклассник перед свиданием, до противной дрожи в коленях и завываний под ложечкой. Поставив машину в самом тёмном углупаркинга, он вышел, нашарил сигареты и закурил, чтобы успокоиться.Нет, ну что такого? Ну старый приятель, с которым они неплохо провели время на съемках, приехал навестить его. Они встретятся, пообедают, потусуются в паре-тройке пабов, поужинают, снова совершат рейд по пивным и завалятся спать в одном номере — пьяные, довольные и сытые общением по горло. Как это было тогда, во время съёмок: открываешь один глаз, а на тебя смотрит другой, похмельный, зелёный и очень несчастный. А впереди — два часа фехтования на мечах, три часа верховой езды и где-то между — богатый на эмоции съёмочный день. И лежишь, такой несчастный и такой довольный, а на другом конце огромной кровати лежит твой партнёр по фильму, выпивке и бессвязным разговорам и не может спросонья и с похмелья сообразить, в чём номере, в какой гостинице и в какой стране, в конце концов, находится.Но во всём этом была какая-то странная близость, которая роднила их больше, чем просто дружба на почве общих интересов и занятий. Белл не особенно задумывался о природе этой близости, ему и так было хорошо, но иногда его охватывало дикое смущение, когда он просыпался среди ночи лёжа головой поперёк мускулистого живота Тейтума; он оправдывался тем, что вчера слишком активно отметил завершение съёмок очередной сложной сцены или свои успехи в верховой езде, и снова засыпал без всякой задней мысли.Белл очнулся от звонка; нашарив телефон, он увидел номер, который так и не успел записать.-Аве, цезарь, — насмешливо протянул он, имитируя американский акцент Тейтума, и, кривляясь, пропищал, утрируя свое произношение: — Добро пожаловать в Эдинбург, надеюсь, ваш полёт вам понравился, всего доброго, летайте “Бритиш Эйрвейз”, бла-бла-бла.-Меня дико укачало, — смеющийся голос в трубке щекотал ухо, заставляя волоски на загривке вставать дыбом. — Ты где, Белл?Джейми огляделся, ища номер уровня на парковке.-Минус третий, место сто пять. Короче, очки на нос и топай. Тебя тут всё равно никто не узнает, можешь не бояться.-А тебя, я смотрю, бремя мировой славы к земле гнёт, — парировал Ченнинг и отключился.Джейми прислонился к дверце автомобиля. Парковка была почти безлюдной, только вдалеке слышался шум машин и шаги. Он снова закурил, выдыхая белый дым, похожий на пар, который шёл у них изо рта, когда они, обессиленные и замёрзшие, выползали на берег из горной реки и покорно отдавали себя в руки ассистентов, которые укутывали, укрывали, подносили термосы с чаем и грелки с кипятком. Вспомнил эпохальную историю, облетевшую таблоиды: Ченнинг и его обожжённый член. Фыркнул от смеха, поднял глаза и увидел знакомую до боли высокую фигуру, выходящую из лифта.Тейтум, несмотря на свою массивность, шёл очень легко, будто крадучись, как большой дикий кот, и эта его походка, выработанная годами танцев, зачаровывала плавностью и одновременной небрежностью движений. Зелёные глаза, в которых так легко менялась погода — от лирического затишья до ураганов и прочих стихийных бедствий — были скрыты тёмными очками, тёмные волосы коротко стрижены и чуть взъерошены, улыбка на миллион, даже на два, ямочки на щеках, рука вскинута в победном жесте.Он был точно такой же, каким Джейми его помнил, и это было потрясающе.Он отбросил сигарету в сторону и шагнул к Тейтуму, раскрывая объятия и улыбаясь. От Ченнинга пахло какой-то на редкость приятной туалетной водой и свежим телом, и Джейми подумал, что от него самого, на контрасте, наверное, несёт за версту вчерашними излишествами. Сильные руки сжали его, подтащили к себе и отпустили — спустя бесконечно долгое мгновение. Смеющиеся зелёные глаза уставились в лицо Джейми, насмешливо изучая.-Ты сдал, приятель, — проговорил Тейтум. — Ты себя видел вообще сегодня?-Видел, но не приглядывался, — проговорил Джейми, улыбаясь. — А на тебя смотреть противно, чистюля. Спорт, здоровый образ жизни и никаких связей на стороне, верно?-Я женат вообще-то, — глаза Ченнинга смеялись.-Ой, да ты что? Я и забыл... Она какая-то... танцовщица? — подначил Джейми; ему было уютно, тепло и невозможно спокойно, словно всё вдруг встало на свои места, и его сумбурная жизнь обрела какой-то смысл. Хотя бы на эти два дня, что тоже неплохо.
-Садись, — проговорил он, открывая дверцу машины. — Где твой чемодан?-Я налегке, — проговорил Тейтум, садясь и хлопая по небольшой сумке-планшету, переброшенной на ремне через плечо.. — Всё тут. Трусы, носки, зубная щётка и...-...презервативы, — подсказал Белл, скользнув за руль.-Как догадался? — Ченнинг в показном изумлении вытаращил глаза. — На самом деле...-Ладно, не оправдывайся. Я ничего не скажу твоей маленькой Дженне.
Они рассмеялись, и Джейми вырулил на выезд. У него было отличное настроение, до щекотки в животе; он покрутил ручку настройки радио, нашёл подходящую волну, на которой зажигала Мадонна, и оба принялись подпевать невпопад, хохоча и тряся головами в такт. Когда их взгляды встречались, Джейми всякий раз удивлялся тому радостному волнению, которое охватывало его — это было сродни тем ощущениям, которые испытываешь, будучи влюблённым по уши, но Белл твёрдо знал, что это не так.И парадоксально успокаивался: раз это не любовь, то и чёрт с ними, с бабочками в животе, пусть летают.Завывая на все лады и перекрикивая друг друга, они подъехали к паркингу. Джейми порылся в бардачке и нацепил тёмные очки.-Рекомендую, — сказал он. — Мы в самом сердце Эдинбурга, но придётся прогуляться пешком, потому что встать у отеля негде, несмотря на его пять грёбаных звёзд.Тейтум опустил очки на нос и выбрался из машины, нелепо закрываясь воротником пальто. Белл фыркнул, настолько комично это смотрелось: большой мужик пытается казаться маленьким и незаметным. Он легко обежал машину и потянул Ченнинга за рукав.-Ладно, звезда ты наша незаходящая. Пошли окольными путями.Они добрались до отеля какими-то узкими переулками, в которых Тейтум с его широченными плечами еле-еле вписывался, и Джейми изрядно поглумился над этим фактом. Чёрные прокопчённые дома стискивали небо в узкую полоску, и эта торжественная мрачность резко контрастировала с приподнятым настроением Джейми. Избегая подозрительных взглядов прохожих, фланирующих по Королевской миле, они нырнули в прохладный холл отеля, где вышколенный персонал воззрился на них с хорошо сдерживаемым изумлением.-Здравствуйте, — проговорил Тейтум, снимая очки и ослепляя всё вокруг своей знаменитой улыбкой с ямочками.-Он переночует в моём номере, я доплачу, — небрежно бросил Джейми. — Пятьдесят седьмой, пожалуйста.Он протянул руку, и девушка за стойкой, улыбаясь как идиотка и не сводя восхищённых глаз с Тейтума, вложила в неё ключ. Джейми снова дёрнул Ченнинга за рукав и повлёк к лифту.-Ты их всех реально подкосил, — сообщил он, поигрывая ключами, пока они поднимались на третий этаж. — Они теперь думают: что это было, Холмс?Тейтум самодовольно хмыкнул и сшиб с воротничка воображаемую пылинку.-Завидуй, Белл.-Ничего не мешает, танцор диско?-Пошёл ты... — рассмеялся Ченнинг.В окно номера был виден край Эдинбургского замка, гордо возвышающегося на скале в самом начале Мили; его махина выглядела грандиозно и очень величественно. Тейтум навалился на подоконник, вытянул шею, разглядывая вид с нескрываемым восхищением. Джейми рассеянно отметил, что у этого парня самая крутая задница, которую он видел в своей жизни, за исключением, разумеется, собственной. В зеркале, в полумраке и вполоборота.-А ты неплохо устроился, я смотрю, — проговорил Тейтум, поворачиваясь.
— Эдинбургский замок, — тоном экскурсовода, поправив невидимые очки, начал Джейми цитировать Википедию, — это древняя крепость на Замковой скале в центре шотландской столицы — Эдинбурга. До недавнего времени находилась в распоряжении британского министерства обороны. Замок открыт для посещения и является главной туристической достопримечательностью Эдинбурга...-Да ты что? Ну надо же...-Прикинь, — Джейми вернулся к нормальному тону. — Мы, британцы, чтим наше наследие как никто, поэтому у нас его так до хрена много, что в Англии, что в Шотландии. Слушай. Пойдём поедим, а? Меня отпустило, и я хочу фиш-энд-чипс. Умираю, хочу фиш-энд-чипс. И пива.
-И пива, — задумчиво протянул Тейтум, разглядывая Белла с каким-то странным выражением лица. Неожиданно он оторвался от подоконника и одним движением оказался рядом с Джейми, так близко, что тот опешил и затаил дыхание. Руки Ченнинга — тёплые, сильные — мягко сжали его плечи.-Я скучал, Белл, — небрежно проговорил он, но этот тон явно был показушным.-Есть такое, — отозвался Джейми внезапно севшим голосом. Он видел губы Тейтума, мягкие, хорошо очерченные, и ему иррационально захотелось их потрогать. Но это было всего лишь остаточное явление похмелья. Да, сэр.Они как-то разом, смущённо кашлянув, развернулись и направились к двери, и каждый думал недавними словами Белла, произнесёнными в лифте: что это было, Холмс?