Март 1967'го года; Чарльз Майлз Мэнсон (1/2)
Март 1967-го годаCalifornia State Prision
- Хэй, поднимайся, Мэнсон! С вещами на выход! - резкий и дико пренебрежительный голос коменданта, следившего за ним в тюрьме вкупе с ярким, полуденным солнцем, нагло проникшем в его камеру и резанувшим его по глазам заставил Чарльза Майлза Мэнсона, невысокого и дико неухоженного мужчину примерно тридцати трех лет отроду, нехотя открыть глаза и окинуть расфокусированным взглядом свои казематы, пытаясь вернуться в реальность из мира сновидений и осознать все то, что ему сейчас говорили...
Как на выход? С какими-такими вещами?
За всю свою жизнь он был на свободе от силы первые лет десять со дня своего рождения, когда еще жил со своей бабушкой и, совсем чуть-чуть, с теткой и дядей, ну а потом началась череда краж, угонов велосипедов и машин, сутенёрство да подделка казначейских карточек, за что он как раз и сидел в данный момент, не суть важно! Важным тут было лишь то, что за все время его отсидок, не завидных для любого другого человека, в разных тюрьмах и прочих исправительных учреждениях для трудных подростков он уже потерял большую часть своей жизни, ещё с детства и теперь эти четыре серые стены с решетками на окнах стали ему ДОМОМ! И не успел он полноценно привыкнуть к этой поганой мысли, как его, чёрт возьми, снова ВЫГОНЯЛИ ИЗ ЕГО ДОМА! Прямо как его мамаша-проститутка... НЕСЛЫХАННО!
- Что простите? Заключительное слушание по УДО ведь должно быть завтра, - слегка хрипловатым спросонья голосом пробормотал Чарли, но комендант лишь поганенько хмыкнул ему в ответ, спешно проходя в камеру, где кроме Мэнсона находилось еще трое человек, с таким видом будто бы он зашел в загаженный сортир, а не к людям в помещение.
- Тебе что, повторить два раза необходимо, чтобы ты понял? С. ВЕЩАМИ. НА. ВЫХОД! - стальным голосом отчеканил мужчина, без предупреждения хватая Мэнсона за плечо. – Судья вынес вердикт и без последнего слушания! Время твоего тюремного срока истекло, пора становиться человеком.
Слова мужчины хоть и были ожидаемыми, но все же они прозвучали для Мэнсона как гром средь ясного неба, и он тут же несогласно замотал головой, снова попытавшись воззвать к разуму того, кому было на него наплевать:
- Неужели судья меня не услышал? Тут мой дом, мне больше некуда идти! - из последних сил сопротивляясь, выкрикивал Мэнсон, но рослый мужчина в форме был глух к мольбам такого, которого он всегда считал простым биомусором, поэтому он лишь грубо толкал его вперед, подзывая себе на помощь еще одного человека в форме.
- Давай-давай, поторапливайся! У нас сегодня еще трое таких же придурков, как ты, - все время синхронно рычали себе под нос двое мужчин и насильно выпроваживая Мэнсона из казенного дома вместе с его шмотьем и гитарой. – Судья выдал тебе семьдесят два доллара и разрешение поехать в Сан-Франциско, там такое говно, как ты хотя бы может найти дом и работу!
Мэнсон все еще отчаянно пытался что-то возражать в ответ на слова своих бывших конвоиров, но больше он уже не слышал ничего, кроме удивленного перешептывания других зэков да звука закрывшихся за его спиной дверей тюрьмы, ознаменовавший для него начало новой жизни и последним голосом, который прилетел в его спину, был голос какого-то неизвестного ему мужика, сидевшего по ту сторону колючей проволоки:
- Смотри-ка, каков чудик, Скотт! Мы тут с тобой уже по пятнадцать лет сидим и выйти на волю мечтаем, а он наоборот остаться тюрьме хочет... Вот кого выпускает на свободу наша доблестная Комиссия по Условно Досрочному Освобождению, а мы продолжаем тут чалиться как дауны!
- Черт, черт, черт! Нужно что-то делать, что-то делать... Делать... Думай, Чарли, думай! - то и дело торопливо повторял себе под нос Мэнсон, будто бы пытаясь перегнать свои собственные мысли, кусая губы и ударяя кулаками по металлической двери здания тюрьмы, у которого он до сих пор стоял как вкопанный уже минут десять с небольшим.Будь они все прокляты! Да-а-а-а-а, все и не только тут!Столь странная и необычная для него прежнего мысль заставила злостного рецидивиста и бывшего уголовника как-то слишком жутковато улыбнуться и наконец-то осмотреться по сторонам, дабы зрительно познакомиться с новым миром, в котором ему предстояло жить, и где его уже давно никто не ждал.
Его жена, закоренелая проститутка со стажем, на которой он женился еще до этой отсидки, сбежала от него практически сразу после суда над ним, хотя, честно признаться, ему было абсолютно насрать на данный факт. Ушла одна - появится другая, дур, готовых содержать мужика, в Америке всегда было полно, а вот тот факт, что окружающая его действительность за те десять лет, которые он провел в местах не столь отдаленных, перевернулась с ног на голову коробил его просто неимоверно! По улицам теперь то тут, то там сновали ублюдочные подростки в ярких, слегка мешковатых одеждах, с тупыми венками из цветов на головах и неизменной идиотской улыбочкой на лицах, якобы дарящие людям любовь и позитив. Тьфу ты, отвратительно!