I ♥ my Fox (1/1)

Звон мобильного телефона под подушкой прервал мой сон, в котором я пытался спрятаться и не задохнуться от собственных эмоций. На заставке красовался улыбающийся Бан Ёнгук, светится как солнышко, что аж бесит. Снимаю трубку, положив ее рядом с собой на подушку.– Чанни… – я молчу, – прости меня.

Такие нужные сейчас слова, хотя я жду других, более важных и более спасительных.– Если тебе не все равно, то подойди к окну.Молча встаю и подхожу к огромному окну спальни. Кое-как раздвигаю шторы, несмотря на боль в мышцах и голову, которая сейчас расколется. На улице темно, тускло, даже звезд на небе не видно. До моего слуха доносится неприятный шум от гудящих и спешащих по оживленным дорогам машин. И что он хотел, чтобы я здесь увидел?– Солнышко, глазки подними.

Гук улыбается, сердцем чую, но, увы, у меня совсем другое настроение. Поднимаю голову и упираюсь взглядом впередистоящее здание и замираю. Не знаю, как еще мобильный из руки не выпал. Все окна в небоскребе черные, как сегодняшняя ночь, но в некоторых горит свет. Приглядевшись, я замечаю, что окна со светом в контрасте с тёмными окнами создают надпись, немного неровную, но понятную: «I ♥ my Fox»– Нравится? – любимый бархатистый голос опаляет ухо жаром, только спустя пару секунд я вспоминаю, что телефон находится не рядом с моим ухом. Секундочку… Как этот медведь оказался позади меня?! Я стою и молчу, а его руки в наглую обнимают меня за талию, отчего я спиной чувствую жар его тела. Резко разворачиваюсь в объятиях и отталкиваю его от себя.– Нравится издеваться надо мной?! – закричал я.

Не знаю почему я кричу на него. Наверное, все эмоции, что переполняют меня, дошли до краёв и сейчас они выплеснулись. Может, если я выскажу всё, то мне станет легче? Поэтому я продолжил кричать:– Тебя в кайф смотреть, как я страдаю?! Тебе можно премию вручить! Я уже представляю себе это: «Бан Ёнгук, Вы победили в номинациях “Садист года” и “Редкостный мудак”». Так значит я не Химчан, а Буратино, которое поленом лежит под тобой? Так, Папа Карло? Неужели эта кривоногая курица лучше меня?! Да чтоб вы оба провалились под землю!Я реву, а Гук все стоит как дерево, не двигается, даже не пытается ничего сказать. Когда я наконец прекратил кричать, он просто сгреб меня в охапку и держал пока я пытался вырваться, покрывая его отборным матом. Но я быстро сдался и через пару минут уже тихо всхлипывал, уткнувшись носом в широкую любимую грудь.– Успокоился? – спросил Гук, когда я перестал всхлипывать. Я громко и театрально шмыгнул носом.– У меня с ней ничего нет, теперь даже дружеских отношений. Ясно?– Ясно.– Знаешь, если мы так и будем стоять, то...– Ты умрешь от спермотоксикоза? – впервые за долгое время я улыбнулся.– Вот че ты лыбишься? Ведь сейчас завалю и трахну тебя!

Я отодвинулся от него совсем на чуть-чуть и заглянул глаза, но мне показалось, что я смотрю прямо в душу. Он хочет меня до боли, до безумия.– А кто тебе собственно запрещает? – шепнул ему на ухо, отчего он напрягся.Он целует меня страстно, собственнически, резко и грубо, долго и мокро. Я кусаю его за губы, поцелуй со вкусом крови и лимонных сигарет. Курил много и безбожно, чувствую это. Надо бы устроить истерику и закатить огромный скандал на тему здоровья, но сейчас мне как-то пофиг. Его поцелуи с моих губ переместились мне на шею, ключицы, живот. Каждый миллиметр моего тела не был обделенным вниманием его величества. На полу холодно, по спине бегут мурашки, но его поцелуи меня раззадоривают, разжигая внутри огонь. Божественно, хочется раствориться в его ласках. Он груб и не сдержан, наверное, завтра будут синяки. Ёнгук кусает меня чуть ниже пупка, и я взвываю от тянущей боли. Трясущимися руками расстегивает ремень на моих джинсах, снимая их вместе с бельём. Обхватывая губами уже сочащуюся голову и берет член полностью в рот. Снова мой стон, громкий и прерывистый. Это точно мой Ёнгук? Чтобы он делал мне минет… Расставание нас изменило. Хватит, я больше не могу ждать.– Будет больно.– Плевать.

Слышу, как он расстегнул молнию на своих джинсах и чувствую, как без подготовки в меня входит головка его члена. Больно? Еще как. Но ему больно так же, как и мне. Войдя полностью, лидер замирает на некоторое время, давая мне немного привыкнуть. Наконец, он начинает двигаться. Грубо, рвано, иногда сбиваясь с ритма. Он дышит тяжело и надрывно, а я вою словно собака от этой нестерпимой адской боли. Но даже в такой момент я возбужден до предела. Меня охватывает агония, страсть вперемешку с похотью. Я чувствую себя проституткой, которая, как животное, живет ради звериного секса. А мне по кайфу. Да, именно по кайфу только рядом с ним. Наверное, он пытается мне передать мне всё свою боль, которую он испытывал в разлуке. Я согласен все принять. Всю его боль и отчаяние. Больше не хочу страдать и не хочу, чтобы он страдал. Я кончаю только от переполняющих меня эмоций, даже не притрагиваясь к себе. Гук кончает следом за мной. Он резко встает и смотрит на меня сверху вниз. Замечательная картинка: я, жестко оттраханный, лежу на голом полу с зареванным и раскрасневшимся лицом, с раздвинутыми ногами, между которых стекает его сперма вперемешку с кровью. Меня только что порвали, а я счастлив как идиот. Он поднимает меня на руки и несёт к кровати.– Маловато будет, – прикусываю мочку его уха, а ногтями снова царапаю его спину.– А кто сказал, что это конец? – спросил он, гладя меня по моей многострадальной заднице.

Где мы только не занимались сексом сегодняшней ночью: на кровати, в ванной, в коридоре, снова пол спальни, а потом опять на кровати. Не знаю, как я вообще выжил, но это было нереально круто! Гук спит мирно, как ребенок, который весь день тихо и спокойно играл в песочнице. А я – в позе звезды, а-ля снежинка, лежу рядом с ним, не думая о том, чтобы прикрыться одеялом. Горячая кожа контрастирует с холодным ветерком. Мышцы будто каменные, голова гудит от бурных эмоций, которые сегодня, как снег в новогоднюю ночь падали на меня, даже мизинцем ноги не могу пошевелить, так болит тело. Несмотря на это, я бы с удовольствием повторил сегодняшнюю ночь. Секс после ссоры, тем более после долгой разлуки – это охренная вещь.– Люблю тебя, – наверное даже в спящем режиме он это делает. Забавно. Гук просто душит меня сейчас в своих медвежьих объятиях, но я не против.

– Я тоже тебя люблю, – шепчу я ему в изгиб шеи, отправляясь в царство морфея.