Часть 9 (1/1)

Просыпается Дженсен от воя сирен. Тело болит, но в общем чувствует он себя отлично. А вот сирены это плохо. Дженсен тут же распахивает глаза и понимает — тело болит не столько от отличного секса, а потому, что он связан. Руки крепко стянуты за спиной, ноги спутаны вместе.После этого его словно вырубает, и все вокруг замедляется: распахивается дверь, комнату наполняют люди в синих куртках с тремя желтыми буквами на спинах, его развязывают, заматывают в простыню, которой он был укрыт. Поддерживают чьи-то нежные руки, кто-то уверяет его, что теперь он свободен и спасен. Что с ними он теперь наконец в безопасности и под защитой.Последующие дни проходят словно в тумане. Его увозят в больницу, и люди в белых халатах и зеленой форме толкутся вокруг, осматривая тяжелыми взглядами и трогая руками в перчатках синяки и укусы на его теле. В какой-то момент эти руки забираются слишком далеко, и Дженсена это выводит из себя. Он не кричит, не произносит ни звука, просто вырывается и пытается убежать. Его удерживают чьи-то добрые, но сильные руки. Медсестра с круглым приятным лицом и черными блестящими волосами гладит его по голове и просит расслабиться, уверяет, что никто его не обидит, но его обязательно нужно проверить на разрывы.Вокруг столько людей! Они все разговаривают с ним, все его трогают осторожно. Дженсен ничего не понимает. К горлу от этих прикосновений подкатывает, того и гляди стошнит.Джаред… Ему надо знать, где он! Их всех поймали?Ответ ему приносят два фэбээровца. Дженсену блевать хочется, глядя на них. Мужчина ходячий стереотип: крепыш в солнцезащитных очках, надутый от самомнения и осознания собственной важности. Его партнер — женщина, с расплывшейся фигурой. Она не трогает и ни о чем не спрашивает Дженсена, а просто рассказывает все, что ему так хотелось знать. Все теперь становится кристально ясным.Искать его не переставали с самого ограбления, четыре месяца назад. Поначалу думали, что он соучастник, и работал в музее для прикрытия. Но сейчас, конечно, он уже больше не подозреваемый. Она даже откровенничает с ним о том, что других ниточек у них нет.Еще, оказывается, все это время он находился в долбаной Монтане! Дом, в котором его держали, стоит и правда у черта на куличках, на самой дальней границе одного частного ранчо, но его владельцы, само собой, вне подозрений. Его нашли, когда в полицию поступил анонимный звонок с непрослеживаемого телефона.Его похитители… мучители… Она очень сожалеет, что власти прибыли поздно и не успели их схватить. При осмотре выявилось, что они, видимо, удрали уже давно. Зато ФБР нашли Дженсена, а это ведь самое важное. И, может быть, когда ему полегчает, он мог бы им помочь? Рассказать о тех бандитах, чтобы их быстрей поймать?Все ясно. Это Джаред. Он отпустил его. Он ему доверился. Дженсен понимает, что сейчас они уже далеко и затаятся еще на долгое время. Но все равно это вопрос большого доверия. Дженсен ведь может их всех описать. Хоть имен их он не знает — вообще-то знает, только неизвестно, подлинные ли они — и чего-то по-настоящему стоящего тоже, но его информации было бы вполне достаточно, чтобы начать дело. Но Джаред его отпустил, превратил его из подозреваемого в жертву. Жертву, подвергнувшуюся пыткам, с которой теперь все должны вести себя очень осторожно в силу испытанных им мучений.Только Дженсен совсем не уверен, что благодарен ему за это. Его это практически выбило из колеи. Он же не просил ничего подобного! Если Джаред не собирался его прикончить, то почему оставил одного? Чем это лучше? Дженсену было хорошо там, где он был, и возвращаться ему вовсе некуда.Потом появляются еще люди. Юристы из музея, такие обеспокоенные и доброжелательные, суют в руки чек на большую сумму и просят подписать бумагу. Ничего особенно важного, просто бумажка, в которой говорится, что он, Дженсен Эклз, не имеет и не будет иметь никаких претензий к музею, что не станет негативно отзываться о музее в СМИ, ну и тому подобное.Дженсен все подписывает. Все-таки денег много, а он хочет, чтобы все эти люди уже ушли, оставили его в покое. Но нет. Приходят еще, говорят с ним сочувственными голосами и понимающе кивают. Консультанты по изнасилованиям, травмам, похищениям и еще хер знает по каким делам. Дженсену их всех скопом хочется прибить. Никто его не насиловал, и нихрена он не травмирован! Ну, по крайней мере, не больше, чем был до этого.Естественно, этого он им сказать не может. Тогда ему в руки дают клавиатуру и набранные им слова отображаются на большом мониторе рядом с ним.На него сыплется миллион вопросов: он видел их лица? сколько их было? кто-нибудь еще приходил в этот дом?Дженсену жаль, искренне жаль, но помочь он ничем не может. Он никого не видел в лицо. Его все время держали взаперти. Сколько их было, ему неизвестно, с ним общался только один. Может, там был еще кто-то, но он не может сказать, сколько их.А тот, кто вас избил? Они, конечно, понимают, что об этом трудно говорить, правда понимают, но, может, Дженсен попробует? Малейшая деталь поможет найти этого похитителя и сделать так, чтобы он никогда никому не смог сделать больно, как сделал Дженсену.Если это так, то Дженсену действительно сложно ответить именно на этот вопрос. Потому что тот вид вреда, который нанес ему Джаред — самое лучшее, что он когда-либо испытывал в своей жизни.Дженсен понимает, что его тут держат за недоразвитого из-за немоты и отсутствия социальных навыков. Да, он не разговаривает. И не будет! С Джаредом и Чадом он говорил, и если бы у него было время — он и с Крисом и Стивом побеседовал бы. Теперь этого не узнать. И нет, больше он ни с кем говорить не собирается. Никогда.Ему уже до чертиков хочется прекратить этот поток вопросов, но они продолжают его спрашивать. Должно же быть что-то, что он может им сказать. И они продолжают его доставать, пока однажды не застают голым перед зеркалом в больничной палате. Дженсен стоит, глядя на свое отражение, и трогает синяки на шее и плечах. А закрыв глаза, он почти чувствует, как зубы Джареда впиваются в его кожу.После этого поднимается тема Стокгольмского синдрома, и все приходят к выводу, что в больнице ему больше делать нечего.Его решают отпустить домой. Ближайший аэропорт в Биллинге, оттуда его отправляют в родной город. До самой двери квартиры, где его встречает квартирная хозяйка, Дженсена сопровождают люди в форме. Сама квартира очевидно все это время считалась чем-то вроде места преступления. Но Дженсену до этого нет никакого дела. Единственное, что ясно — квартира остается за ним и никакой оплаты за прошедшее время от него не требуется.Ему оставляют папку с адресами разных местных групп поддержки и адаптации, и расписание трех сеансов у психотерапевта на следующей неделе. Пожимают руку, вручают номера телефонов, по которым он может звонить в любое время дня и ночи, и еще раз спрашивают, действительно ли у него нет никого из близких, кому они могли бы позвонить. Дженсен в очередной раз подтверждает — у него нет никого. И ему на это плевать. Все, что его сейчас заботит, это их отъезд и чтобы больше не иметь с ними никаких дел!Как только они уходят, Дженсен съезжает спиной по закрытой двери на пол. Вот он наконец и один. Только в этот раз все гораздо хуже, потому что теперь он знает, что такое быть с кем-то. Он тянется за своим рюкзаком. В нем все то же самое: одежда, фотоаппарат без карты памяти. Ничего нужного и важного, ничего, напоминающего о случившемся. Когда перед Дженсеном выложили эти вещи и спросили, его ли это и все ли на месте, он ответил ?да? на оба вопроса.И теперь он все-таки немного зол на парней за то, что забрали компьютер. Хотя прекрасно понимает, почему они это сделали: нельзя быть одновременно и несчастной жертвой похищения, и иметь фотокамеру с ноутбуком, набитые снимками радостных лиц своих тюремщиков. Сложновато было бы объяснить наличие тысячи с лишком фотографий окружающей дом природы, учитывая, что ты все эти четыре месяца просидел в запертой комнате. Конечно, он все понимает. Но все равно злится. Ведь это все, что у него было. И чего теперь нет. А через несколько месяцев скучной и однообразной жизни, в какой он существовал до происшествия и которая теперь его ждет, он вообще все забудет. Забудет, что значит быть видимым для кого-то. Что значит жить.Ведь четыре месяца из своих долгих тридцати лет Дженсен Эклз жил. Теперь ему снова придется учиться существованию в роли невидимки.Оказывается, перестать существовать очень сложно, особенно после того, как ты попробовал, каково это на самом деле.Следующие четыре месяца Дженсену хочется бежать куда глаза глядят. Только от себя не убежишь. Он практически не выходит из квартиры. Зачем? Если там все только и напоминает о том, как краток был миг, когда его видели, с ним говорили, он кому-то нравился… А теперь его ни одна живая душа вновь не замечает.Он все время думает: а вспоминает ли его Джаред? Лежит в постели, опускает руки на бедра и сильно вжимает в кожу. Если закрыть глаза, то на секунду можно представить, что это ладони Джареда на его бедрах.Только стоит открыть глаза — и никакого Джареда нет и в помине.Но вот однажды по почте приходит открытка. Пустая, только адрес. На фото чудесное Карибское море, омывает зеленый остров. В нижнем правом углу белые буквы сообщают, что это вид острова Гуана.Дальше все легко. Дженсен не озабочивается покупкой нового компьютера, но, забежав в библиотеку, он узнает все, что нужно. Гуана — это маленький частный островок в цепи Виргинских островов, буквально недавно поменявший хозяина.Тут же он принимает решение. Вернувшись домой, собирает все для себя важное и оставляет хозяйке вместе с ключом письмо со словами, мол, он уезжает и не вернется. Добавляет месячную плату в качестве благодарности и бросает конверт в хозяйский почтовый ящик при выходе из дома.Шестичасовой перелет на остров Биф, затем короткая поездка на такси на пристань, где остается только найти человека, который перевез бы его на лодке на один маленький частный остров.Так что ровно через тринадцать часов, как он вышел из своей квартиры, двадцать четыре часа, как получил открытку, Дженсен ступает на остров Гуана.Поначалу он ничего действительно не замечает; не видит ни прозрачной бирюзовой воды, ни пышной природы. Все его внимание обращено на пляжный домик всего в нескольких ярдах и высокую фигуру, лежащую на большом диване на деревянной веранде.Джаред лежит на спине, растянувшись во всю свою могучую длину, а у него на животе шевелится комочек чего-то серого и пушистого. Как только Дженсен приближается по деревянным доскам веранды, Джаред поднимает глаза и широко улыбается. Дженсену до одури хочется ударить его… или поцеловать. Или то и другое вместе. Но поцелуй явно первый на очереди.Дженсен подходит ближе, Джаред осторожно поднимает пушистый комочек на ладони и, протягивая ему, говорит:— Я тебе котенка принес.ЭпилогЖизнь не сильно меняется… Хотя нет, конечно она меняется. Разница огромная между одиноким существованием в дерьмовой нью-йоркской квартирке и с ненавистной работой и жизнью на частном солнечном острове, где каждый день солнце и разные тропические фрукты, и фотоаппарат, и компьютер — да, они все сберегли для него! И Джаред. Тут есть Джаред. Откровенно говоря, Дженсен может жить хоть в глубокой Сибири, если там будет Джаред.Но, слава богу, он не там, а здесь. С Джаредом и Дженджен. Джаред не позволяет переименовывать их питомца. Тут и все остальные: Крис, Стив, Чад и еще этот классный мужик Джефф, которого Дженсен раньше не видел. Выясняется, что остров этот вовсе не собственность Джареда, а скорее своего рода кооператив для воров в отставке.И это прекрасно. Здесь достаточно людей для Джареда, чтобы не чувствовать себя слишком уединенно, а для Дженсена их не слишком много, чтобы испугаться толпы.Но для Дженсена также многое вовсе не изменилось. Он не стал внезапно здоровым, не превратился вдруг в спокойного, психически уравновешенного человека. Он все так же чуточку ущербен, по-прежнему едва разговаривает и неизменно ненавидит еду из коробок.Он все такой же Дженсен. Только тот Дженсен, который существует.Джаред его видит, целует его, держит в объятиях и любит, дарит оргазмы… много чудесных взрывных оргазмов!Так что, может быть, и нельзя убежать от самого себя. Только иногда — по причине удачи или несчастья, тут все зависит от взгляда на вещи — можно прибежать к совершенно другому себе.