Глава 11. Эпилог (1/2)

Ну как можно было вообще уснуть в такой обстановке? Нет, понятно, что Джаред измотался за предыдущие дни и ночи, а в последние сутки вообще не смыкал глаз. Но все же…– На пол! На пол! Ноги раздвинуть!– Не сопротивляйся, делай в точности, как приказывают, – повторял мысленно Дженсен – его тоже выдернули из постели и уложили лицом в пол.– Я знаю, – мысленно ответил Джаред.

А сам смотрит на Дженсена, на его ресницы, на слегка небритую щеку, смятую о грязный пол телестудии. На то, как на его руки, заломленные за спину, надевают наручники. Смотреть на это больно, но Джей почему-то не может отвернуться – смотрит, как загипнотизированный, запоминает.– …право хранить молчание. Всё, что вы скажете, может и будет использовано против вас в суде…В суде. Неужели это происходит с ним на самом деле?– …Вы понимаете свои права?Джаред кивает автоматически:– Понимаю, – губы деревянные, Джаред от страха почти не слышит, и только смотрит, как Дженсену помогают надеть штаны.– … можете связаться с консулом своей страны…– Да, конечно, – зачем-то отвечает Джей, с тоской глядя, как Дженсен уходит, не оглянувшись.Он не оглянулся…– Дурачок, – тут же слышит в своей голове. – Я тебя не бросаю, я тебя слышу. Требуй общественного адвоката и жди.Да, ждать. Ждать будет труднее всего.Ступени. Как оказалось, идти по простым ступенькам, если руки стянуты наручниками сзади, ужасно неудобно!Везде – и на лестнице, и в холлах этажей, бесконечное мелькание военных форм и чужие голоса, отдающие отрывистые приказы. И только парочка насмерть перепуганных знакомых лиц – это студенты, члены братства, которым не посчастливилось в эту ночь тоже уснуть здесь. Растрепанные, заспанные, едва одетые, члены его бывшего братства.Дверь. За дверью – слепящее солнце. Джаред щурится, но ему не дают остановиться и привыкнуть к яркому свету – тянут, толкают к двуцветным полицейским машинам. Вокруг гул толпы, щелканье стереокамер и навязчивое, будто писк комара, жужжание журналистских дронов. Если бы его не поддерживали под руки, он бы уже упал – или в обморок, или просто споткнувшись, не важно.А что важно?– Я люблю тебя, Дженсен! – отчаянно кричит Джаред внутри собственной головы, когда его голову пригибают, чтобы он не ударился о край дверцы полицейского авто.– И я тебя… – звучит там же. – И я тебя люблю, Джей…***Камера чистая и воздуха в ней достаточно, но все же тесное пространство не давало расправить ни легкие, ни плечи – давило, душило.

Пространство, но не одиночество. Адвокат сказал, что пока идет следствие, у него не будет соседей и это очень хорошо. Даже если не учитывать тех ужасов, которые представлял Джаред, насмотревшись дешевых полицейских сериалов, к примеру, как матерые уголовники прессуют новичков, – компания Джею сейчас точно была не нужна. Рассказывать незнакомому чуваку, что с ним произошло, он бы не хотел, а слушать рассказы незнакомца – тем более. Тишина сейчас – его друг.– Ну что там? – Джаред спрашивал это в своей голове.– Шумно... Ты точно хочешь знать подробности? Некоторые могут тебе не понравиться.– Хочу, – Джаред неуверенно кивал белой стене. Наверняка его снимает камера, но ему насрать – пусть лучше признают сумасшедшим, разговаривающим со стенами, чем хладнокровным преступником.Или не лучше?– Не всегда лучше, смотря в какое заведение попадешь… – тут же отвечал внутри головы голос Дженсена. – Так вот, остановить это и замять, как я боялся, уже не получится…– Ты боялся, что могут замять?– Да, больше всего…

– Ты не говорил.– Не хотел давать тебе лишних поводов для сомнений.– Как мило, – ерничал Джей, – мой честный и открытый друг.– Так рассказывать или нет?– Прости, рассказывай.– Так вот, шума много, от высказываний, что наша трансляция – это громадный скачок в развитии цивилизации, до вероломной террористической атаки на Европарламент, который полностью является наглым фейком и проведен кучкой неадекватных психов, бла-бла-бла. Масла в огонь подливает то, что я долгие годы не выбирался из различных заведений для душевнобольных, а ты – наивный польский студент, которого одурачил и окрутил…– Ясно.– Ну да, против фактов не попрешь, все так и есть.– Что дальше?– Дальше – продолжаем ждать. Первые боксы памяти должны прилететь через несколько суток. Если надо, я с помощью сомнофоников, которые не арестованы, погуглю, когда именно…– Не надо, процесс от этого все равно не ускорится.– Как скажешь. Тебя выводят на прогулки?– Да, но только двор не намного больше камеры, с моим ростом все равно пять шагов в одном направлении и семь в другом – и в любую сторону стены до самого неба.– Стены. И немного солнца…***Ждать.

Ждать.

Ждать – труднее всего. Особенно, когда нет доступа к внешнему миру. Дженсену в этом плане легче, а Джею остается… только верить Дженсену и ждать.Ждать.Блядь, ну сколько же можно тупо ждать?***Джаред здесь несколько дней, а уже изнемогает. И как Дженсен справлялся годами? Даже десятилетиями. Часто в одиночке, а если нет, то с реальными психами и маньяками, и прочими неадекватами, окруженный серыми стенами и черствыми врачами. Временами в карцере… Хотя наличие карцеров в заведениях для душевнобольных и отрицается, Джей знал – этоне миф, Дженсен ему показывал.Или все же миф? Ведь многое из того, что Джаред видел и знает, Дженсен ему показывал через мозг – без всяких доказательств. Если бы Дженсен действительно не умел ?слегка ретушировать реальность?, как он теперь выражается, то можно было бы верить ему безоговорочно, но монтировать Дженсен умеет, а это значит, что…И что это значит для Джареда? Что пора впадать в отчаяние, сдаваться, накручивать себя дальше?– Не сдавайся, терпи, ты же мужчина, – тут же звучало в голове уверенным голосом Дженсена. – Надо всего лишь немного подождать.– Я уже устал ждать.– Какой ты горячий! – голос Дженсена в голове улыбался. – Надо, ясно? Поверь мне, даже если порой бывает плохо, потом все равно приходит время, когда становится лучше – так всегда бывает. Ты же мне веришь?– Верю, – Джаред медленно выдыхал, пытаясь заглушить в груди тревожно колотящееся сердце. – Верю…– Хорошо. Надо подождать. И не болтай лишнего. Зачем ты сказал на допросе, что все твои поступки осознанны и что я не вторгался в твой мозг и не влиял на тебя?– А ты влиял?

– Джей, ты снова ударяешься в философию? Нет, я не влиял на тебя напрямую, в том смысле, что не влиял на твое свободное волеизъявление и способность принимать самостоятельные решения, клянусь! Но мы общались, а это значит, мы влияли друг на друга, разве нет? Общаясь даже просто словами, как не мутанты, люди влияют на мысли и поступки других людей, на их мировоззрение, на их восприятие себя и других людей, на отношение к миру в целом. Ты узнал от меня много такого, чего не знал до этого, о чем не задумывался, ты думал, ты учился. Так повлиял я на этот процесс или нет?Конечно, повлиял, кто сможет это отрицать? Разве задумывался до этого Джей, каково это, когда тебя считают ненормальным и держат взаперти? Каково это, самому почти поверить в то, что ты болен? Каково это, разочароваться в собственной семье и не иметь друзей, когда не к кому пойти за советом и поддержкой, не на кого опереться?..Черт, да, Джей любит пофилософствовать от безделья. И не только от безделья – от тревоги тоже. Джаред нахмурился:– Маму не пустили ко мне. Она прилетела из Варшавы, а ее не пускают…– Знаю. Моих родителей тоже не пускают, они уже которые сутки обивают все пороги. Кензи снова плачет ночами… Держись, ты со своими обязательно увидишься, как и я со своими. И со мной увидишься тоже… надо верить и ждать.– Ждать… – Джей даже за грудь держался. Ждать – сложнее всего.– Кстати, о безделье. Космонет, пока идет следствие, тебе не положен, газеты тоже, и свидания с родными и друзьями запрещены. Но что-то же тебе разрешено! Пользуйся тем, что есть, попроси книги – в классической литературе тебе не откажут. И тело тоже займи – двигайся, приседай, прыгай, делай растяжки, отжимайся от кровати, стой на голове у стены… Короче, Джей, не майся дурью, делай хоть что-нибудь! Я качался все эти годы не только для того, чтобы если будет возможность убежать, не сдохнуть на первых же ста метрах. И дать в зубы тому, кто попадется на пути, если придется. Джей, я качался еще и для того, чтобы не сходить с ума от безделья, даже когда я в одиночке, даже когда поддавался отчаянию, даже когда было больно. Даже когда не видел в этом смысла, занимался все равно. Джей, я даже в карцере, где невозможно было вытянуться в полный рост, и то качал руки и пальцы, и читал стихи вслух, и громко пел… Позже мне начали помогать мои друзья-сомнофоники, когда я с ними наладил контакт, через них я мог читать или смотреть фильмы, и тогда уже было полегче… Ну хочешь, я попрошу одного из них включить какую-нибудь комедию, а ты через мой мозг сможешь тоже ее…– Не надо… Покажи лучше, как там Чед.– Я не могу показать, Джей. Я не смогу к нему подключиться, ты же знаешь, мы с ним не знакомы. И через тебя вычислить его частоту тоже не могу – ни ты, ни он не мутанты. Насколько я знаю, его тоже вызывали на допрос, как свидетеля пока что.– Я его подставил, Дженс, об этом я тоже не могу не думать…– Нет, не подставил, Джей. Чед действительно ничего не знал, когда писал для тебя программу и помогал настроить телестудию –он искренне думал, что ты готовишь ?шалость и только шалость?. Ну или делал вид, что искренне ничего не подозревает… И да, Джей, он топит за тебя, защищает, стоит за тебя горой.– Да?– Да. Он хороший друг.– Он под арестом?– Пока что под домашним. У него отобрали коммуникатор, планшет и все компьютеры… Ну, все, о которых знали…– В смысле? – Джей напрягся.– Из достоверных источников я знаю, что он общается в космонете с одним из… из этих самых источников, в это самое время. Пока мы с тобой пиздим ни о чем, твой друг, между прочим, занят делом: Чед намеревается взломать хотя бы несколько первых прибывающих из космоса боксов памяти, чтобы их не смогли перехватить соответствующие службы и почистить информацию. Если они, конечно, такое планируют. Чед сам готовится перехватить информацию с боксови запустит ее в космонет.

– Нихуя себе!– Как думаешь, он действительно такое сможет?– Сможет, Дженс, – Джей даже вспотел от радости, – если Чед сказал, то сделает. Он – гений!– …и даже более безбашенный, чем ты. Так что не распускайся, Джей, держись и жди.– Хорошо… Спасибо за инфу... Да, я буду ждать.Но, даже имея надежду, ждать все равно труднее всего.***– Джаред!– Дженсен?– Бля, а кто же еще это может быть? Джей, Чед перехватил первый бокс памяти, с Терры-2. Инфы, касающейся нас, не очень много, и, как мы и думали, ее пытаются затереть. Но все же кое-что удалось поймать и запустить в сеть.

– Информация подтвердилась?– Блядь! – Дженсен сердился. – Ты все еще сомневаешься? Впрочем… ладно, не обращай внимания, я иногда забываю, что ты не мутант… Да, Джей, инфа подтвердилась на сто процентов, но этого мало. Если даже ты сомневаешься в существовании сомнофонии, разве убедит общественность ?пара-тройка случайных совпадений с Терры?, как говорят в новостях. Надо ждать еще.

Да, надо ждать.***Где-то там, на воле, прошел экзамен по физике кристаллов, к которому Джаред так усиленно готовился.

И экзамен по теории полей – по предмету, который читал его научный руководитель, Джим Бивер, и к которому Джей так и не успел подготовиться, тоже прошел без него. Ему теперь придется это все нагонять – если его вообще, конечно, выпустят.

– Дженсен! Дженс?– Да, мой хороший, я здесь.– Не оставляй меня надолго одного.Джареду страшно. Как бы он ни старался держать себя в руках, не распускаться и терпеть, ему все равно страшно. И все равно время от времени кажется, что все произошедшее было сном, иллюзией. Что Дженсен был иллюзией – и это страшнее всего. Джаред хмурится, трет лицо – он вторые сутки уже не спит, просто не может.– Я скучаю, Дженсен.– Я тоже, Джей.Они молчат. Точнее, Дженсен молчит, потому что ?молчание? Джареда – оно такое, весьма одностороннее, Дженсен все равно его может слышать, даже когда Джаред не размыкает губ, ведь не думать нормальный человек не может.

Да, Дженсен его слышит на расстоянии, он всегда откликается, они общаются, но этого недостаточно. Джаред хочет видеть его, быть рядом, прикасаться, обнимать, но ему даже думать об этом больно, хотя не думать он не может.– Дженс…А дальше – тишина, Джаред только чувствует, как стены камеры слегка плывут от нахлынувших в глаза внезапных слез. И Дженсен наверняка это тоже видит его глазами.– Я знаю, Джей, – тут же откликается Дженсен внутри головы.