Глава 4 (2/2)

– Это не для тебя демонстрация, честное слово! Я правда не могу терпеть… Сраные таблетки, ммм…– Да ну блядь! Да выйди уже наконец из меня!Ответом была тишина.***Хоть Дженсен и вышел из его головы (точно вышел?), Джею все равно пришлось несладко. Движение рук Дженсена под одеялом, поза с оттопыренным вверх коленом, а потом оргазменные судороги, которые было видно по качающимся складкам одеяла… Мол, додумайте сами, дамы и господа, что там за ширмой происходит, в меру своей фантазии и распущенности…Нет, Джаред не смотрел. Точнее, старался не смотреть. Но нервы же не железные! Раз за разом Джей поднимал глаза на смотровое стекло, а одеяло на скрюченном теле Дженсена все колеблется и колеблется. А парень-то здоров, нихуяшки себе, дрочильная машина какая-то!– Когда ты уже там кончишь, заебал! – пробурчал Джаред мысленно.И тут же жаркой волной вспотел от ушей до пяток, испугавшись, а вдруг Дженсен до сих пор его слышит?

– Блядь, раньше надо было думать, о чем не думать! – выругал себя Джаред. – Ты еще начни представлять подробности…И тут же снова чертыхнулся: а кто сказал, что Дженсен и эти слова не слышит? Как вообще поступать, если даже думать свободно теперь нельзя? Если поминутно могут подслушивать и подглядывать. Интересно: то, что у Джея встало, Дженсен тоже сможет уловить, или если об этом стараться не думать, и на свои же штаны не смотреть, то… блядь! Он как раз об этом-то и думает. Как вообще можно ни о чем не думать?– Это невозможно, – тут же раздалось внутри головы.Джаред вздрогнул:– Блядь!– Я не знаю, о чем ты там думал, я тут немного от тебя отключался.– Слава богу, – мысленно прошептал Джей. И тут же снова осекся: – Блядь…– Ты часто материшься, – Дженсен поднялся с постели, сверкая голым задом, подошел к стене, нажал на нее, чтобы выехала панель с одноразовыми полотенцами, – быть плохим парнем – моя привилегия...

– И где это написано, интересно! – огрызнулся Джей мысленно.Дженсен стоял к Джареду спиной, но и так понятно было, что он полотенцем вытирает член. Потом он повернулся к камерам и что-то закричал. Джаред включил микрофон.– …твари! – кричал Дженсен. – Даже военнопленных пытать запрещено, а я не пленный. Алло, суки, записываете? Гражданства у меня никто не отнимал, я все еще гражданин США и могу рассказать своему адвокату про таблетки! Блядь… – Дженсен швырнул скомканное полотенце в выдвижной ящик для мусора. – Включите хотя бы душ! – он подошел к стеклу, ударил кулаком напротив охранника. – Душ включи! Я знаю, ты можешь нажать кнопки на панели и включить – это в твоих полномочиях. Где написано, что это запрещено? Кто вообще регламентирует, сколько мне раз в неделю положено мыться? А если бы я обосрался, а? Если бы у меня случилось недержание, я тоже ждал бы до завтра? Душ включи, ты слышишь, ты не человек, что ли? Ну, пожалуйста… Да нажми ты уже эту сраную кнопку!Охранник колебался, почему-то глядя в потолок – наверное, смотрел в камеру, которая снимала коридор между стеклами. Потом произнес несколько слов в свою рацию, прикрепленную к лацкану, кивнул. Вставил электронный ключ в панель, нажал код и еще какие-то кнопки. Из потолка в углу аквариума Дженсена полилась струя воды…***Дженсен мылся, с наслаждением подставляя под воду то один бок, то другой. На то, как Джаред на него пялится, не смотрел, и вообще, видит он это или нет, было не понятно. Быть может, видит, но не обращает внимания – он привык жить под камерами и под изучающими взглядами людей…– Джаред!Джаред вздрогнул, потому что это снова раздалось внутри его головы:

– Бля…Дженсен на него не смотрел, медленно подставлялся под фен, мысленно продолжал:– Джаред, давай поступим так: я не хочу, чтобы меня завтра снова травили таблетками для эрекции, но совсем ничего не дать в эфир – тоже будет подозрительно. Поэтому я брошу на запись один сюжет, снова какой-нибудь нейтральный, о’кей? Не сейчас, позже. А общаться мы будем, если ты не против, конечно, когда ты находишься не под камерами, а то ты нас обоих попалишь…– Эмм…– …и придумаем какое-нибудь кодовое слово, с которого тебе удобно начинать сеанс связи, потому что от собственного имени ты подпрыгиваешь так, будто тебе в жопу воткнули булавку.– Ну-у-у…– А сейчас я отключаюсь и вырубаюсь. Ты тоже можешь отдохнуть… – Дженсен упал на кровать, укрывшись одеялом с головой и сразу затих.– Дженсен!В голове тоже стало тихо.***Ну что ж, как обещал. Обычный такой сюжет, снова воспоминание. С какой-то прогулки, что ли. И снова тот, кто оказался на пленке, был совершенно узнаваем по фотографиям из его личного дела – Алан, отец Дженсена. Море, вода бликует так, что, порой, видно очень плохо. Ясно только, что в руках у Алана и у самого Дженсена удочки. У них не клюет, а Дженсен от нечего делать старается не двигаться вовсе, чтобы не спугнуть блестящую стрекозу, которая садится время от времени на кончик его удилища…– В этот раз вы расшифровали запись быстрее, – заметил координатор невзначай.– Да, я просто не стал дожидаться утра, а, заметив характерный всплеск, сразу поставил эту часть записи на расшифровку, продолжая писать дальше. Вот к утру уже и состоялось.– В этот раз всего одно сновидение?– Одно. Или одно, которое сомнофон смог опознать как сновидение. Вы же помните, что мой прибор все еще прототип и до совершенства ему еще очень и очень далеко?– Конечно, помним, – кивнул координатор. – У вас усталый вид, мистер Падалеки, можете на сегодня быть свободными. Вы же не возражаете, если наши техники поработают с записями, пока вы будете отсутствовать? Возможно, они заметят еще что-то, что вы пропустили.– Ну, эммм… не возражаю.А, собственно, что помешает им это делать, даже если Джаред будет возражать? Главное, чтобы Дженсен продолжал себя контролировать и не бросил на запись что-то из того, что не должно туда попасть…Только Джаред об этом подумал, как услышал в голове четкое:– Не волнуйся, я все держу под контролем. Спасибо, что переживаешь…Джаред вздрогнул:– Твою мать!Координатор поднял на него пытливый взгляд:– Что вы сказали?– Эмм… да что-то в пояснице стрельнуло.– Вам надо хорошо отдохнуть. До свидания, мистер Падалеки.– До свидания. – А мысленно, идя по белому коридору, Джаред добавил: – Блядь, баран, предупреждать надо, у меня так сердце может остановиться!Дженсен в его голове улыбался:– Прости, я больше не буду. Пообщаемся позже, о’кей?– А у меня есть выбор? – мысленно огрызнулся Джаред, спускаясь в лифте.– Боюсь, что нет, – продолжал улыбаться Дженсен.– Твою мать…***– Джаред, это я.Джаред снова вздрогнул:– Блядь! К этому вообще можно привыкнуть?– Можно. Ты привыкнешь, – улыбался Дженсен у него в голове.– Очень здорово! – Джей взялся за сердце, оно билось учащенно. – Как там насчет кодового слова?– ?Тук-тук, это я? пойдет? Или ?прием-прием, это Дженсен?.– Бред какой-то, – Джаред тряхнул головой.– Это так не работает – вытряхнуть меня из головы ты не сможешь. Только вместе с мозгом.– Я так и думал, – ворчал Джаред, укладываясь и закрывая глаза. – Как там насчет ?склоняет людей к самоубийству? и прочих твоих подвигов?– Ты не склонен к самоубийству, – Дженсен, кажется, посерьезнел и поспешил сменить тему. – Расскажи лучше, как работает твой прибор. В двух словах.– В двух словах не получится. Профессор Бивер работал над ним больше двадцати лет, там охренительное количество трехэтажных формул, если тебе интересно, да и сомнофон еще слишком несовершенен…– А если отбросить твои сложные формулы и несовершенство железа? Ну вот если бы ты объяснял своей сестре-школьнице принцип работы сомнофона?

– А я и объяснял. Ты разве не можешь прочесть этот пламенный текст в моей голове?– В твой голове миллион воспоминаний, я буду искать это, конкретное, несколько лет. К тому же, ты объяснял ей это по-польски, а польский я не знаю. Пока, по крайней мере…– Значит, все-таки можешь найти конкретное воспоминание, если сильно нужно? – Джаред нахмурился.

– Мне просто повезло… – уклончиво ответил Дженсен. – Так как все же, если объяснить по-простому и желательно по-английски?– Ну, если в двух словах и по-английски… Мозг человека – сложная структура и работает он сразу на многих частотах, это как какофония, если объяснять музыкальными терминами. Сновидение – это синхронизация всех или нескольких частот, как гармония. Сомнофон улавливает частоты работы мозга, а когда они синхронизируются, то есть когда начинается сновидение, он реагирует на это и на записи это выглядит как всплеск.

– Как резонанс?– Не совсем. Резонанс должен усиливать амплитуду, на записи это так и выглядит, но резкое увеличение амплитуды может разрушить конструкцию, которая вошла в резонанс со своей внутренней частотой, а я что-то не слышал, чтобы у кого-нибудь во время сновидения разрушился мозг.– Ясно, – Дженсен будто соглашался со своими же мыслями. – Продолжай.– Так вот. Если записать эти сигналы и направить их на расшифровку, то при достаточной четкости и некоторой степени везения их можно преобразовать в звук и цвет. То есть, сомнофон с хорошей программой для расшифровки уже не просто записывает сигналы мозга, но и может их визуализировать, выводя на экран любого компа.– Ага, – Дженсен помолчал. – А шлем зачем?– Шлем – это как микрофон и усилитель в одном флаконе. Мозг работает у каждого человека, но чтобы сделать сигнал четче и чтобы… как это выразиться? Чтобы этот сигнал конкретизировать…– Персонифицировать, – подсказал Дженсен.– Да, так даже точнее. Короче, датчики нужны, чтобы сомнофон писал с одного мозга, а не черпал без разбора из мозгов всех окружающих – лаборантов, ученых, бабушки, которая моет полы в соседней лаборатории... Ну а титановый шлем – это уже изобретение коновалов из того зоопарка, где тебя держат…– Коновалы – это очень точно, это я поддерживаю. И зоопарк – тоже хорошо.– А как работаешь ты? – Джареду тоже не терпелось. – Если в двух словах.– Ну… представь сомнофон, только гиперчувствительный, многоканальный и не зависящий от расстояния до объекта исследований. И без микрофона с усилителем – они мне не нужны. А еще я могу не только прослушивать, но и вещать, и никакой передатчик мне для этого тоже не требуется.– Пиздык… – Джаред ощутил, как у него на руках поднимаются волоски, а в районе солнечного сплетения возник неприятный холодок.

– Нет-нет, Джей, не спеши разочаровываться в своем изобретении, твой сомнофон – охренительный прибор! Как для неодушевленного предмета. А ты гениальный изобретатель.– Если бы не разработки Бивера и не его первый…– Ну, не скромничай, – улыбался Дженсен. – Без твоего сомнофона то, что происходит в моей голове и головах мне подобных, так и останется навсегда в наших головах. А с ним у нас появился шанс.– Шанс на что? – не понял Джаред.– Шанс быть свободными. И полезными. Но давай об этом позже, я вижу в твоей голове тысячи вопросов, а мне так сложно сосредоточиться, общаясь с не мутантом, – улыбался Дженсен.– Ох-х, так... С чего же начать?– С чего-нибудь попроще.– Гиперчувствительный – это я уже понял. Многоканальный – так ты сказал. В каком это смысле?– Я могу одновременно поддерживать мысленный контакт с несколькими людьми. Создавать беседу, так сказать.– Со сколькими сразу?– Чаще всего с двумя-тремя, больше удерживать гораздо сложнее. Например, сейчас я общаюсь с тобой и одновременно слушаю музыку ушами одного из моих друзей по несчастью, находящегося… очень далеко, так скажем…– Друзей?– Да, таких же, как я – сомнофоников, – улыбнулся Дженсен. – А еще я вижу, как один из охранников, который сидит за пультом внизу комплекса, вместо того, чтобы следить за камерами наблюдения, разгадывает кроссворд из журнала. Господи, какой же он тупой, Джей! Я просто не могу уже, – улыбался Дженсен, – так и хочется подсказать ему пару слов…– И тебе не нужен микрофон и усилитель?– Не нужен, – подтвердил Дженсен.– Тогда почему ты не можешь подключиться к любому человеку?– Потому что я должен знать… выражаясь твоим языком, твою частоту синхронизации. Мозг каждого человека уникален и работает на своем канале, как ты и сказал. Я должен знать, к какому каналу подключиться.– Что тебе для этого нужно?– Иногда ничего не нужно – общаясь с человеком достаточно долго, я и так могу слышать, о чем он думает. Но чтобы быстрее услышать незнакомого человека, проще это сделать, прикоснувшись к нему, желательно обоими руками.

– И как это работает?– Я не знаю всех ответов, Джаред, возможно, ты когда-нибудь это выяснишь – ты же у нас ученый. Мне представляется это так, что прикасаясь к человеку, например, берясь за его руки, я как будто замыкаю на себя контур и синхронизуруюсь на время с его мозгом. При этом частота этого человека фиксируется у меня в голове, и я уже могу к нему подключаться в дальнейшем. Если хочу, конечно. Как-то так.– Ясно. Тогда сразу вопрос: ты не касался меня, тогда как ты оказался в моей голове так быстро?– Гм, это объяснить сложно… Давай следующий вопрос.– Нет, подожди! – Джаред даже привстал со своей постели. – Я хочу знать. Если уж мы решили откровенничать, то давай, выкладывай. К тому же, это ты в моей голове и я тебя не звал, ты залез в меня сам, хозяйничаешь в ней, как у себя дома, так что колись!

– Только не кричи, пожалуйста, – даже не видя Дженсена, Джаред ощутил, как тот скривился, – у меня голова не железная.– Прости. Так как?– Ну… ты точно хочешь знать? – Дженсен колебался.– Точно, – кивнул Джей.– Тогда… Как ты там говорил, что такое сновидение? Ну с точки зрения твоего изобретения.– Это синхронизация двух или большего количества частот мозга, которую сомнофон видит как…– Ага. Тогда представь, что твой прибор считывает только верхушку этого айсберга.– В каком смысле? – Джей снова ощутил, как почва уходит у него из-под ног.– Погоди, не кипятись, что ж ты горячий-то такой? Представь, Джей, что сон – это попытка организовать хаос. Но сон вообще, не только так называемая быстрая фаза, синхронизацию во время которой и фиксирует твой сомнофон. Весь сон, понимаешь? В головах многих людей во время бодрствования творится такое… Ты еще ничего, между прочим, – Дженсен улыбнулся. – Так вот. Существует синхронизация и во время медленной фазы сна, но она не такая явная, продолжительнее по времени и она… как бы это выразиться… она такая же точно, но как противоположность той, другой, понимаешь?

– Нет, не понимаю.– Бля… смотри: если представить колебания, то твоя синхронизация – это верхний пик, во время нее, кстати, мне проще всего подключиться к мозгу. Запрыгнуть, так сказать, на гребень волны, когда мозг наиболее активен и когда сигнал мозга очень четкий, как яркий белый свет, который чем ближе, тем четче я его вижу. Это пока я не зафиксирую частоту – тогда уже мне расстояние совершенно похуй. К примеру, известный тебе Александр Калверт рискнул подремать в моем присутствии, пока руководства нет, я поймал его белый пик во время фазы быстрого сна, ну и... о результате ты наслышан.

– Ах, так вот что случилось с беднягой Алексом – он спалил тебе свои частоты.

– Да, что-то в этом роде, – улыбался Дженсен.– Так, а та, вторая синхронизация, о которой ни я, ни мой профессор, понятия не имеем?

– Вторая синхронизация – она такая же точно, но черная. Это похоже на то, как если бы сознание нырнуло в почти полную темноту. Нижний пик длится дольше, подключиться в это время к мозгу почти невозможно, потому что он наименее активен, но эти пики я все равно могу видеть и зафиксировать. Это как временная активная смерть – я не знаю, как четче выразиться.

– Стоп, – Джей думал. – Я в твоем присутствии не спал.– Ты… – Дженсен, похоже, все же был не уверен, открываться ли до конца, – ты случайно продемонстрировал мне нижнюю частоту, ну и…– Погоди. Я не спал, но нырнул в нижний пик, то есть побывал в медленной фазе сна без самого сна. Бред какой-то…– Нет. Джей, я правда не знаю, как это работает. Сон – это всего лишь пример того, как мозг любого человека пытается привести в порядок хаос, который в нем творится. Есть другие примеры и ситуации. У тебя было когда-нибудь ощущение, как во время стресса, будто вся жизнь проходит перед глазами? Ну, или когда ты избежал какой-то опасной для жизни ситуации, побывал в аварии или что-то подобное?– Ну… было в общем-то, – припоминал Джей.– Человек при этом не спит, но его верхний пик настолько четкий и яркий, что такие, как я, видят этот свет, если можно так выразиться, за много километров. Точно так же можно нырнуть и вниз, не засыпая.– Например?.. Ну, давай, я просто хочу лучше разобраться, как это работает.– Да, я тебя понимаю. Как пример нижнего пика без сна – оргазм. Во время оргазма человек на время будто выпадает из реальности, он даже почти не видит и не слышит, у него снижается восприятие боли, и разные другие явления происходят в организме...– Оргазм? – Джей, кажется, начал заливаться краской.– Я не хотел говорить, Джей. Да, оргазм. Там, в туалете. Это было ярко.– Оу!А ведь Джаред тогда дрочил на Дженсена. И как только Джей об этом вспомнил, у него не просто поднялись волоски на руках, его захлестнула такая волна стыда и жара, что стало плохо – Дженсен, оказывается, это видел, видел в своей голове. А теперь видит в голове Джареда. Стыдобище какое!Блядь, не думать! Не думать об этом! Не думать о Дженсене – о его белых крепких ягодицах, когда он мылся в душе. Не думать о его губах и полуоткрытом в оргазме рте. Не думать о том, как он стонал. Не думать, потому что эти мысли моментально видит Дженсен.Джаред от стыда даже глаза рукой прикрыл, хотя прекрасно понимал, что от Дженсена никакой рукой не отгородиться. Дженсен тут же вздохнул:– Не пытайся не думать, Джаред, это бесполезно, ты сам знаешь. И не смущайся – мастурбируют абсолютно все, я вон тоже… периодически. И от того, что мы будем делать вид, что этого не было, ничего не…– Дженсен, помолчи, пожалуйста, немного, – перебил его Джаред.

– Прости. Если хочешь, я на время выйду из твоей головы.– Да, если можно.– Позовешь, когда придешь в норму.– Хорошо… В смысле, ?позовешь?? – не понял Джей.– В прямом. Просто мысленно назови мое имя, иногда надо раза два-три назвать, тогда я точно услышу тебя, даже если буду на других каналах.– Ладно…***Стыдобище какое! Это ж надо так опозориться!А вот теперь думай, вышел из его головы Дженсен или нет. Хорошо с коммуникатором, можно сбросить сигнал. Даже с примитивной древней рацией – услышал щелчок, значит, та сторона отключилась. А тут как узнать? Джаред даже хотел позвать – тихонечко и один раз, чтобы проверить, но не стал. Пошел принимать холодный душ и проваливаться сквозь пол от стыда.