Глава 34. Полнолуние (2/2)
- Собираешься?- Да, если вы этого и так не заметили. А что там с...- Без изменений.Конан до сих пор не очнулась. Крыть это перед Пейном становилось всё сложнее, и ей стоило бы прийти в себя на днях, иначе Лидер примется её искать. Хаюми сладко спала уже много дней, изредка морщась и ворочась. В какой-то момент, в очередной раз выгнав Дейдару из комнаты, Сасори переодел её в домашнюю одежду, увеличив иллюзию простого сна.- А вот вы, Данна, были в отключке меньше.Акасуна пожал плечами.Чем старше человек – тем больше нужно изменений и тем медленней они буду проходить. И дело тут в возрасте тела, а у него на тот момент оставалась лишь ёмкость с переплетёнными жилами двадцатилетнего его; новое тело Сасори «выросло» из него.А вот Конан...Конан не знала, сколько прошло времени; прыжок, полёт и...Бесконечный полёт.Руки бесплотных духов поначалу помогали ей подниматься ввысь и дальше, а теперь она уже сама смеялась подобно своим сёстрам и тянула их за собой за руки. Хаюми чувствовала мимолётные касания и ласково дарила им свои, она летала и игралась с ними, наслаждаясь свободой и лёгкостью; не было у неё ни возраста, ни имени, не существовало селения Дождя и Акацуки, нигде не рождались Тоби и Ханзо и не умирал Яхико... Ей было радостно и хорошо, а мысли и сомнения растворялись в порывах кружащего её ветра.
- Идём с нами, сестра...- Пойдём!- Твоё тело такое тяжёлое...- Отпусти его... отпусти себя...Голоса были звонкими, но, сливаясь в общий шёпот, мягко обволакивали.Поверить им... Послушаться их...Это было бы прекрасно и легко.- Забудь всё...
- Лети с нами...- Позабудь свою грусть... избавься от скорби...Забыть... Забыть всё... Грусть и скорбь...Забыть... забыть Яхико?Конан вздрогнула и вырвала руки из слабой хватки. У Яхико были такие тёплые глаза, такие забавно торчащие волосы, такая милая улыбка и яркие, солнечные мысли и идеи, которые могли бы изменить весь мир, так как Яхико любил его, этот убивший его мир.Ещё он её, Конан, любил.Хаюми замотала головой.«Я не могу забыть».- Почему?- Сестра... останься!«Нет... Мне надо назад!»- Останься с нами, сестрёнка!Женщина попятилась; ноги вдруг нашли опору. Откуда-то пришла полузабытая паника – назад, назад, ей надо назад! Домой, в Амегакуре, к Нагато, родному Нагато... Да даже Дейдару и Сасори она была б рада сейчас видеть!Сасори нахмурился. Пульс Конан внезапно участился, и это ему не нравилось. Женщина задышала тяжело, часто и глубоко, сердечный ритм сбился.Акасуна нахмурился. Могло помочь успокоительное, но он не был уверен, что стоит его вкалывать в момент перерождения. Но всё же он поднялся в края постели Хаюми и, взяв ампулу, отломал кончик.Духи расстроились.
- Почему? Сестрёнка... почему?«Там... дорогие мне люди... дорогой человек, - мысленно ответила Конан, позабыв, как говорить. – Мне надо назад...»Сестры закружили её в объятиях и засмеялись.- Дорогой человек...- Как это так?- Иди... иди сестра...Её отпускали. Духи отдалялись, ветер усиливался, а Хаюми остро не хотелось оставаться здесь одной.«Но... я не знаю как!» - отчаянно.- Знаешь... не думай...- Ищи...- Тело... своё тело...- Лети... ищи его и ты вернёшься...Закружился ураган, и Конан закрыла лицо руками.Тело... где же оно?- Данна, я пошёл... – сообщил с порога решивший напоследок заглянуть к Хаюми Дейдара, но потерял конец фразы.Замерший посреди комнаты Сасори не сводил глаз с Конан. Марионеточник словно окаменел, ни один мускул на его лице не был сейчас живым, а в руке он держал наполненный чем-то прозрачным шприц.Тсукури осторожно окликнул его.- Данна?
Акасуна кивнул на Хаюми. Дейдара посмотрел на неё и поражённо ахнул.Конан менялась.
- Это... – кое-как выдавил из себя Тсукури.- Она молодеет.Сасори не обязательно было это говорить – и так видно. Вдруг Хаюми пошевелилась. Акасуна вовремя бросился к ней: попытавшись привстать, Конан тихо застонала, и марионеточник вовремя её подхватил.
- А... м...- Не шевелись, - сухо.Женщина послушно обмякла. Хотя какое там... Девушка, не больше двадцати пяти лет.
Хаюми понадобилось время, чтобы отдышаться и хотя бы немного прийти в себя.- Где... – она с трудом приоткрыла тяжёлые веки, - я?- У себя в комнате.Конан кое-как повернула голову и наткнулась взглядом на севшего возле кровати на корточки Дейдару. Парень криво улыбался – выходило нечто среднее между нормальной улыбкой и лисьей ухмылкой – и, раскачиваясь с носка на пятку, подпирал голову рукой.- С возращением, Конан-са-а-ан, - несерьёзно протянул он.- К чему это твоя вежливость? – слабо усмехнулась Хаюми, так как Тсукури был фамильярен, и даже его «Данна» обладало нотками ребяческой задиристости.Ни капли настоящего уважения в нём не было.Конан посмотрела на поддерживающего её Сасори. Акасуна с лёгким удивлением заметил, что цвет её глаз изменился, но был уверен, что это временно. Дейдара в своё время тоже с полыхающе-алыми разгуливал, но всё прошло достаточно быстро.
- П... помоги мне сесть.Сасори мягко и осторожно приподнял её, положив руку под спину, но давая Хаюми сесть самой. Женщина поморщилась и, не выдержав, вцепилась в рукав его одежды. Слабость постепенно отпускала, силы возвращались, а где-то глубоко в груди клубилась дикая и незнакомая чакра ветра.
- Ты как? – осведомился Акасуна.- Жить буду.Оттолкнувшись от него, Конан твёрдо решила встать. Женщина спустила ноги с кровати и, опёршись на плечо Дейдары, осторожно выпрямилась. Голова кружилась, пол был каким-то неустойчивым и ехал куда-то назад, но терпимо. Хаюми зажмурилась, тряхнула головой и, открыв глаза, внезапно обнаружила на себе какие-то растянутые мягкие шорты и не менее растянутую майку. Распущенные волосы непривычно щекотали шею.- Эм... это.- Я решил, что так будет лучше, - отозвался Акасуна. – Цветок на столе.Женщина кивнула.- Советую взглянуть в зеркало, - весело посоветовал Тсукури. Только сейчас Конан заметила, что он собран к дороге.- Куда-то собираешься?- Лист, куда ж ещё, - пожал плечами.- А... да...Совет его Хаюми пока проигнорировала. Пошатываясь, она подошла к окну и прислонилась лбом к стеклу. В Аме шёл несильный дождь, и с той стороны по прозрачной поверхности стекали вниз водяные капли.- Дейдара, - донёсся до неё голос Сасори. – Тебе пора.- Но!..- Вон. Опоздаешь.Наверняка марионеточник поморщился.
Дейдара ворчал недолго, так как, к несчастью, Акасуна был прав. Набросив на голову капюшон простого серого плаща с застёжками у горла, парень уныло представлял себе перспективу преодоления пешком по слякоти полосы ливня. Оставалось надеяться, что сразу же, как он пересечёт малозаметную границу, погода станет лётной. Так дорога до Конохи на полной скорости займёт каких-то пару дней.А Тсукури любил летать быстро.Конан постепенно приходила в себя. Сасори уже вышел – и хорошо. Шум дождя и холод стекла успокаивал, поэтому, когда Хаюми отлипла от окна, на ногах она держалась ровнее.
Зеркало.Ах, да, точно.Искомая стекляшка была в ванной. Дойти в смежную маленькую комнатку было уже легче, чем добраться до окна. Не то, чтобы она плохо себя чувствовала, скорее утомлённой и, в тоже время, обновлённой.
Первым делом Конан умылась, и только после этого подняла взгляд.Подняла и обомлела.- Это... как это?Женщина протянула руку и, опираясь на край раковины, коснулась кончиками зеркальной поверхности. Ранняя седина с висков, которую она старательно прятала, окрасилась в мягкий синий цвет её остальных волос, пряди налились силой; лицо подтянулось и очистилось от следов усталости и недосыпа, и даже мелкая сетка морщинок вокруг глаз, наложенных временем и болью, исчезла, разгладившись без следа.
А из зазеркалья на неё смотрели яркие, тёмно-синие глаза.Внутри вдруг что-то поднялось, взвилось... На улицу. Срочно на улицу, на простор, на воздух!Хаюми выбежала из комнаты и побежала по коридору. Каменный и серый - как же он раздражал её сейчас, как же давил свое длинной и мрачностью!По телу растекалась энергия, залежавшиеся мышцы оживали и, ноя, разминались от быстрого бега. В ступни впивались мелкая каменная крошка, но Конан не обращала на это внимания. Сердце бешено колотилось, рвалось куда-то из плена ребёр, как сама она рвалась из тесного бетонного короба здания.Распахнув дверь на крышу, женщина ворвалась в царство прохладной воды, промозглой сырости и ветра, но такие мелочи не могли ей помешать.Хаюми не думала о том, что чакра не стабильна, что, быть может, выдохшись, она не сможет дельно сформировать крылья – Конан на полной скорости подбежала к краю и с ходу шагнула в пустоту. В животе что-то ухнуло, за грудиной сладко сжалось, а за спиной с шорохом развернулись крылья. Хаюми устремилась ввысь. Каждый взмах был сильнее и мощнее предыдущего, заветный утёс приближался. Ни страха, ни сомнения, ничего; крылья тяжелели и крепли с каждым метром, листы бумаги слетали вниз, обнажая острое серое оперение, но женщина этого почти не замечала.
Ещё... ещё... выше!Конан летела почти вертикально. Дождь бил её по лицу, стекая холодом за шиворот, но там, на лопатках, работали новые мышцы – взмах, взмах, взмах... Бумага осыпалась, как листья по весне, и на самом мощном рывке трёх пар крыльев Хаюми преодолела ранее крайнюю грань высоты и скорости, грудно захохотала, вторя своим призрачным сёстрам, которые – она знала, знала! – кружат сейчас где-то в облаках, и завопила:- Да! Наконец-то!И крик её походил на птичий клёкот.*Напоминаю, что Шукаку представился Темари как «Шикаку»**Цукиёми – Бог Луны (в данном контексте)***Пояснение для нубов – палочками можно есть только клейкий рис.****Да, знаю, что это не фамилия. Но пусть будет так...*****Гленофобия – боязнь взгляда куклы.