Глава 9. (2/2)
— Не уходи. — Тихо сказала Сяо Янь, пряча глаза в пол.
— Не бойся. — Сяо Чжань, заметив, что делает дочка, усмехнулся. — Раньше времени точно не сбежит. Веди своего принца в гостиную.
— Принц из меня так себе. — Пробурчал Ван Ибо, но на задники кроссовок наступил, вылезая из них, и, оставив обувь в прихожей, поплелся за довольно поскакавшей в заданном направлении Сяо Янь.
— Ничего, скажи, Сяо Янь? — Раздался из прихожей веселый голос Сяо Чжаня. — Главное, что нам нравится!
Ван Ибо едва не снес тумбочку, на пути которой нечаянно оказался, и резко покачал головой на вопросительный взгляд Сяо Янь, которая обернулась на шум.
Да что со мной не так…
…Как он и думал: пока шел за девочкой, успел обнаружить еще несколько картин в небольшой галерее, соединявшей прихожую и гостиную. Он останавливался у каждой, разглядывая и гордясь тем, что теперь имеет свой профессиональный взгляд. Хотя единственное, что он мог сказать, взглянув на картины, было: «Потрясающе!», но все же душу грело то, что он разбирается.
Гостиная потрясала своими размерами, и Ибо даже хотелось замурчать от удовольствия: все было продумано идеально до самых мелочей. Наверное, так, как когда-то мечтал Сяо Чжань. Свобода и уют, только то, что приятно его глазу. Несмотря на то, что преобладали темные тона, интерьер не казался мрачным за счет большого количества искусственного и природного освещения и некоторых деталей, сразу же бросавшихся в глаза: два больших окна, к вечеру затянутые тяжелыми шторами цвета гейнсборо<span class="footnote" id="fn_30115975_0"></span>, подсветка картин и полок, светильники в черных плафонах, прикрученные к открытым потолочным балкам, стилизованным под дерево. Ярким красным пятном в углу выделялся декоративный японский клен и разбросанные то тут, то там разноцветные подушки. Сяо Янь немедленно утонула в куче подушек на мягком ковре, удовлетворенно вздохнув. Глазки-щелочки восторженно поблескивали, когда она следила за тем, как Ибо перемещается по гостиной.
— Здесь красиво. — Произнес он, когда Сяо Чжань вошел в гостиную.
Мужчина улыбнулся.
— Спасибо. Я… давно мечтал о собственном доме и том, как лично оформлю каждую деталь. Такая вот погоня за чувством…
— … свободы? Чего-то личного?..
— Верно! — Улыбка Сяо Чжаня стала еще шире, а глаза засияли. — Так и есть.
Ван Ибо широко улыбнулся, но Сяо Чжань не мог этого видеть: парень все еще был в маске. Внезапно Сяо Чжань скосил взгляд на его маску и, будто очнувшись, потащил парня куда-то из гостиной, перед этим сказав дочке пойти в детскую комнату переодеться.
Как оказалось, тащили Ван Ибо в ванную комнату. Усадив парня на банкетку, Сяо Чжань выудил из шкафчика аптечку и принялся искать все необходимое для обработки ран. Ван Ибо, поколебавшись секунду, стянул с лица маску, немного виновато глядя в спину хлопочущего над обширной аптечкой Сяо Чжаня.
— Тебя избили второй раз. — Пробормотал мужчина, вернувшись к банкетке. — Ты разве не можешь за себя постоять? Или специально нарываешься?
— Да кому надо, специально-то? — Фыркнул Ван Ибо.
Сяо Чжань аккуратно приподнял его лицо за подбородок, подставляя свету, оглядел синяки и царапины, уже подсохшие подтеки крови.
— Тогда почему тебя бьют? И почему ты не даешь сдачи? Я знаю, что не должен так говорить, но, Ибо… На тебе скоро живого места не останется!
Ван Ибо прикусил щеку изнутри. Когда Сяо Чжань говорил так — обеспокоенно, эмоционально — Ван Ибо очень хотелось верить в то, что все как прежде. Он — тот маленький мальчик с разбитыми коленками. Сяо Чжань — самый лучший гэгэ на свете, почему-то обративший внимание на эти самые разбитые коленки.
— Я… кота спасал. — Пробурчал Ибо, старательно отводя взгляд.
Было сложно сделать это, учитывая то, что Сяо Чжань держал его за подбородок своими пальцами.
— Кота?.. — Удивленно переспросил Сяо Чжань.
Ибо раздраженно цыкнул.
— Те придурки издевались над ним! — Он повысил голос, переполненный возмущением. — Он не мог сбежать от них, потому что был слишком слаб. Может, они ему еще и переломали чего, я не знаю! В любом случае, я не мог оставить там это несчастное животное, до которого никому нет дела.
Сам ведь такой же, как этот кот. Никому не нужный. Брошенный. Даже если сдохнет, кто о нем поплачет?.. Кому будет невыносимо больно от того, что его не станет?..
Слишком неожиданно на глаза выступили слезы. Он попытался остановить их, крепко зажмурившись.
Совсем с ума сошел? Сяо Чжань смотрит!
На голову опустилась рука и медленно погладила растрепанные жесткие волосы. Ван Ибо потрясенно выдохнул, открыл глаза и уставился на Сяо Чжаня. Хотел было дернуться в сторону, раз его перестали держать: Сяо Чжань был слишком близко. Но вдруг замер, удивившись тому, как бешено колотилось сердце в груди.
— Ты молодец. — Произнес Сяо Чжань и улыбнулся.
— Почему? — Голос охрип от подступивших слез, и парень недовольно свел брови к переносице, все-таки отворачиваясь.
— М? — Сяо Чжань недоуменно захлопал глазами. — Просто молодец. Потому что спас одну маленькую жизнь, если хочешь. Но разве я не могу похвалить тебя просто так?
Ван Ибо вдруг стало смешно, и он фыркнул, покачав головой.
— Что-то не так?
— Нет… Просто… Наверное, ты единственный, кто хвалит меня ни за что.
Сяо Чжань наклонил голову набок, разглядывая Ван Ибо. Сплошные синяки и ссадины. Синие волосы, сережки в ушах, тяжелые цепи на кожаном ремне и карманах штанов. Будь Сяо Чжань в его возрасте, обходил бы таких за километр. На всякий случай. Кто бы знал, что Ван Ибо на самом деле такой ранимый? И, наверное, очень добрый, хоть и прячется за колючками. Ну, скажите, многие бы полезли спасать бродячего кота от хулиганов? Самим бы ноги унести. Но вот же полез, еще и вместо кота огреб по самое не хочу. А теперь сидит в его ванной и хлюпает носом. То злится и отворачивается, то посмеивается, но как-то безрадостно.
Сяо Чжань покачал головой и со вздохом взъерошил синие волосы. С Ибо бывает сложно, но эмоции его проще простого. Оттого он еще больше напоминает Сяо Чжаню беззащитного ребенка.
«Когда-то давно… тот мальчик был таким же… Надо же, столько лет прошло, я даже не помню его лица. Одна-единственная фотография — и ту у меня отобрали», — невесело подумал он, заходя в детскую.
Он оставил Ибо на кухне дожидаться их с Сяо Янь, но, стоило ему отворить дверь в комнату дочери, и Сяо Чжань еле сдержался, чтобы не засмеяться: Сяо Янь спала на животе, сбив под себя одеяло и оттопырив попу. Хорошо хоть переоделась.
— Гэ… — Ибо заглянул в комнату.
— Тш-ш-ш… — Сяо Чжань кивнул на кровать дочки.
Ибо проследил взглядом и прыснул со смеху. Сяо Чжань, не издавая шума, подошел к кровати и присел на краешек, тогда как Ибо остался стоять в дверях. Он даже задержал дыхание, когда Сяо Чжань, едва слышно воркуя, медленно перевернул Сяо Янь, устраивая ее в своих объятиях, пока поправлял сбитое одеяло.
— Ах ты хитрюга, а кушать? А зубки кто будет чистить, м? — С улыбкой шептал Сяо Чжань, нежно глядя на заворочавшуюся, но не открывшую глаза малышку. Сяо Янь причмокнула во сне, и Сяо Чжань наклонился к ней, оставив поцелуй на лобике дочки. Аккуратно уложив девочку в кроватку и подоткнув одеяло, мужчина выключил свет и вместе с Ван Ибо вышел, прикрыв за собой дверь.
— Пойдем, хоть тебя покормлю.
— Гэгэ и так слишком много для меня делает. — Ибо неловко затоптался на месте, раздумывая над тем, не пора ли ему и честь знать.
— Ты сам назвал меня гэгэ. — Сяо Чжань, наигранно возмущаясь, легко толкнул Ван Ибо в плечо. — Как гэгэ, я теперь обязан позаботиться о своем диди, разве нет?
Ван Ибо что-то неопределенно промычал, опустившись на стул, и стал наблюдать за тем, как Сяо Чжань раскладывает на столе столовые приборы и достает из холодильника контейнеры с готовой едой.
— А почему вы так поздно возвращались сегодня? И почему ты без машины?
— Ах, это… — Сяо Чжань легко и быстро перемещался по кухне от одного шкафчика к другому, все время что-то доставая и расставляя на столе. — Оставил в сервисе, завтра с утра придется ехать забирать. А поздно мы, потому что Янь-Янь ходит в балетную школу. Недавно их учитель заболела, и сейчас мы занимаемся у другой. Занятия передвинули по времени, чтобы не совмещать группы. Поэтому по вторникам мне приходится чуть ли не лететь с работы, чтобы успеть на занятие к пяти, а по четвергам мы возвращаемся около десяти вечера, потому что занятия начинаются в восемь. Не понимаю, кто это придумал?.. Детям по четыре года, максимум шесть. Мы в десять уже спим, в конце-то концов. Я хотел отказаться, но Янь-Янь захныкала. Они там к какому-то представлению сейчас готовятся, поэтому ни в какую не хочет пропускать.
— Сяо Янь, значит, будущая прима-балерина. — Ван Ибо улыбнулся.
— Время покажет!
Они замолчали, и было слышно только, как пароварка оповещает о том, что все готово, вскипает чайник, или как Сяо Чжань что-то быстро нарезает на деревянной доске и перемешивает в глубокой миске. Все это было настолько идиллически и правильно, что внезапно пришедшая в голову Ван Ибо мысль ударила, словно молния. Он почти подскочил на стуле, но, сдержавшись, всего лишь нервно заерзал и уставился на безмятежного Сяо Чжаня, раздумывая, стоит ли ему спрашивать. Любопытство (или тревога?) пересилило.
— Гэ…
— М? — По-прежнему безмятежно отозвался Сяо Чжань, продолжая свои манипуляции.
— А где… — У Ван Ибо даже голос сел — так сильно он занервничал. — А где… мама Сяо Янь?
Сяо Чжань, потянувшийся за специями, вдруг замер. Ван Ибо не видел его лица, но почти мгновенно ощутил, что спрашивать не стоило. Он услышал тяжелый вздох мужчины, и в следующее мгновение тот обернулся, прислонился поясницей к кухонной столешнице, на которой только что готовил, и задумчиво уставился в пространство. Ван Ибо вздрогнул, когда пустой, совершенно безэмоциональный взгляд Сяо Чжаня скользнул по нему.
— Я… просто… она не вышла вас встретить, когда мы пришли, и я… Прости, если я что-то не то сказал. Мне, наверное, не стоило спрашивать. — Залепетал Ибо, стушевавшись. По коже пробежали мурашки.
— Ох… Нет, ничего. — Голос Сяо Чжаня звучал, как и всегда, мягко, поэтому Ван Ибо решил взглянуть на него, проверить, не сердится ли, не обижен ли. Но Сяо Чжань уже развернулся к нему спиной и продолжил раскладывать приготовленное по тарелкам. — М-м-м… Видишь ли… Я в разводе… уже как четыре с половиной года. Мы развелись почти сразу после рождения дочки.
— В-вот как… — Выдавил из себя парень.
Внутри все перевернулось от слов Сяо Чжаня. Шок, непонимание, сочувствие — все смешалось, и от того, насколько неудобно было держать в себе все и сразу, хотелось взвыть.
— Мгм. Так бывает. — Легко отозвался мужчина. — В любом случае, эта женщина… Я больше никогда не позволю ей приблизиться к Сяо Янь.
Больше Сяо Чжань не сказал ни слова, а Ван Ибо не стал допытываться. Это уже было чересчур. Он не имел права спрашивать. Мало приятного в том, что кто-то лезет в душу против воли. Но слова Сяо Чжаня будто отпечатались у него в сознании. Вряд ли такой человек, как он, сказал бы подобное просто так. Пусть даже о бывшей… жене. И это не давало покоя.
Ван Ибо смотрел, как Сяо Чжань с улыбкой разливает по чашкам свой любимый зеленый чай, что-то увлеченно рассказывая о его полезных свойствах. Его улыбка по-прежнему сияла ярче, чем любая звезда в ночном небе. Она была все такой же теплой, нежной, немного детской. И оттого искренней. У Сяо Чжаня всегда была поразительная способность согревать одной своей улыбкой. Можно сколько угодно думать о собственных проблемах и том, что из них не найдется выхода; тонуть в бессилии и медленно умирать внутри. В конце концов, придешь к тому, что все бесполезно, и нет смысла пытаться что-то делать. Всегда есть простой и быстрый способ все закончить, верно?.. Когда-то Ван Ибо и сам так думал. Только потом Сяо Чжань находил его. Его, мелкого, озлобленного на весь мир, прячущегося в каком-нибудь грязном закоулке среди старых домов, готовящих под снос. Находил, вытаскивал, перетерпев брыкания и вопли, и улыбался. Ярко, будто солнце вышло из-за туч после продолжительного дождя. И Ван Ибо понимал, что хочет жить. Неважно как жить. Пусть с морем проблем в своем совсем юном возрасте! Но он хочет жить, чтобы Сяо Чжань продолжал ему улыбаться. Хочет жить, чтобы видеть, как расцветает на его губах прекрасная, согревающая весь мир улыбка. Не раз спасавшая его. Не раз показывавшая, что есть еще в этом мире что-то хорошее.
Вот такой она была, эта улыбка Сяо Чжаня. И даже беспощадное время ничего не смогло с ней сотворить. Она все еще была спасением для Ван Ибо. Вот только теперь, повзрослев, Ван Ибо впервые осознал, что он самый настоящий эгоист, который никогда не пытался узнать, через что Сяо Чжаню приходится проходить, чтобы дарить ему и всем остальным свою прекрасную улыбку.