Вспомни, кто есть ты (1/1)

Коля оправился от последствий пыток достаточно нескоро. На полное восстановление ему понадобилось около пары месяцев. За это время паренек сумел неплохо подучить немецкий язык, смог выучить достаточно большой объем слов, и более-менее нормально на немецком же изъясняться. Ивушкин жил все это время под крылом Ягера, и, если честно, успел к нему прикипеть. Ягер ему не нравился, нет. Тут было что-то… другое? Он чувствовал в этом человеке всё, чего ему недоставало?— поддержку, опору, одобрение, любовь?.. А это тут откуда? Нет, вовсе нет! Ягер стал для Коли хорошим старшим товарищем, который обучил его всему, что сам умел. И в плане танков, и в плане других видов оружия. А еще Ягер учил его рисовать. Никто не знал, что в записной книжке штандартенфюрер вёл отнюдь не стройный распорядок своего дня, а делал этюды и зарисовки. Коля и сам не узнал бы этого никогда, если бы из кармана кителя однажды эта самая книжка не выпала. Ягер стушевался вначале, но потом признался, что да, это он рисовал. Сначала он пожалел, что сдался так быстро, но увидев полные восторга глаза Ивушкина, отбросил эту мысль в сторону.?”°?.☆?☆.?°”? Коля всё это время вынашивал план побега отсюда, но была одна загвоздка, не дающая ему спокойно выбраться из лагеря в любую удобную ему ночь. И имя этой загвоздке?— Клаус Ягер. Парнишка решил, что не сможет уйти отсюда один. Он не мог уже без Ягера. А Герр Ягер не мог без Коли. Они слишком сильно нуждались друг в друге, но оба не хотели признавать этого факта, переубеждали себя каждый вечер, каждую секунду, когда находились рядом. Оба замечали эти неловкие паузы, скованные смущением движения. И если Ягер умело мог скрывать то, что ощущает сейчас на сердце своём, то Ивушкин выдавал себя откровенно. Краснел, бурчал невнятно что-то, отворачивался, старался находиться на расстоянии, как минимум, вытянутой руки. Оба ведь понимали, что все их чувства, взгляды, прикосновения, всё это?— неправильно. ?”°?.☆?☆.?°”? И вот настал день, когда всё, чему учил Колю Ягер потребовало практического применения. В экипаж танка срочно нужен был наводчик. Коля не хотел, Коля не мог стать пятым в экипаже ягерской пантеры. Коля не хотел сражаться против своих. Клаус это понимал, очень сильно понимал, и сердце раскалывалось на куски при виде совершенно разбитого Ивушкина, сидящего подле гусеницы танка и обхватившего руками свои колени. Коля прятал в них лицо, не желая показывать Клаусу своих эмоций. Коля не мог решить, что же он должен сделать. Он не мог предать Родину, но и Клауса оставить не мог. Всю ночь Коля не спал, всю ночь Коля метался из угла в угол в кабинете Ягера. Босиком, естественно, чтобы сну немца не мешать. Хотя Ягер не спал, он будто чувствовал всё, что чувствует русский, они будто проживали одну жизнь вдвоем. Немец незаметно следил за ним, и кривился сам. Коля плакал, вскидывал голову к потолку, лицо его кривилось периодически в немом крике. Его разрывали на части любовь к Родине и любовь к этому человеку. ?Думать о других больно…? —?всплыло в памяти, и Коля вновь скривился. Что ему делать? На кону теперь была не его жизнь, а жизнь Клауса. И если Клаус без раздумий бы согласился обменять собственную жизнь на что угодно ради спасения русского, то Коля колебался. Чаша весов перевешивала стремительно в сторону немца. Но с другой стороны?— сколько советских солдат полягут от его залпов?.. Коля осел обессиленно на пол, стиснул пальцами волосы на своей голове, оттягивая. Он скалился, шипел себе под нос что-то и беззвучно рыдал. ?”°?.☆?☆.?°”? ?”°?.☆?☆.?°”? А к вечеру они уже будут болтаться в танке. Ивушкин молча будет смотреть на мир снаружи через перекрестие прицела потухшим навсегда взглядом, напрягая до невозможности челюсти и стискивая до скрипа зубы, чтобы сдержать рвущиеся наружу от обиды на себя и собственное бессилие слёзы. К месту предполагаемого сражения они добирались достаточно долго, около пары дней. За все эти дни Коля так и не проронит ни слова, но достаточно близко подпустит к себе Клауса, дав себе слабину и позволив себе обнять немца. Он обнимал его как в последний раз. А Клаус не сопротивлялся… На позицию они прибыли еще днем, и все было тихо, пока не наступил вечер и не окутал шалью из темноты и мрака всё вокруг. Танковая рота Ягера перебиралась через мост в это время. И вот, грянули первые залпы. Вот Коля наводит прицел на танк противника…?Противник?,?— перекатил ненавистно на языке это слово Коля, поморщившись. Ему стало от себя противно. Там, в этом ?вражеском? танке сидит сейчас его сослуживец, его брат?— русский солдат, разве может он?.. Коля в последнюю секунду уводит огонь в сторону. Клаус начал было что-то ему говорить, но его речь прервал пробивший пантеровскую броню снаряд. Всех кто находился внутри, повело от гула, который разразился внутри танкового корпуса. Рядом с танком прогремел еще залп, волной вибрации пробравшийся внутрь ?Пантеры?. Клаус, рыча что-то, через силу люк отворил, и, схватив дезориентированного Ивушкина за шкирку, выволок его за собой из танка. Слава Богу, русского не задело снарядом. Он держал в руках сейчас самое дорогое, что у него есть?— Николая Ивушкина, совсем еще юного паренька, совершенно случайно попавшего в этот ад на земле. И мысль у Ягера в голове крутилась только одна?— спасти русского любой ценой. Слева русские, справа немцы. Ягер выдохнул коротко, глаза холодные сощурив. Искал выход. И нашел. ?Только не туда?,?— подумал Коля. ?Только туда?,?— думал в ту же секунду Ягер. Немец обхватил руками Ивушкина покрепче, и сделал шаг вперед. Течение несло их куда-то, оба сильно приложились о воду, но Ягер ни разу не ослабил хватки на теле Коли, не отпуская его ни на миг. Их просто несло куда-то. Клаус надеялся, что в лучшую жизнь. ?”°?.☆?☆.?°”? ?”°?.☆?☆.?°”? Их промотало в воде достаточно долго. Река выкинула их на берег близ какой-то небольшой рощи меж двух невысоких скал. Клаус прижимал к себе Колю изо всех сил даже будучи без сознания, стискивая безжизненно обмякшего Ивушкина в своих руках. Он очнулся первым, и смотрел с ужасом на еле дышащего парнишку в своих руках. Коля подал признаки жизни минут через десять, заставив фрица облегченно выдохнуть. Он поднял на Клауса затуманенный взгляд, смотрел на него долго полными слёз глазами. Ему было невероятно стыдно за то, что он совершил. Но Ягер не мог его осуждать. Он всё прекрасно понимал.—?Клаус…у тебя кровь. —?тихо просипел Коля, коснувшись правой щеки немца кончиком пальца дрожащей руки. Тот зашипел болезненно, брови в кучу на переносице собрал от прокатившихся по щеке ощущений. Ему сильно щёку изрезало, видимо, во время ?водного путешествия? обо что-то приложило неплохо. Но этих двух отвлекла немецкая речь, что послышалась вдали. Клаус выпускать Колю из объятий не собирался, но подоспевшие к ним немцы вырвали у Ягера из хватки самое дорогое, что у него есть. Ивушкин хватался за его китель озябшими пальцами, сжимал руками мокрую ткань. Ягер из последних сил держал его за запястье. Коля кричал, не хотел отпускать. Но пришлось. Они смотрели друг другу в глаза, и первый раз в жизни холодную сталь окропили слезы.

Немецкие офицеры уволокли куда-то русского, оставив обессиленного Клауса на берегу с маленькой женщиной-медиком. Клаус не чувствовал боли в щеке, когда ему добрый пузырек спирта на нее вылили, не чувствовал, как ее перематывали. Он глядел вслед удаляющимся бойцам, вырывая взглядом среди этой толпы Колю. И душу Ягера рвали на части крики русского, заставляя всем телом содрогаться от каждого звука. Он не мог снова потерять его, не мог! Клаус обессиленно выдохнул, откинувшись на мокрую землю.Он найдет его, во чтобы то ни стало. И больше не потеряет. ?”°?.☆?☆.?°”? Колю привели к железнодорожному составу, закинули быстро в один из вагонов, в котором были такие же пленники, как и он сам. Никто не знал, куда их везут, и для чего. Вдруг кто-то обратил внимание пристальное на Колю, рассматривая того открыто. Коля быстро взглядом по наблюдателю пробежался. Видел он его уже где-то. Николай поморщился, пытаясь выкопать из руин своей памяти, где он встречал этого человека, но так и не смог. Он отошел ото всех в сторону молча, остановившись на миг.—?Это же Ивушкин, тот самый… —?услышал он шепот за своей спиной. Коля глянул на ?соседей? коротко через плечо, вздохнув тяжело. В самый дальний угол вагона поплелся, устроившись там в одиночестве. —?Он всех нас из лагеря тогда выпустил, я точно помню… Я думал, его уже в живых нет. —?продолжал всё тот же голос шептать кому-то. Коля уткнулся лбом в стенку вагона, зажмурившись с силой. Он провел рукой по полу, врезаясь в него ногтями. Перед глазами стоял образ Клауса, без сил лежащего на берегу, и его глаза, стальные, холодные. Родные.

Они оба тянулись друг к другу, и оба это прекрасно понимали и чувствовали. Но ни один так и не решился сказать, что без другого не может. И только тогда, когда пальцы уже не могли держаться за китель, когда Коля понял, что видит Клауса, возможно, в последний раз, только тогда он об этом сказал. Сначала шепотом, потом кричал, когда фрицы тащили его прочь. Коля на русском кричал лишь одну фразу: ?”°?.☆?☆.?°”? Коля не знал, что там, впереди, в комфортном вагоне, лежит сейчас Ягер. Клаус не знал, что в последнем вагоне состава, сколоченном наскоро из деревяшек, со страшным сквозняком внутри и накиданной на пол соломой, сидит сейчас Ивушкин.?”°?.☆?☆.?°”? А люди все шептались, шептались, шептались. Коля слышал из раза в раз свое имя, спиной чувствовал, как в него въедаются взгляды нескольких десятков глаз. Ивушкин услышал возню за своей спиной, через плечо назад посмотрел, заметив рядом девчушку маленькую.—?Вот, возьми, пожалуйста… —?тихо сказала та, протянув ему ключ гаечный своей маленькой дрожащей ручкой. Коля полностью развернулся к ней, осел на коленях, и взял аккуратно ключ в руки. Он держал его так, будто в руке у него не обычный инструмент, а драгоценный камень. ?Вспомни, кто есть ты…??— прошептал голос в голове.—?Спасибо… —?едва слышно, одними губами сказал Коля, улыбнувшись малышке. Он, сгорая от стыда, поднял взгляд на людей за спиной ребенка. Все смотрели на него с надеждой, с ноги на ногу переминались, ждали, чего он им скажет. Люди боялись, но надеялись. И эта надежда разожгла в Коле тот самый огонёк. Коля понял, что ему вновь придется собой пожертвовать. И Коля, не думая, решил, что если нужно?— то так тому и быть. Он готов биться за свободу этих людей любой ценой. Коля почувствовал, как режет глаза, но смог взять себя в руки. Он сделал глубокий вдох, прикрыл глаза на миг, поднимаясь на ноги, и распахнул их на выдохе. Люди тихо ахнули. Те, кто встречал уже Колю раньше, помнили, что значит этот его взгляд, в котором танцуют огоньки бесовские. А Коля лишь улыбался, запихивая железяку, как тогда, в сапог. Знал, что она точно ему пригодится. Ведь это знак, так ведь?.. Поезд к утру следующего дня примчался на конечную. Там русских выгрузили из вагонов, в кучу согнали. И народ понял, для чего они здесь. Немцы прокладывали новую железную дорогу, что тянулась вперед средь горных хребтов. Последние попытки к отступлению использовали. Фрицы клали рельсы самостоятельно, а вот голову состава, здоровенный черный локомотив со свастикой на корпусе тащить придётся уже им, русским. Их как лошадей к повозке прицепили, упряжь замысловатую на людей нацепив. По четверо цепляли их в колонну. Все скованы общей цепью посередине были, в руках пришлось рейку деревянную держать, чтобы на нее упор перекладывать. Они как бурлаки тащили за собой многотонную махину. Каждый старался как мог, никто не пытался расслабиться или остановиться. Русские стали единым механизмом, в котором каждая шестеренка, каждая гаечка, каждый болтик работали словно часы. Понимали, что если хотя бы одна маленькая деталь заклинит, то весь механизм встанет, будто сломанная гусеница ?Пантеры?. Ведь если хоть один решит промедлить, то этот груз утянет всех вниз, а начинать заново не хотел никто. Сквозь боль, усталость и голод тянули русские этот состав. А меж хребтов поднимался холодный рассвет. И, когда Коля увидел действительно весь масштаб, он пришел в ужас. Они никогда не доберутся живыми до конца, им отсюда не выйти. Не способен физически ни один человек на такое. Ивушкин осмотрелся хорошенько, да приметил, что в основном вокруг них находились сейчас рабочие да несколько офицеров. И лишь у офицеров на поясе он смог усмотреть оружие. Коля прикинул, что если сможет умыкнуть оружие у одного?— уложить остальных не составит труда. Коля мысленно поблагодарил Ягера за это, и что-то кольнуло в груди. Но как же ему выбраться отсюда? Коля хмыкнул коротко, чем обратил на себя внимание идущих с ним в одной шеренге людей. Те заинтересованно посмотрели на него, воспряли даже немного.?Наступают моменты, когда солдат должен вести себя как человек. И видимо, этот момент и настал?. —?Коля выдохнул судорожно, руки его задрожали. У паренька подкосились ноги, и он на земле растянулся бессильно. Все русские тут же встали, растерянно глядя на паренька. Неужели всё?..—?Блять! —?послышался лай немцев. —?Уберите его оттуда! Один из фрицев подбежал быстро, отцепил Колю от общей ?упряжки?, да поволок бессознательного Колю прочь за цепь на его правой ноге. Когда Ивушкин понял, что он уже в одном шаге от свободы, он почувствовал сотни взрывов внутри себя. Улыбнулся едва заметно, губы нервно облизнул. Фриц тащил его, ни о чём не подозревая. Парнишка распахнул глаза, фирменно усмехнулся. О, как давно он не делал этого, как давно не ощущал этого огня в душе! По волне пленников прокатилась волна шепота, на что тащащий Колю офицер обернулся.—?Ficken! —?но спохватился фриц поздно. Коля дернул резко за цепь, отчего офицер повалился на землю. Парнишка приложил его хорошенько попавшим под руку камнем, вытащил из-за пояса у него револьвер, сунув себе в карман штанов. И, не теряя ни минуты, на ноги резко поднялся, из сапога спасительный ключ вытянув. Он долбил им по креплению со всей силы, всю душу вкладывал в эти движения, и железка, жалобно звякнув, поддалась. Половина пленных радостно неслась прочь, звеня цепями и скидывая их с себя по пути. Коля пригнулся, услышав выстрелы в свою сторону, взглядом нашел быстро того, кто стрелял, револьвер вытащил, твердой рукой наведя на засевшего в кустах фрица, и выстрелил. Попал. Поблагодарил снова Ягера мысленно. Внимание переключил на второе крепление, ведь локомотив накренился, вниз заскользил, людей за собой потянул. Коля яростно ключом бил сцепку, пока она не поддалась, так же жалобно брякнув. Люди, ликуя, сорвались прочь. Немецкие рабочие уже подскочили к локомотиву, пытаясь удержать своими силами, палками подпирали, дабы не дать скатиться многотонной махине, но у них не выходило. Коля же, уворачиваясь от пуль, бежал в противоположную от людей сторону, и, перескакивая через какую-то палку, запнулся, вниз по земле покатившись. Немцы, в конце концов, не удержали состав, который стремительно понесся вниз. Коля рванул прочь, волоча за собой цепь от оков. Он бежал от многотонного состава так быстро, как не бегал, кажется, никогда. Смерть стремительно приближалась. Коля обогнул быстро домик небольшой, сколоченный на скорую руку, который после снесла скатывающаяся махина. Домик складом с припасами и взрывчаткой, оказался, и при столкновении с составом рванул. Коля несся вперед от огня, и у него выходило. Он уже ликовал. Он перелез стремительно через повалившееся дерево, спрыгнул с него, и рванул было уже дальше, да повис вниз головой. Одним из звеньев цепи в расщелину какую-то в коре попал, зацепился. Зацепился и не мог извернуться, не мог освободиться. ?Вот и всё, Коля?. —?подумал Ивушкин, глядя полными ужаса глазами прямо на пылающие языки пламени, что готовились уже сожрать его. Коля почти отключился, как почувствовал, что падает вниз, на землю. Его подхватил кто-то на руки. А последнее, что он запомнил?— прохладу и влажность воды. ?”°?.☆?☆.?°”? Ягер, как только вышел из поезда вслед за своими, понял, куда попал. Он попал прямо на базу, где осуществлялся план ?Б?. Германия строила отходные пути среди невысоких горных хребтов. Им нужны были русские, очень много русских для осуществления замыслов фюрера. Клаус и не догадывался, что его Коля попадет именно сюда, думал, что его пристрелят где-нибудь, как обычно это делали. Но нет. Ягер невероятно рад был тому, что Коля оказался здесь. Клаус заметил его среди этой толпы практически сразу, выцепив родную белобрысую макушку взглядом. Он думал, что сможет с Колей тихо улизнуть как-нибудь вечером, спокойно, так, чтобы их не заметили. И решил уже, когда и как. А вот Коля решил иначе, и вновь выкинул какой-то невероятный финт, от которого у Ягера, признаться, чуть сердце не встало. Он думал тогда, что всё, что не уйти теперь им отсюда живыми, что из-за Колиной выходки им смерть обоим придет. Но не учел, что ведь это Коля. Коля. А Колю просто так не поймаешь и не прибьешь, сколько не пытайся. И в момент, когда локомотив катился уже вниз, Ягер окольными путями рванул навстречу Ивушкину, и, боги, как же хорошо, что он вовремя подоспел. Еще немного, и пламя накрыло бы русского, поджарив того заживо. Ягер чудом смог цепь вырвать из щели. Он схватил тут же Колю на руки, прижал к себе, и рванул вперед. И им повезло, что внизу протекала небольшая речушка, в которую, ни секунды не думая, сиганул Клаус. ?”°?.☆?☆.?°”? Коля очнулся на берегу у костра, укутанный во что-то. Паренек приподнялся немного, прокряхтел от боли в суставах тихо, и осмотрелся вокруг. Над берегом стоял туман, не видно ничего было уже в радиусе метров восьми. Ивушкин услышал шаги, затих, дыхание затаил, присобрался весь. И только сейчас обнаружил на себе китель. Китель. Дыхание Колисперло вновь, от осознания того, что где-то рядом сейчас находится Клаус. Его китель он мог узнать из тысячи?— маленькая пришитая на манжете на удачу желтая пуговка была делом рук Коли. Шаги стали громче, и Коля на ноги подниматься принялся, шипя под нос тихо. Сердце колотилось бешено, будто вот-вот выпрыгнет из груди. А когда из туманной пелены показалась мужская фигура, оно, кажется, остановилось. Клаус. Коля к нему бросился тут же, на шее у него повис, к себе прижимая, выдыхая сдавленно, скомканно от подступающего к горлу кома. Ягер опешил сначала, но опомнился быстро, в ответ русского руками обвил, в объятиях крепких стиснул. Коля шептал ему что-то, будто в бреду, шею немца слезами мочил. Клаус не понимал абсолютно ничего, ведь мальчишка на русском щебетал сейчас, да и настолько нечленораздельно, что даже знающий русский язык человек его не понял бы. А Коля просто радовался, радовался по-человечески, выливал ему всё, что чувствует сейчас. Клаус отстранился на миг от него, в глаза ему заглянул. Коля, не отрываясь, ему также в глаза смотрел. Клаус утёр слезы с его щёк аккуратно, а потом в висок поцеловал нежно, практически невесомо, и обнял снова, китель свой на плечах парнишки поправляя. Ягер всю ночь сушил его у костра, чтобы потом укутать в него прозябшего Колю. Николай покраснел до кончиков ушей, а немец с его лбом своим столкнулся, в глаза ему прямо глядя. Коля смущенно пропищал что-то то ли на русском, то ли на немецком. И улыбался так, счастливо-счастливо, светился весь, будто маленькое солнышко. Немец его плечи пригладил мягко, как кот, улыбаясь левым уголком губ, глаза щуря по-доброму. Наконец-то они вместе. Только о том, что теперь делать дальше не знал ни Коля, ни Клаус.?”°?.☆?☆.?°”?