Глава 19. Часть 2. Побег (1/1)

Когда первые две трети ночи ушли, и рассвет приближался вместе с холодом, две темные фигуры выбрались из юрты вождя Ивэ, и направились куда-то, стараясь ходить быстро и тихо. Настолько, что казалось, будто не они, а их тени скользят по дороге, едва всколыхая пыль.Вот они, идя рядом, добрались до шатра-клетки. С задней стороны. Сторож почувствовал неладное, и, озираясь зашел за шатер. Он заглянул за угол и увидел фигуру, вроде женскую, прижимавшуюся к пологу шатра спиной. Но сделать ничего не успел, поскольку в ту же секунду получил крепкий удар по затылку - и провалился в беспамятство.Каплан, огревший его по головеножнами, убрав последнее живое препятствие перед освобождением хозяйки, спрятал орудие под покрывалом и промолвил:- Прости, брат. Что поделаешь, работа такая.

Нурбану едва удержалась от смеха. Подняв полог, она вошла в шатер и сбросила с головы капюшон, предусмотрительно наброшенный на всякий случай.Спящая Лейли проснулась ото всей этой возни, и села на нарах, для нее являвшихся кроватью. Настороженно прислушавшись, она напряженно смотрела на вход в шатер. Полог отдернулся, и Нурбану предстала перед облегченно вздохнувшей Лейли.

- Что делаешь, Нурбану? Что задумала?

- Хатун, вам надо уйти отсюда. Выведем вас, отведем в мой шатер и спрячем там. Спозаранку пойдем на встречу к Алмала-хатун.- А задание? Ты его выполнила?- Да, Лейли-хатун, и Каплану план рассказала. Пройдя в шатер Айдолай-хатун, я нашла письмо к Алмале. Потом написала подставное и попросила Айгюль передать его кожевнице. Оно было запечатано, так что они не смогли бы прочесть его.

- Подожди, а как ты достала переписку Айдолай и кожевников? Она же не сама отдала тебе эти письма? - изумилась девушка.

- Да, не сама. Ну, я подожгла горящими стрелами ее шатер и ткацкую мастерскую, и когда в ее жилье никого не осталось, пробралась.

- Умница, Нурбану. Какая ты догадливая - похвалила ее Лейли, вставая с места.

Быстрыми движениями женщина открыла клетку и выпустила девушку. Взяв ее за руку, она вышла наружу. Там они столкнулись лицом к лицу с Капланом.

- Хатун, я сопровожу вас на всякий случай.

- Спасибо, Каплан.Троица постаралась как можно бесшумнее добраться до юрты Нурбану.

Несколько часов спустя на горизонте выступил рассвет. Изумрудная дымка обрамляла золотые брызги солнечных лучей, а вскоре и само красноликое показалось из-за горизонта. Люди начали пробуждаться. И естественно, поваленный чторож тут же привлек их внимание. Ну а когда выяснилось, что сбежала Лейли, то Авшар приказал обо всем умолчать, дабы не давать воли слухам и сплетням. Мало ли что люди предположат? Однако, когда вдобавок как сквозь землю провалились Нурбану и Каплан, тут и сам Авшар не мог ни секунды спокойно присесть.А Алмала и Фериде тем временем оделись и собрались навстречу. Мерген сидел на низеньком стульчике в углу и посматривал на госпожу, уведомившую его о своих планах еще вчера. Выходя, Алмала приказала ему :- Как мы отойдем так далеко, чтобы нас видно не было, ты последуешь за нами. На всякий случай.

- Как прикажете.Кивнув, женщины вышли и торопливо зашагали в рощу. А Мерген поднялся, подошел к выходу, оперся о каркас входа в мастерскую и смотрел в спины удаляющимся. Смотрел и думал...Его давно мучали дурные предчувствия. Он боялся, что их задание провалиться, что у них ничего не получится. Он страшно боялся этого, точнее боялся зажить той жизнью, какой жил до того, как стал нукером Байджу-нойона.Жизнь тогдашнего Мергена сулила быть бесконечным мраком нищеты и безысходности - в самом деле, на что мог рассчитывать мальчишка родом из кочевого монгольского племени?Но... На что мог бы рассчитывать мальчишка-сирота и изгой в том же положении? А ведь Чингисхан, тогда еще Тэмучжин, все-таки выжил, сколотил племена монгол и покорил Азию. И тогда, юный Мерген все же смог затесаться в ряды воинов одного из славнейших полководцев - Байджу-нойона, он же Бачу-хурчи.Там меткость, выносливость и сноровка мальчишки помогли ему выжить и достигнуть сана нукера, Байджу поручил ему сопровождать свою сестру на диверсиях. В Алмала-хатун Мерген видел воплощение мира, известного ему- как и он, она была могущественна и безжалостна, как и мир, Алонгоя была одержима манией величия и нацизмом. Безумный империализм был словно заложен в самой ее сущности, нерасчленимо связан с ее сознанием, и Мерген смутно осознавал мысль : он до безумия боится Алонгои, и испытывает к ней привязанность одновременно. Эта странная смесь животного, парализующего страха и самоотверженной заботы истекала вовсе не из любви или симпатии, а из простого понимания : он всецело зависим от нее. Если Алонгоя еще не убила его - это ее снисходительность. Если он не гниет сейчас где-то в степных дебрях - это лишь внимание ее брата. Если Мерген - нукер, и уважаемый, то лишь потому, что принадлежит Алонгое. И эта полная зависимость привязывали Мергена к своей хозяйке крепче стальных цепей, в тоже время подавляя в нем всякую силу воли или дерзость. Эти цепи не просто держали его на месте, но и стискивали, не позволяя предпринять ничего, не удостоверившись, что хозяйка одобряет.Вздохнув, Мерген поправил меч на поясе, прощупал ножи, висевшие тут же, и бодро последовал за напарницами, даже не заметив, как кое-кто внимательно следил за ним. Улыбнувшись, Каплан подумал:- Попался наш охотничек. Посмотрим, как далеко протопаешь.