Глава 1 (1/1)
Где-то совсем рядом громыхали пушечные заряды, окутывая поле сражения плотной пеленой грязно-сизого дыма. Когда-то зеленая трава, притоптанная сотнями, а может и тысячами кирзовых солдатских сапог, пожухла, обнажая до сего момента прикрытую собой черную землю.
Андрей Болконский стоял, облокотившись на одну из недавно прибывших из тыла подвод, и в немом исступлении смотрел на то, как суетятся, носятся и кричат люди, одетые в военную форму.
Кто-то из них еще так молод… Слишком молод, чтобы умирать, - подумал Болконский, шумно втянув носом смрадный воздух, в котором, казалось, застыло дыхание самой смерти. Порывы осеннего ветра приносили с холмов, на которых кипела ожесточенная битва, запах пороха и горелой плоти. Князь поморщился и перевел затуманенный взгляд на несколько на скорую руку сделанных палаток, которые временно выполняли роль полевого военного госпиталя. То и дело из-за парусины, натянутой на шаткие конструкции, доносились крики и стоны раненых. Санитары, то вынося, то занося в палатку очередного бедолагу, о чем-то громко между собой переговаривались.
Возле одной из палаток царило особенное оживление. Усилием воли оторвав отяжелевшее плечо от деревянного корпуса подводы, Болконский направился к скоплению людей, мысленно сравнивая этот “праздник жизни” с муравейником.
- Не толпитесь тут! - громко проговорил, выходя из палатки и вытирая руки об окровавленный фартук, рослый мужчина.
Судя по одежде, врач, - отметил про себя князь Андрей.
Вслед за врачом из палатки вышли два санитара, держа носилки. На них лежал, крича и извиваясь, офицер. Его правая нога, в спешке перевязанная уже успевшими пропитаться кровью бинтами, отсутствовала до колена. Заплаканное, распухшее бледное лицо офицера показалось Болконскому смутно знакомым.
Выгрузив содержимое носилок к остальным раненым, покоившимся тут же, в паре метров от места проведения операций, санитары, после недолгих переговоров подобрав очередного кандидата на удаление конечности, вернулись в палатку. Офицер, которого только что вынесли, теперь перестал корчиться в агонии, и лишь его грудная клетка, судорожно вздымаясь и опускаясь, говорила о нестерпимой боли : по неестественной бледности его заплаканного лица было заметно, что он потерял много крови и мог в любой момент впасть в беспамятство.
Подойдя вплотную к телу раненого, князь Андрей опустился рядом с ним на колени. От офицера явно разило не то спиртом, не то брагой. Глаза его были закрыты, влажные слипшиеся ресницы то и дело подрагивали, становясь похожими на лапки мухи, попавшей в ловушку и уже переставшей биться в конвульсиях, смирившись со своей участью. Увидев вблизи это несчастное лицо, Болконский понял, что лежащий перед ним одноногий офицер ещё очень молод, и от этого у князя нехорошо защемило в груди. Несмотря на крайне неприглядный вид, этот человек все же казался Болконскому знакомым, и последний не мог оправиться от ощущения, что когда-то видел его.
- Воды… Прошу… - слегка приоткрыв покрасневшие глаза, слабо произнес раненый.
Князь Андрей вздрогнул. Он вспомнил, кому принадлежал этот голос. Сейчас он звучал тихо и почти отрешенно, но Болконский не мог не узнать его. Анатоль Курагин - человек, что расстроил его брак с Наташей Ростовой, сейчас лежал перед ним, поломанный и окровавленный. В этом человеке больше не осталось ничего от того молодого франта, любившего веселиться и кутить в известнейших салонах Петербурга. Обветренные распухшие губы офицера слабо что-то шептали.
Болконский отвернулся. Князь не верил, что сейчас мерзавец, которому вот уже долгое время он грезил отомстить, выслеживая и ища приватной встречи, находится прямо перед ним. Он ещё раз посмотрел на Курагина. Месть ничего не решит, - подумал Андрей Болконский. И правда, в его душе больше не было места той злобе и ненависти, что он испытывал к этому человеку в прошлом. Нет, с этого момента их место заняли жалость и сострадание к Анатолю, к его беспомощности и слабости. От этих дум князь поежился : раньше мысли о мести казались ему чем-то обыденным, необходимым в данной ситуации, но теперь чувство стыда невидимой волной накрыло князя. Гнев, так недавно застилавший его сознание, угас, оставив после себя лишь тлеющие угли былой обиды.Да, ему было жаль Анатоля. Жаль из-за того, что никого нет рядом в столь тяжкие минуты его жизни, и из-за того, что теперь молодой повеса в офицерской форме если и выживет, то навсегда останется калекой. Болконский подумал, что даже такой низкий и дурной человек, как Анатоль Курагин, не заслуживает столь незавидной участи.
Князь, отцепив от своего пояса фляжку, прислонил ее к губам офицера. - Пей, - голос Болконского дрогнул.Курагин распухшими влажными губами прильнул к фляжке, захлебываясь и жадно делая большие глотки. Вода, холодными ручейками обжигая кожу Анатоля, стекала по его острому подбородку за ворот грязно-белой рубашки.