Часть 11 (2/2)
- Крис… - волосы сбились, потускнели и висели теперь не слишком опрятными прядками. – Крис, я здесь… Давай, нам нужно выйти отсюда. Я увезу тебя домой. Господи, что с тобой…Но тот только мотался в его руках безвольной куклой.
- Он потерял сознание, - равнодушно произнесла вошедшая следом Ирис. Переступила порог комнаты, огляделась и расхохоталась, глядя на то, как постанывающий Алекс пытается встать с пола. Кинула взгляд на разбитое окно, перевела его на Криса, и в темных глазах засияло невольное уважение. Пару долгих мгновений она смотрела в его лицо и на склонившегося к нему Тома, а потом повернулась к валяющейся в стороне скрипке. Подняла, как величайшую драгоценность и, переложив на крохотный низенький столик, расчехлила. Погладил бок и улыбнулась почти счастливо.
- Я с тобой, и без тебя не уйду... - Том нежно коснулся губами губ Криса, наплевав на зрителей. - Вставай, любимый, - Он закинул руку Хэмсворта себе за шею, обнимая его за талию, и рывком поднялся на ноги. В глазах потемнело от напряжения. - Мы едем домой.Он бросил быстрый взгляд в сторону Ирис, и вдруг улыбнулся. Его старая скрипка была цела. Ни единой царапинки, ни трещинки на лаке. А жаль. Впервые в жизни Том желал всей душой, всем сердцем, чтобы она умерла. Скрипка была для него живым существом. Его любовью. Его любовницей. Ее единственную он ненавидел и обожал одновременно. С одинаковой страстью, которая почти убивала его самого. Как знать, что стало бы с ним, если бы не Крис и любовь к нему.…Пришедший в себя Хэмсворт обвел мутным взглядом комнату и, наткнувшись на сияющие струны, вдруг закаменел. Заиндевел, словно парализованный, медленно, мучительно вспоминая все, что произошло и все, что слышал.
- Не надо… Не отдавай ее. Нельзя, Том, - почти с отчаянием прохрипел он. – Не ему, - перевел взгляд на уже очухавшегося Алекса и попытался выбраться из крепких объятий.
- Пусть катится ко всем чертям, - зло бросил Том. - Это проклятие, а не инструмент. Идем, Крис, прошу тебя, - и тихо-тихо, шепча в самое ухо: - Я не хочу, чтобы ты слышал ее. Только не ты, пожалуйста! Ты нужен мне, Крис!Крис чуть не взвыл про себя. Ну как он не понимает?! Даже если… А если это правда?! Если из-за нее сходят с ума?! В руках Алекса она станет не проклятием, а оружием. Душа Тома чиста и музыка его такая же, а если на ней будет играть Пайп… Те, кто услышат его игру, попадут в «ад»!Крис зарычал от злости на собственное бессилие и от того, каким взглядом смотрел на скрипку поднявшийся с пола Алекс. Жадным, торжествующим. Шагнув к столику, Пайп бесцеремонно отшвырнул мешающуюся ему на дороге Ирис и взял скрипку в руки. Не глядя, нашарил в чехле смычок и… заиграл.Крис дернулся и застыл, нелепо согнувшись и глядя прямо перед собой, когда незнакомая мелодия ударила пронзительной яростью запевших струн. От чужой жадной страсти содрогнулось тело и загорело, запылало. Изображение перед глазами подернулось красноватой дымкой, пронзаемой черными всполохами, как молниями, и стало трудно дышать от наполнявшей все его существо темноты.- Нет... - едва слышно выдохнул Том. - НЕТ!!!Выпустив из объятий Криса, он пружиной взвился на ноги и рванул к Алексу. Музыка била почти физически ощутимо, по напряженным нервам, по всему его существу, будто струны стали бичами, будто каждый звук, извлекаемый смычком, был ударом. Наотмашь.Пальцы Тома сжались на грифе, зажимая струны.Как странно. Тело, оказывается, может действовать совершенно без участия разума. Действовать, вытаскивая из памяти, кажется, напрочь позабытые приемчики. Согнув ногу в колене, Том изо всех сил пнул Алекса в живот, одновременно дергая на себя скрипку.Пайп отшатнулся, захрипел, облил его безумным взглядом и ударил тем, что держал в руке. Тонкая нить смычка вспорола кожу, а Ирис вдруг рассмеялась своим безумным смехом, глядя, как капает кровь на сияющие струны и те вспыхивают, пульсируют, впитывая ее.
В следующий момент Том шагнул вперед и, замахнувшись, ударил Алекса в лицо. Ярость кипела в нем, перехлестывая через край. Ударил за все, наплевав на самую возможность ненароком убить. За Криса, за проклятую скрипку, за каждое полученное письмо, за каждый день, прожитый в страхе, за погибшего в пожаре человека...
Алекс нелепо взмахнул руками и рухнул на пол, как подкошенный. Засучил ногами, как в припадке, а потом обмяк, потеряв сознание. Ирис вздрогнула от шума и замолчала, пряча лицо в ладонях. Не удержавшийся на ногах после того, как Том отпустил его, Крис медленно поднял голову, глядя на нее мутным взглядом. Улыбнулся странно, подрагивая в такт пульсирующим, снова начавшим светлеть струнам скрипки, и выдохнул:- Здесь холодно…- Мы идем домой, мое солнце... - Том кое-как спрятал скрипку в футляр и закинул его себе за спину. Достал из кармана брюк платок и замотал рану на руке, а потом быстро наклонился над Крисом. Забросил его руку себе за шею и с глухим рыком поднялся на ноги, вздергивая и его тоже. - Идем...Крис опустил голову и словно отключился. Послушно передвигал ногами и даже почти не висел на Томе, лишь слегка опираясь на него. В грязной футболке, пропитанной потом и пылью, со свисающими на лицо сосульками прядями, с разводами на лице, расцарапанными щеками и потрескавшимися губами – он словно спал с открытыми глазами, реагируя только на голос Тома и его присутствие.
Том вывел его из дома и огляделся. Дома и домики пригорода плавно перетекали один в другой. Машин почти нет. Поздно уже. Зато, стоило только выйти, как к порогу подъехало сразу несколько авто. Неприметных. Штатских. Из одной из них вышел Гэвин. Без слов набросил на плечи Криса свой пиджак и помог Хиддлстону усадить его в теплый салон.- Гэвин...- Я наблюдал. И готов был вмешаться, если бы что-то пошло не так. Но, кажется, вы прекрасно справились, мистер Хиддлстон, - телохранитель сдержанно улыбнулся. - Думаю, мистера Пайпа мы как-нибудь передадим в руки полиции.- Спасибо, Гэвин, - Том с признательностью улыбнулся в ответ. Только в салоне затрясло. Он с силой обнял Криса, прижимая к себе. - Все будет хорошо, Крис. Все будет хорошо.По побелевшим губам Криса скользнула улыбка и погасла. Пальцы невесомо коснулись запястья Тома, а потом глаза закрылись, и он провалился в глубокий, обморочный сон.
…Собственно, поднять Криса в квартиру и устроить его на постели помог водитель. Дальше Том справился уже сам. Осторожно раздел спящего и как следует обтер его теплой водой с уксусом, чтобы сбить температуру.
Том провозился с ним до утра. Обтирал, менял влажные от пота простыни, поил как маленького ребенка, смачивал пересохшие губы и шептал, шептал, что-то бессвязно-нежное, трепетно-горькое. Тихую просьбу вернуться к нему и быть рядом.Забытая скрипка лежала в гостиной в ворохе диванных подушек.
Том свалился уже под утро. Кое-как принял душ и, сбросив сообщение Алану о том, что все переносится как минимум на завтра, прилег рядом со спящим и провалился в сон на три часа, из которого его вырвала жажда. Мучительная, тяжелая, душная жажда. Он с трудом доплелся до маленькой уютной кухни и налил стакан сока. Грейпфрут и апельсин. Отличное сочетание, согнавшее сон покруче кофе.Том плеснул в лицо воды и вернулся в спальню. Плотно задернул шторы, чтобы свет зарождающегося дня не помешал спящему Крису, и влез на постель. Сел в изножье, скрестив ноги.
Слишком много всего случилось за последние несколько дней. Так много, что надо бы испугаться, вот только не страшно. Уже не страшно. Странно просто.
Струны – проклятие. Сколько людей из-за них уже погибло. А сколькие могли поплатиться душами за его безрассудство и его страсть! И первый из них – Крис. Кристофер. Его крест.Странно, что Ирис назвала его «сладким мальчиком». От мальчишки в Крисе только пронзительной чистоты взгляд. А вот наивности в Хэмсворте – ни на гран.Крис…Жар спал, и теперь молодой мужчина тихонько сопел в подушку. Еще не улыбаясь. Но и тревожная складочка меж широких бровей разгладилась. Даже к такому Крису, измотанному и изможденному, тянуло. Он казался таким надежным, таким незыблемым. И таким родным. Да будь в этом мире у него тысяча Любовей, он бы отдал их все за Криса.
Том осторожно сполз с кровати и выскользнул обратно на кухню, прикрыв за собою дверь. Мысли в голове роились самые что ни на есть мистически-пугающие. Совсем как тогда. Прошло всего-то полтора года. А кажется, будто промелькнула перед глазами целая жизнь, в которой было место всему на свете. Любви и предательству, пафосно выражаясь.Приоткрыв окно, он закурил и принялся колдовать над небольшой металлической джезвой. В кухонном шкафчике Криса нашелся и шоколад и кофе. Смешав порошки, Том получил восхитительный напиток, который так любил. Только тогда ему готовила Мика……Рождество выдалось не слишком веселым. Он уволился, в оркестре заработок был не такой уж феноменальный, а мысль о том, чтобы стать одним из сонма «белых воротничков» вызывала легкую тошноту.Собственно, он возвращался тогда домой после очередного не слишком удачного собеседования. Резко похолодало и срывался снег. Сырые разлапистые хлопья сыпались на прохожих и на шерстяных и твидовых пальто выглядели презабавно. Большие перья, быстро тающие, и оставляющие после себя крупные капли воды или мокрые пятна на цветной ткани.На бродягу он налетел случайно. Просто свернул не туда. Задумался над тем, что же подарить Мике. Да и не бродяга это был. Вполне нормально одетый человек. Может, замерз, а может просто сердце прихватило…Том подошел к нему, попытался растормошить, поднять. Но мужчина кулем вис на нем и был весьма плох. Он тогда вызвал «скорую» и попытался обыскать человека в поисках телефона или документов. Надо ведь было оповестить родных, или связаться хоть с кем-нибудь. Вдруг именно этого человека где-нибудь ждут именно сейчас?Мужчина умер у него на руках. Перед этим сильно сжал его руку и бросил пронзительный, слишком ясный для умирающего взгляд. И перестал дышать. Ни имени, ни адреса. Только маленькая плоская коробочка в пальцах… Коробочка, в которой он нашел самые удивительные струны, которые когда-либо видел.Вот и вся история.Он взял струны себе. Просто взял. Его комплекты состояли из странного разношерстного набора, надерганных то здесь, то там целых струн. А это – сокровище. Самое настоящее сокровище.Но впервые он пожалел об этом в тот день, когда Мика… решила, что она птица, что райские струны подарили ей крылья и она, как ангел чиста. А на земле у нее больше нет дел. Потому что она познала саму суть совершенства.
А струны – сияли в день ее похорон. Светились нежным золотистым светом, когда он играл дома, когда захлебывался своей болью, от того, что ее больше нет……Сигарета дотлела до фильтра. Кофе с шоколадом – выпит. На дне – гуща.
Том взболтал осадок и перевернул его над блюдцем, а потом осторожно заглянул, выискивая знаки. Сердце. Дерево. Солнце.Тонкая улыбка перечеркнула его лицо. Должно быть, к счастью… Должно быть.*****Он честно пытался работать. Черкал что-то абстрактное и ни о чем в тетради, представляя, как это должно звучать вживую. Он пытался смотреть телевизор, слушать музыку в плеере телефона, читать новости на ноутбуке Криса. Все валилось из рук. Буквально все. В конечном итоге Том сдался.
Неотвратимо тянуло взять в руки скрипку. Привычно коснуться пальцами струн. Сыграть что-нибудь ненавязчивое, легкое, светлое, как день, что во всю шумит за окном. Вот только страшно.Футляр матово светился. Забавно. Кажется, даже небо на стороне скрипки. Луч солнца пробивается сквозь неплотно задернутые шторы и высвечивает плавный изгиб футляра в диванных подушках.Том присел на диван и кончиками пальцев погладил теплый бок, обтянутый мягкой кожей. Так интимно, будто раздеваешь любимого человека. И не взглядом, а по-настоящему, прикосновениями. Скрипка темно-медовой каплей застыла в бархатном убранстве футляра. Капля гречишного меда на изумрудном бархате. И золотистые паутинки струн. Мягко, призывно светящиеся.Том кончиками пальцев погладил их и осторожно снова закрыл футляр. Вернулся в спальню, вытягиваясь на постели рядом с Крисом, обнимая его за талию.