Глава десятая, в которой открывается мудрость ворона и греховность человека (1/1)

Эжени торопилась в замок безумно, отчаянно, громким сбивчивым шёпотом подгоняя Серого Ветра. Конечно, было не очень-то разумно возвращаться домой в одиночку, но она надеялась, что на дороге и днём Зверь не решится напасть на неё. Кроме того, Серый Ветер куда быстрее Кудесницы, значит, есть шанс убежать. У побега было несколько причин. Во-первых, Эжени с трудом выносила взгляд Леона – цепкий, притягивающий, он будто выжигал на ней клеймо: ?Моя, ты теперь моя?. Ей было стыдно за те поцелуи в библиотеке и ещё стыднее за последовавшие за ними ночные мечты и сновидения. Эжени собиралась поговорить с капитаном этим же утром, но известие о новой жертве всё изменило. Рауль и Анжелика, судя по всему, тоже собирались заявить о помолвке, но решили дождаться более подходящего случая. ?Господи, сколько неожиданностей – Анжелика и Рауль, я и Леон, теперь ещё беременность Жаклин!? – подумала Эжени, направляя коня вперёд. ?Надеюсь, переживания последних дней не скажутся на её ребёнке?.Второй причиной внезапного отъезда была одна вещь, замеченная Эжени в доме Шанталя. В поисках воды или вина она наткнулась на широкий кожаный ошейник и с досадой отшвырнула его в сторону, но теперь ругала себя за поспешность. Ошейник был не новый, но крепкий и, как она поняла только сейчас, слишком широкий для шеи гончей собаки. Он вообще был велик для любой собаки – а вот для волка, особенно крупного и свирепого, в самый раз.По спине Эжени пробежали мурашки – она подумала, что дети мушкетёров остались одни в доме Шанталя. ?Но не попытается же он убить их всех!? – попыталась она успокоить себя. ?Он же не сумасшедший и не хочет навлечь на себя подозрения – по крайней мере, до сих пор он действовал очень аккуратно. Если, конечно, это и правда он... Может, следовало прямо спросить его про ошейник? Но он наверняка выкрутился бы и придумал какую-нибудь историю, а потом перепрятал Зверя в другое убежище... Может, подождать до дня новой охоты? Но во главе охотников всё равно встанет Шанталь и уведёт нас от Зверя!Рассказать всё отцу? А если это не он? Если я ошиблась? Одна моя ошибка уже чуть не стоила жизни Инессе! Нет, сначала надо всё выяснить. Он не должен был ничего заподозрить – он и не видел, как я уехала... Дети мушкетёров не пробудут у него долго – они вернутся в замок, и я выскажу им свои подозрения?. – Мадемуазель де Шане! – она чудом избежала столкновения с отцом Робертом, спешившим ей навстречу на своём коне. – Дитя моё, вы знаете о новом несчастье? – Да, я и дети мушкетёров уже были на месте и осмотрели тело, – нетерпеливо ответила она, придерживая Серого Ветра. – Вашим глазам пришлось увидеть нечто ужасное, – сочувственно произнёс кюре. – А где же ваши друзья? В такое время ездить в одиночку небезопасно даже днём. – У Шанталя, они скоро меня нагонят, – ей не хотелось вдаваться в подробности. – Вы бледны и взволнованы, – Роберт заглянул ей в лицо. – Вас что-то тревожит? Помнится, вы давно не были на исповеди... – Простите, но мне сейчас совсем не до этого, – Эжени тряхнула поводьями, и Серый Ветер пустился вскачь. – Прощайте, отец Роберт! – крикнула она, уже уносясь вдаль.***До замка Эжени добралась без приключений, оставила коня на попечение конюха и кинулась наверх, в библиотеку. По пути она отметила, что в замке непривычно тихо без отца, сестры и гостей. Себастьян и Инесса должны вернуться от Бертрана только к вечеру, а вот детей мушкетёров следует ждать с минуты на минуту. Едва очутившись в библиотеке, Эжени, не обращая внимания на возбуждённые крики Корнеля, вихрем метнулась к столу, вытащила все свои записи и карту владений и склонилась над ними. На карте были отмечены и пещеры возле реки – от них до полей легко можно было добраться через лес. Как же она раньше не догадалась, что Зверь может прятаться в пещере? Конечно, обычные волки так не делают, но этого вряд ли можно назвать обычным.Затем Эжени, немного переведя дыхание, опустилась в кресло, разложила перед собой листы с записями о жертвах и вгляделась в них. Она записывала услышанное по памяти, но память у неё достаточно хорошая, чтобы на неё положиться. Итак, первыми жертвами стали телёнок Этьена Буле и овца Антуана Тома. Возможно, тогда Зверь ещё только пробовал свои силы... Затем были Анна Лефевр, которая пасла овец в поле, Элиза Моро, искавшая овцу в лесу, старая Катрин Мартен, возвращавшаяся через поле домой поздним вечером, Мари Фурнье, Мари-Цветочек, бежавшая ранним утром после свидания... Жанна Валли сумела отбиться от Зверя, Франсуа Морель был растерзан на берегу ручья.?Мы думали, что Зверь выбирает жертв случайно – как правило, самых слабых. Но что, если это не так? Что если эти жертвы были намечены заранее? Я ничего не могу сказать насчёт Буле и Тома, но Анна, Элиза, Мари, Жанна, теперь ещё и Агнесса – молодые красивые девушки?, – Эжени вспомнила вытянутое лицо, крупный нос и мрачные глаза Шанталя. ?Он, хоть и опытный охотник, небогат, не красавец, нрав у него злой – редкая женщина такого полюбит. А если все эти красавицы ему отказали? Правда, Жанна Валли ничего такого не рассказывала, но ведь она может и сама не помнить... Франсуа Морель был известный насмешник, у меня даже его прозвище записано – Франсуа-Язва... Катрин Мартен тоже была вздорной старухой, ссорилась со всеми – помнится, как-то даже моему отцу сказала что-то нелестное. Шанталь человек злопамятный, он мог захотеть отомстить всем этим людям – девушкам за невнимание, мальчишкам и старой Катрин за насмешки?.Эжени сидела без движения, затаив дыхание, и взгляд её был устремлён на неровные чернильные строки. ?Безумие, это чистое безумие... Но мало ли на свете безумных людей? Шанталь – опытный охотник, он хорошо знает лес, силён и вполне мог поймать волчонка и вырастить из него Зверя. Чего он добивался? Хотел, чтобы его боялись и уважали? Собирался собственноручно застрелить Зверя и стать героем? Что могло заставить человека воспитать опасную тварь и натравить её на людей??От скрипа двери она дёрнулась и подскочила. Белокурая Симона, её служанка, бойко выпалила: – Госпожа, там к вам отец Роберт! – произнося имя священника, она скорчила выразительную гримаску. Эжени, всё ещё не пришедшая в себя после внезапного открытия, проговорила: – Позови его.Корнель, едва отец Роберт вошёл, захлопал крыльями и ещё громче завозился на шкафу, но кюре не обратил на него ни малейшего внимания. Эжени быстро спрятала все записи под первую попавшуюся книгу и предложила гостю присесть. – Я не задержу вас надолго, дитя моё, – начал отец Роберт непривычно ласковым тоном. – Признаю, что я осуждал ваше стремление расследовать это дело, но, пожалуй, ваше упорство похвально. Сегодня вы показались мне чем-то встревоженной – у вас появились подозрения? – Я пока не хочу их высказывать, – заметила Эжени и как бы невзначай поглядела в окно. Где, в конце концов, задержались дети мушкетёров? – Дитя моё, вы бледны, у вас усталый вид. Вы не заболели? – Не думаю, – она покачала головой. – Я ни в коем случае не хочу клеветать на ближнего своего, но вы встревожились после того, как посетили Жана Шанталя, верно? Он сказал или сделал что-то такое, что вызвало у вас подозрения? – Я не стану этого говорить, – решительно сказала Эжени, – не хочу оклеветать невинного человека. – Что ж, ваше нежелание говорить уже само по себе ответ. Я не буду спрашивать, что навело вас на подозрения, но осмелюсь предположить, что вы подозреваете Жана Шанталя в связи со Зверем. – Я вам этого не говорила, – Эжени пристально посмотрела на священника. – Я бы не хотел говорить о нём дурно, но его мрачность и угрюмость вызывают у меня определённые мысли. Кроме того, кто сильнее связан с лесом, чем опытный охотник? Дитя моё, – неожиданно на его лице появилось выражение тревоги, – вы уверены, что ваши друзья в безопасности с ним? – Думаю, они уже не с ним, – Эжени сглотнула комок в горле. – Вы бледны, как смерть! – отец Роберт в волнении поднялся с места. – Кажется, что вы вот-вот лишитесь чувств! Я прикажу принести воды... – Не нужно, я сама, – Эжени и впрямь захотелось пить, хотя приближения обморока она не чувствовала. Она покинула библиотеку, но через несколько минут уже вернулась с бокалом вина в руке. Отец Роберт сидел в той же позе, а Корнель тихо бесновался на шкафу. Эжени отпила несколько глотков и поставила бокал на стол. – Возможно, мои подозрения глупы и беспочвенны, но... вы что-нибудь пили у Шанталя? – кюре испытывающе заглянул ей в лицо. – Пили, каждый по стакану вина с водой, – растерянно ответила Эжени и вдруг, поняв суть его расспросов, схватилась за сердце. – Нет! Не мог же он... Вы хотите сказать, что он попытался отравить нас? Но это немыслимо! – Если хоть часть тех мыслей, что терзают мою голову, правда, то этот человек пойдёт на всё! – отец Роберт в волнении шагнул к окну, она невольно последовала за ним. – Я твердил о дьявольском Звере, но не подумал, что дьявол может овладеть человеком! Смотрите, там, на дороге, нет ваших друзей? – Нет, – Эжени взглянула в окно, но за ним тянулась только пустая лента дороги. Корнель вскрикнул за её спиной, странно и протяжно. Этот крик словно придал ей сил – она повернулась к столу и решительно посмотрела на священника. Что ж, если с её друзьями и правда что-то случилось... не дай Бог, с Леоном... не сметь думать об этом! Если она осталась одна, следует предупредить всю прислугу, вооружиться и ехать в деревню – узнать, что с детьми мушкетёров, и рассказать всем о Шантале. А потом всем вместе ехать к Бертрану, отцу и Инессе. – Прошу прощения, отец Роберт, но мне надо побыть одной, – твёрдо сказала Эжени – уж кому-кому, а кюре она не доверяла. Он не выглядел особо довольным, однако молча поклонился и покинул библиотеку. Эжени притворила дверь и вернулась к столу. Сейчас она придёт в себя и начнёт действовать... нужно только несколько минут, чтобы собраться с мыслями. Её взгляд упал на бокал с вином, и она бездумно протянула руку к нему. Несколько глотков вина ей не помешает – хотя бы чтобы не думать о Леоне. Вино странно пахло – должно быть, туда были добавлены какие-то травы. Отец Эжени был любителем таких вин...Она уже поднесла бокал к губам, когда Корнель, который каркал всё громче и громче, внезапно метнулся к ней и мощным ударом крыла выбил у Эжени бокал. Он полетел вниз, ударился о пол и раскололся, вино вылилось и вмиг окрасило паркет в тёмно-красный цвет. – Корнель! – возмущённо воскликнула Эжени и вдруг замерла, прижав ладонь к губам. Ей в голову вдруг пришла страшная, невозможная, невероятная мысль – а что, если отец Роберт, которого они перестали подозревать из-за физической слабости, тоже замешан в этом деле? Пусть он и не хозяин Зверя, но его соучастник? И он сейчас попытался отравить Эжени? – Корнель, – слабо прошептала она, оседая на пол и с ужасом косясь на закрытую дверь. Отец Роберт стоит где-то там, совсем близко, и в любой миг может зайти и проверить, подействовал ли его яд. И когда он узнает, что вино не было выпито, то добьёт Эжени – быстро и безжалостно. Она в отчаянии огляделась – ни ножа, ни пистолета здесь нет, даже вышивание с иголкой далеко, в её комнате. Осталась только шпилька в волосах – да бокал, если он разбит, тоже может стать оружием.Эжени протянула руку к бокалу, осторожно, стараясь не порезаться, взяла его, поднесла к носу и принюхалась. От него пахло вином, но к этому запаху примешивался другой, более слабый, но не очень приятный. Эжени снова втянула носом воздух и поняла: это запах болиголова. Он был знаком ей: болиголов рос в изобилии в старом овраге, мимо которого они с Инессой часто проезжали во время конных прогулок. Лекари собирали болиголов и делали из него целебные настойки, но также им можно было отравить человека.Эжени покосилась в сторону двери и осторожно опустила бокал, потом подолом юбки наскоро вытерла лужу на полу – на серо-голубой ткани остались красные разводы. Она отказалась от мысли сразиться с отцом Робертом: он хоть и худой, но всё-таки сильнее её. Лучше притвориться отравленной, выждать момент, а потом позвать на помощь. Слуги схватят Роберта, а потом уже можно будет выпытать у него, чего он пытался добиться, и отправиться в деревню – узнать, что с детьми мушкетёров.– Корнель, молчи, – прошептала Эжени и указала ворону на шкаф. Потом она подняла бокал и с силой кинула его на пол – он негромко зазвенел. Она пару раз негромко вскрикнула, схватилась за стол и, медленно соскользнув на пол, замерла. Секунды потекли одна за другой, как столетия, возня ворона на шкафу казалась оглушительной, пятна и полосы на паркете образовывали причудливые узоры. Эжени уже успела проклясть себя за глупую идею, но тут дверь скрипнула, и послышались шаги.Всё тело напряглось, но Эжени заставила себя лежать тихо, закатив глаза и судорожно хватая ртом воздух. ?Ваш план удался, и я лежу здесь отравленная, задыхаюсь, без сознания, мои руки и ноги подёргиваются, а глаза ничего не видят... Действуйте же, отец Роберт!?Священник склонился над ней, и у неё, смотрящей на него сквозь полуопущенные ресницы, в самом деле чуть не остановилось сердце от страха. Роберт поднял бокал, принюхался, опустил его, затем вытащил из-за пояса что-то маленькое и засунул ей за корсаж – по телу Эжени прошла дрожь омерзения от прикосновения холодной влажной руки, но кюре, к счастью, счёл это обычной судорогой. Затем он встал на колени рядом с дёргающимся телом и громогласно позвал – в его голосе отчётливо слышались страх и боль: – Кто-нибудь, на помощь! Эжени плохо! Помогите!Послышался лёгкий топот, заскрипели ступени, распахнулась дверь, и в комнату влетела Симона. Она страшно вскрикнула при виде госпожи, распростёртой на полу, всплеснула руками и упала на колени: – Боже, святой отец, что с ней? – Не знаю, дочь моя, – в голосе Роберта звучала искренняя растерянность. – Я говорил с ней, и всё было хорошо, потом она вышла, вернулась с бокалом вина и вскоре попрощалась со мной. Я ушёл недалеко, когда услышал звон стекла и стоны, вошёл, а она... – Госпожа, госпожа! – Симона, всхлипывая, пребольно хлопала Эжени по щекам. – Позовите на помощь, воды ей, воды! – Сию минуту, – Роберт уже готов был подняться на ноги, но тут его несостоявшаяся жертва со змеиной ловкостью ухватила его за руку. Это стоило сделать хотя бы ради того, чтобы услышать, как набожный кюре выкрикнул бранное солдатское ругательство и, вырвавшись из цепких пальцев Эжени, шарахнулся к стене. Корнель на шкафу закаркал и захлопал крыльями, но всё перекрыл пронзительный визг Симоны – на памяти Эжени она визжала так один раз, когда на неё из-под кровати выпрыгнула мышь. Уши от этого крика заложило, но испуг Симоны был кстати – своим воплем она подняла на уши весь замок. – Он пытался отравить меня! – Эжени вскочила на ноги, картинно указывая в сторону отца Роберта. Тот пронзил её полным ненависти взглядом, развернулся и с поразительной для его возраста быстротой кинулся прочь. – Успокойся! – Эжени пришлось хорошенько тряхнуть служанку за плечи. – Нельзя, чтобы он далеко ушёл! Надо его схватить!Надо отдать Симоне должное – она быстро пришла в себя и кинулась вниз с новым криком, уже не испуганным, а гневным. Отцу Роберту не удалось далеко уйти – во дворе его схватили конюх и слуга Себастьяна де Шане. – Вы не имеете права! Вы обезумели! Я всё расскажу вашему отцу! – священник не столько испугался, сколько разозлился и теперь грозно сверкал глазами в сторону Эжени. – Ваша госпожа сошла с ума! – Ничего подобного, – сейчас Эжени как никогда важна была ясность мысли и точность слов. – Этот человек пытался меня отравить. Он отвлёк меня к окну, а сам в это время добавил настойку болиголова в мой бокал. Перед этим он нарочно заставил меня волноваться, чтобы мне захотелось пить. Если бы я выпила вино, то уже лежала бы в библиотеке, мёртвая или умирающая, – Эжени сделала паузу и обвела взглядом присутствующих. – Но Корнель, мой ворон, почувствовал неладное и выбил у меня бокал. – Не может быть! – ахнула Симона и торопливо перекрестилась. – Когда я учуяла запах болиголова, идущий от бокала, то притворилась отравленной, чтобы понять, что этот человек будет делать дальше. Услышав шум, он вошёл в библиотеку и спрятал мне за корсаж вот это, – она вытащила из-за корсажа маленький твёрдый предмет, оказавшийся пузырьком, издававшим сильный запах болиголова. – Этот человек хотел представить всё так, будто я отравилась сама – добавила яд в свой бокал с вином и выпила его. Он посчитал, что я без сознания, и лишь тогда позвал на помощь. – Это бред! – возмутился отец Роберт. – Если бы я отравил вас, зачем мне звать на помощь? – Чтобы отвести от себя подозрения! – воскликнула Эжени. – Вы бы вызвали больше подозрений, если бы покинули замок, а меня бы потом нашли отравленной. – Я впервые вижу этот пузырёк! – не сдавался кюре. – Вы сами спрятали его, разыграли сцену и пытаетесь меня обвинить! – Зачем моей госпоже клеветать на тебя? – яростно набросилась на него Симона. – У тебя совесть нечиста, иначе бы ты не сбежал, когда она воскресла! – Что тут за шум? – послышался громкий голос. Эжени повернулась, и сердце второй раз за день замерло у неё в груди. У ворот на своей вороной Дьяволице возвышался Леон дю Валлон, а за ним гарцевали на лошадях все дети мушкетёров, целые и невредимые. – Вы живы! – вырвалось у Эжени. – Разумеется, – кивнул ей капитан. – И мы кое-что узнали у отца сестёр Фурнье... А что вы не поделили с отцом Робертом? – Она совершенно сошла с ума... – начал кюре и умолк под грозным взглядом Леона. – Боюсь, мне надо многое вам рассказать, – произнесла Эжени, чувствуя, как медленно тухнет пламя радости в её груди.***Дети мушкетёров выслушали её сбивчивый и путаный рассказ – начиная с подозрений, касающихся Шанталя, и заканчивая историей с отравлением. Вопреки опасениям Эжени, предположение о виновности охотника было встречено без насмешек и недоверия. Правда, у неё возникло чувство, что по-настоящему её слушал один Леон – Рауль и Анжелика были больше заняты друг другом, Анри всё внимание уделял жене, которая сидела, прикрыв глаза и опустив руку на живот, словно вслушиваясь в звуки некоего иного, недоступного людям мира. Когда Эжени закончила, дю Валлон кивнул: – Фурнье хоть и пьяница, но кое-что рассказать смог. Его младшая дочь, Мари-Цветочек... как бы помягче выразиться... очень любила мужчин. Многих мужчин... а вот Шанталя любить не захотела. – Ещё и посмеялась над ним, – добавил Рауль, который, как оказалось, всё-таки вслушивался в разговор. – Сказала, кто, мол, захочет любить мужчину, от которого пахнет зверьём да мертвечиной. Эта шутка разошлась по деревне, и Шанталя только ленивый так не поддразнивал. – Мари поплатилась за своё высокомерие, – грустно кивнула Эжени. – А старшая сестра? – Агнесса всё пыталась разговорить Шанталя – отец даже заподозрил, что она влюблена в него, – негромко проговорила Жаклин. – Видимо, она догадалась, что он связан с убийством её сестры. А Шанталь догадался, что она догадалась, побежала в замок, и натравил на неё Зверя. – Простите, что мы так задержались, – Анри прижал руку к сердцу. – Мы не думали, что вам будет так нужна наша помощь. – Я и сама справилась, – Эжени тряхнула головой, пытаясь не показать, какое облегчение она испытала, поняв, что Шанталь никого не травил, и Леону... и его друзьям, конечно же! – ничто не угрожает. – Теперь остаётся выяснить, как связан с Шанталем Роберт и почему он попытался отравить меня, едва я начала подозревать Шанталя.Но допросить священника не получилось; мало того, допрос обернулся настоящей трагедией, не хуже, чем у Шекспира. Отец Роберт оказался в замке на положении пленника – его обыскали, обнаружив ещё несколько остро пахнущих пустых пузырьков, и посадили под замок. Когда кюре привели в гостиную, он был бледен, кусал губы и дрожал, но на Эжени, гневно взирающую на него с центрального места за столом, смотрел твёрдо. – Я ничего вам не скажу, – выдохнул он. – Не скажете – будете иметь дело с моим отцом, а он куда более жесток, чем я, – пообещала Эжени. – Дитя моё, – его побелевшие губы искривились, – этим вам меня не напугать. – Самое главное мы знаем и без вас, – заявил Рауль. – Жан Шанталь – хозяин Зверя. Он во время охоты подобрал в лесу волчонка и воспитал его втайне от всех. Волчонок вырос в огромного волка с чёрной шерстью, умного и ловкого. Возможно, сначала Шанталь просто охотился с ним, но потом ему отказала деревенская красавица – одна, другая... Над ним стали смеяться, шутки разнеслись по деревне... – Самых отъявленных шутников – мальчишку-зубоскала, сварливую старуху – и девушек, отказавших ему, он наметил в жертвы, – продолжил Анри. – Он держал Зверя в пещере, а в нужное время приходил, отвязывал его, проводил через лес и натравливал на неугодного ему человека. Когда Зверь исполнял свой долг, Шанталь уводил его обратно в пещеру. – Он руководил поисками Зверя и нарочно уводил охотников в сторону, – вновь заговорил Рауль. – Думаю, что именно Шанталь выстрелом спугнул моего коня, когда я по чистой случайности наткнулся на пещеры. Не зря ведь именно он нашёл меня, когда я лежал без сознания. – Ему не нужен был лишний шум, поэтому нас он пытался убедить в том, что Зверь – обычный волк, и даже придумал историю о том, как он пытался подстрелить его, – вставила Анжелика. – Возможно, на Инессу Зверь напал по своей воле – перестал подчиняться хозяину и сумел вырваться из пещеры, – предположила Эжени. – Но какую выгоду имели от этого вы? – сверкнула глазами Жаклин. – Страх и подчинение прихожан? Возможность влиять на шевалье де Шане? Что объединяет столь разных людей как вы и Жан Шанталь? – Ненависть к людям их объединяет, – ответил ей Леон. – Надо признать, при всех вы умело делали вид, что ненавидите друг друга.Губы отца Роберта снова искривились в болезненной усмешке. – Вы всё знаете, – прошептал он. – Нет смысла скрывать... Но мы не были друзьями, – он заговорил громче. – Шанталь ничего не знал обо мне – а я знал о нём всё. Я догадался вскоре после первых попыток поймать Зверя – если Жан Шанталь не сумел выследить Зверя, значит, он этого не хочет, а раз не хочет, значит, он сам его приручил, – кюре закашлялся. – Я... тьфу! Я всё знал, но молчал – и только в этом моя вина. – Вы знали, что Шанталь натравливает Зверя на беззащитных женщин и детей, и молчали! – пылко воскликнула Анжелика. – Вы безумец! Вы даже хуже брата д’Олива – тот хотя бы не скрывал, что он злодей! – Зверь убивал насмешников и потаскух, – Роберт оскалился, и лицо его вдруг стало ужасно похоже на череп. – Люди должны бояться, должны верить... и Шанталь принёс им эту веру. А она, – он кивнул на Эжени, – разгадала его тайну и хотела выдать её всем! Зверь был бы пойман, его бы перестали бояться, и что тогда было бы с нашим Господом? – Он бредит, – шепнула Жаклин Анжелике. – И у меня всё получилось бы, если бы не вы, дети мушкетёров, и не эта рыжая ведьма! – Роберта затрясло, казалось, он с трудом держится на ногах. – Сказано в Писании: ?Ворожеи не оставляй в живых?... – Когда вернётся мой отец, вы будете осуждены, – Эжени выпрямилась, кусая дрожащие губы. – Неет, – ноги отца Роберта подогнулись, он рухнул на колени и забился в судорогах. – Пусть меня судит Высший Судия, но не вы... вам я не достанусь... – Доктора! – громко закричал Рауль. Дети мушкетёров метнулись к священнику, пытались приподнять его, разжать рот, но было уже поздно. Отец Роберт извивался на полу, хрипя и закатывая глаза, и из его рта вырывались обрывки фраз: – У меня был не один пузырёк... Я успел, успел... Весь яд без остатка – и вот я уже свободен... Свободен...Никто не знал доподлинно, что за яд принял отец Роберт, но он действовал со всей своей дьявольской силой – через несколько минут безумный кюре перестал биться и затих, голова его бессильно склонилась, а глаза закатились. В гостиной повисло жуткое молчание, такое, что стало слышно, как жужжит где-то под потолком муха. Анжелика перекрестилась и открыла рот, чтобы что-то сказать, но вновь закрыла его, не издав ни звука, и прильнула к плечу Рауля. Жаклин крепко стиснула руку мужа, и Эжени захотелось так же крепко схватить за руку Леона, но она не посмела. Прошло несколько томительных мгновений, и тишину разрезал голос капитана: – Этот уже не в нашей власти, но Шанталь ещё на земле, и Зверь тоже. Мы должны действовать быстро, пока он не убил кого-то ещё.