Нет белого без черного (2/2)

Лисенок повторил и на этот раз попал прямехонько по чипу. Еще больше распластавшись, чип стал совсем плохим на вид.

— Еще по разочку и хватит с него, — улыбнулся Тейлс и снова стукнул молотком, на этот раз по выпуклому краю, чтобы и его тоже сломать.

Через какое-то время бывший аккуратный прибор для слежки превратился в блин. Опасность ликвидирована. Теперь остается только ждать. Нужно скорее лечить Клевера и искать его маму, чтобы он был в безопасности.

— Так, а теперь твое ушко…

— А, да… — отвлекшись от рассматривания сломанного жучка, рассеянно кивнул Клевер, пошел и сел на кресло. А Тейлс взял и выкинул лепешку в сжигатель, потом вернулся и быстренько обработал место надреза антисептиком и намазал зеленкой, чтоб наверняка. Но так как зеленка очень коварна, и ею практически невозможно ничего намазать аккуратно, то светлая полоска на ушке Клевера в одном месте позеленела.

— Эй, Клевер, раз я зеленку достал, может, тебя в лягушку перекрасить? — помешивая ватной палочкой содержимое темного пузырька, спросил Тейлс, загадочно и хитро улыбаясь.

— Н-нет, не надо… — боязливо спрятавшись за спинкой кресла и выглядывая из-за нее, пискнул Клевер.

— Ха-ха-ха! Я шучу! Пойдем. Заморозка к утру пройдет. Ушко болеть тоже не будет.

Выйдя из лаборатории, лисы направились на второй этаж. — Все, иди в душ, Клевер,— кивнул на дверь в ванную Тейлс. Найденыш зашел в ванную и успел только прикрыть дверь, как тут же приоткрыл ее, вспомнив кое о чем и окликнув Тейлса: — Тейлс, а ухо мочить можно? — спросил Клевер, высунув голову из щелки. — Можно, только старайся не попасть в ранку шампунем, а то щипать будет, — сказав это, Тейлс дождался, когда Клевер закроет дверь в ванную, и пошел в его комнату.

Расстелил его постель, взбил подушку, потом вспомнил, что забыл книжку и быстренько слетал за ней, заодно прихватив два стакана воды — себе и Клеверу. Ну не может лис ночью без воды. Лень ему спускаться вниз, чтобы попить. Куда проще чуть привстать и попить, чем вставать, включать свет, плестись вниз, там свет включать, доставать чашку, наливать воду, пить, споласкивать чашку, выключать свет, подниматься наверх, выключать свет и ложиться обратно спать. Ужас как все долго и нудно, и при этом еще и хорошенько проснуться успеваешь.

В общем, принес воду, книжку и уселся на кровать, ждать. Пока ждет, решил пролистать сказки, чтобы выбрать, какую будет читать, или хотя бы ознакомиться с оглавлением, чтобы вспомнить, какие там вообще есть и дать Клеверу право выбора. Множество интересных сказок, которые заставляли Тейлса в детстве быстро засыпать, отдаваясь мечтам. Но он всегда запоминал, где остановилась Салли, чтобы на следующий вечер ей напомнить.

Он сидел в теплой комнате, с кремовыми обоями с блестящими бороздками разводов, шоколадной мебелью, мягким пушистым ковром цвета крем-брюле, который занимал всю комнату. Напротив входа было большое окно, задернутое тяжелыми шоколадно-молочными шторами. Справа стала полуторная шоколадная кровать спинкой к стене, охраняемая двумя высокими тумбочками. Слева, ближе к окну расположился простой шоколадный стол с парой ящиков. В комплект к столу было небольшое кофейное кресло на колесиках. Главным освещением в комнате сейчас был настольный торшер со скромным бежевым абажуром с ромбовым рисунком, где на каждом стыке ромбиков был маленький страз. Этот торшер мягко светил, ровно и бархатно освещая темную комнату. Задумавшись о своем счастливом детстве, Тейлс даже немного испугался, когда дверь открылась и на пороге стоял мокрый Клевер, замотанный в полотенце.

— Ой, — только и смог сказать удивленный Клевер. Он как-то не ожидал увидеть Тейлса здесь, решив, что Прауэр сразу же ушел в свою комнату. Не тут-то было.

— Хей, ну, снова привет, — улыбнулся Тейлс. — Не ждал, да? — Угу… Что ты здесь делаешь? — войдя в комнату и легко толкнув дверь ногой, чтобы закрылась, спросил лисенок. — А я вот тебя спать сегодня уложить решил. Тебе мама сказки читает перед сном?

— Читает, но чаще стихи.

— Ух ты. Здорово. А мне в детстве сказки читали. Стихи редко, только если не успевали купить или взять новую книжку со сказками, — задумчиво поднял глаза к потолку Тейлс. — У меня тут есть книжка со сказками. Какую бы ты хотел послушать перед сном? — А как называется сказка про бобы? Я часто о ней слышал, но названия не знаю. Там в окно выкинули бобовое зернышко, и оно за ночь выросло в огромное дерево до небес.

— ?Джек и бобовый стебель?? — спросил Тейлс.

Клевер кивнул.

— Хочешь ее послушать?

— Угу.

— Давай посмотрим, есть она в этой книге? Должна быть, — листая страницы и пытаясь попасть на оглавление, бормотал Тейлс. — А, вот, точно, есть. Давай сначала высушим твою шерстку. Ты можешь простыть, если ляжешь спать мокрым, — зачем-то напомнил Тейлс. Все и так об этом знают.

Майлз взял с тумбочки притащенный заранее бесшумный фен, дождался, когда лисенок подойдет и сядет на кровать, и начал потихоньку сушить рыже-бежево-черную мягкую шерсть лисенка. Это пока еще был детский пух. Такой мягкий и приятный, что хочется уткнуться в него лицом и застыть, вдыхая приятный запах шампуня с зеленым чаем. Но нет, нельзя. Это как минимум будет странно. Такой фокус пройдет только с Соником. Они оба молчали. Тейлс был сосредоточен созерцанием, как красиво дрожит под струями фена уже сухая шерстка. Клевер думал о чем-то своем, опустив голову. Видимо, кому-то уже о-о-о-очень сильно и давно хочется спатки. Тейлс сам себя окрестил как-то ?Ночным животным? и ему спать не хотелось решительно совсем. Через десять минут, полностью сухой и очень сонный Клевер забирался под одеяло. Честно, ему не особо нравилась идея сказки, которую он выбрал, поэтому он хотел развеять свою неприязнь. Мало ли она очень интересная, а он так плохо о ней думает, даже не читая ее? Хотя, признаться честно, ему не особо-то хотелось слушать. Уж очень клонило в сон — раз, и сказка неприятная — два (хотя не факт).

Тейлс начал читать. Он читал с выражением, с интонациями, озвучивал героев разными голосами, как когда-то делала Салли. Клевер с любопытством его слушал, но ему был не так интересен сюжет, как чтение Тейлса. На середине сказки Клевер чуть повернул голову направо, где рядом сидел на кровати Тейлс в полуобороте и где лежал один из его хвостов, и неловко взял его хвост в руку, едва заметно сжав. Но, Тейлс хорошо почувствовал и перестал читать, с вопросом в глазах повернув голову к лисенку. Клевер встретился с ним глазами и стал в них смотреть, а Тейлс смотрел в его. Клевер рассматривал некое удивление в лазурно-голубых глазах уже почти взрослого золотистого лиса, а Тейлс пытался прочесть во взгляде этих чуть расширенных серых глаз, что хочет от него найденыш. Но в серых глазах всегда трудно что-то увидеть. Уголки губ Клевера были опущены, но вот эти расширенные глаза давали Тейлсу понять, что перед ним обычный задумчивый ребенок, а не жертва жестоких опытов. Прауэр в самом взгляде ничего не мог понять, но на самом деле Клевер смотрел на него с доверием и любопытством, и даже с каким-то удивлением.

— А где твои родители? — вдруг спросил он, не отрывая доверчивого взгляда.

— Мои родители? — Тейлс даже моргнул. Но потом все же оправился и неуверенно заговорил, повернувшись обратно и подняв глаза, смотря на стену перед собой. — Я не знаю. Наверное, очень-очень далеко. А может их уже и нет на этом свете.

— А почему ты не знаешь? — Я никогда их не видел, — повернулся к нему Тейлс и посмотрел странным, будто безнадежным взглядом. — Я родился слепым и глухим, как и все лисята, и не мог ни видеть, ни слышать их. Куда они делись потом я не знаю. Помню только, что жил на планете-яслях в джунглях, где меня сильно обижали мои сверстники. Потом я там встретил Соника, последовал за ним, но упустил, — Тейлс рассказывал тихо и вдумчиво, все также глядя перед собой. Его взгляд был очень глубоким и задумчивым, полным разных, но приглушенных эмоций. Тут он улыбнулся, — но зато я вышел на его самолет. Будучи еще маленьким и упустив хозяина самолета, я не мог спросить разрешения, а изучить самолет было очень интересно. Я придумал, как можно его улучшить. Но, честно сказать, мне не следовало сразу браться за работу, без разрешения. Когда прибежал Соник, я думал, что сейчас мне влетит, но, к огромному счастью, ему понравился синий цвет, в который я решил перекрасить самолет. Мне несказанно повезло, что я встретил его. Он старше меня на семь лет, но взял под крыло в качестве младшего брата. Видимо, он прилетел на эту планету ненадолго, потому что раньше я его не видел, и улетел он тоже очень скоро, забрав меня с собой. Здесь, на Мобиусе, у меня появилось много добрых и взрослых друзей, которые заботились обо мне и помогали мне развиваться. Соник дал мне уверенность в себе и теперь я вполне могу постоять за себя. Собственно, именно благодаря ему я стал тем, кем я стал. Не знаю, как сложилась бы моя жизнь, если бы мимо тогда не пронесся синий ежик. Тейлс прикрыл глаза. Все это он рассказывал, нежно улыбаясь, и явно вспоминая свои светлые моменты из детства.

— Я всегда считал свои хвосты наказанием, — продолжил Тейлс, — пока Соник не показал мне, что они — мое достоинство, они — то, что делает меня Тейлсом, они так полезны. Все ими восхищаются, а раньше только смеялись и показывали пальцем, называя меня мутантом. Наконец, все это в прошлом.

— И ты не скучаешь по родителям? — спросил Клевер. — Знаешь, я даже не знаю, по кому скучать. Это как скучать по чему-то неизвестному.

— Над моими хвостами тоже все будут смеяться? — понурив ушки, со страхом спросил лисенок. — Ты знаешь, это зависит от твоих друзей. Дети часто бывают жестоки. Но если это настоящие друзья, они никогда не будут насмехаться над тобой — они поддержат и будут защищать от нападок других детей. — А мама?..

— А сам как думаешь? Сможет ли самая родная зверушка сказать что-то плохое о тебе? — немного нагнувшись и заглянув в глаза Клевера, спросил Тейлс.

Клевер посмотрел на него, скромно улыбнулся и потупил взгляд: — Нет, конечно, нет… — Запомни, Клевер, нет никого добрее мамы. Мама — это самое родное, самое близкое, что есть на свете. Она примет тебя, каким бы ты ни был, ведь она любит тебя больше всего на свете, — с нежностью глядя на малыша, тихо и мягко говорил Тейлс, напоминая ему о самом важном и тем самым отгоняя его страх. — Мама защитит тебя от всего, а ты должен защищать и беречь ее.

Лис ласково погладил Клевера между ушей. Тейлс не знает этого чувства любви мамы, ее заботы, но говоря все эти всем известные слова, он живо представил его. В груди защемило от нежности и трогательности, в глазах и носу закололо от подступающих слез, и захотелось кого-то крепко обнять, выплеснуть эти эмоции, поделиться ими с кем-нибудь. Поэтому он гладил Клевера по голове ласково и заботливо. Он оживился: — Ну, что? Читаем дальше?

— Н-нет… Мне не нравится… Наверное, я еще не дорос до этой сказки, — Клевер хотел сказать как можно мягче, чтобы не обидеть Тейлса. Двухвостый читает просто восхитительно, но сама сказка очень так себе.

— Ну, ладно. Тогда, может, что-то другое?

— Нет… Я очень хочу спать, — признался Клевер и потер сонные глаза.

— Хорошо, — Тейлс закрыл книжку, поднялся с кровати, расправил простынь, натянул повыше и огладил одеяло и, еще не отойдя от того сладкого наваждения, не удержался и легонько поцеловал Клевера в лоб. Быстренько отпрянул, улыбнулся и пошел к выходу вместе с книжкой и феном.

— Спокойной ночи, Клевер, — сказал он, будучи почти в дверях. — Мики, — коротко бросил Клевер, снова уставившись на Тейлса своим немигающим, но доверчиво-удивленным взглядом.

— Что?.. — не совсем понял Тейлс.

— Зови меня Мики, — снова робко и коротко сказал лисенок.

— Хорошо, Кле… Ой! Мики! У тебя чудесное имя, но давай я буду продолжать звать тебя Клевером? Просто мне так уже привычней, — Тейлс неловко вжал голову в плечи и чуть улыбнулся.

— Хорошо. Спокойной ночи. — Спокойной ночи. Сладких снов, — сказал на прощание Тейлс и вышел из комнаты.

Закрыв за собой дверь, он как можно тише облегченно вздохнул, прикрыв глаза. Но тут он заметил Соника, который стоял напротив него, опершись на стену спиной, заставив ногу за ногу и скрестив руки на груди, и загадочно улыбался. Он стоял рядом с дверью в свою комнату, дверь в которую была не прямо напротив двери Клевера, а немного правее.

Коридор был обклеен бежевыми обоями, а по низу стены, до середины, шла коричневая панель. Пол застелен паркетом под цвет панелей, а в белый потолок были встроены маленькие светильники.

— Ты тут? — шепотом сказал Тейлс. Соник кивнул и будто отшатнулся от стены, опустил руки. — Подслушивать нехорошо.

— А я и не подслушивал, — улыбнулся шире он. — Я все это время стоял здесь и слушал сказку в твоем исполнении, но потом невольно прислушался к вашему разговору. Значит, я тот, кто изменил твою жизнь и сделал тебя тем, кто ты есть сейчас? — спросил он, глядя на парня взглядом полуприкрытых глаз и медленно подходя к Тейлсу, заставляя его задирать голову все выше.

Немного удивленно поглядев на такого довольного Соника, Тейлс смягчил взгляд и смущенно улыбнулся, сделав шаг вперед и ткнувшись лбом в грудь Соника.

— А ты как думаешь?.. — даже по голосу было понятно, что Тейлс очень смущен, а на его губах играет робкая улыбка.

Вместо ответа Соник глянул на макушку лиса, его чуть опущенные уши, которые затронул румянец, а потом легким медленным движением притянул лисенка к себе, обвив руками его плечи и талию.

— Мальчик мой, — нежно прошептал он, положив голову щекой на макушку Тейлса. Тейлс еще больше раскраснелся, но все же очень неловко, но приобнял своего парня, прильнув к нему целиком. Он потерся мордочкой о пушистый мех на груди Соника и тихонько замурлыкал. Совсем тихо, едва слышно, но Соник слышал.

— Я люблю тебя, — сказал еж и чуть крепче сжал Тейлса в объятиях. — Я счастлив, что твоя жизнь стала лучше с моим появлением. Но я лишь был рядом, всю работу над собой, над своими навыками, знаниями ты делал сам.

— М-м-м-м… — промычал Тейлс, ласкаясь, — я тебя тоже люблю. Спасибо тебе.

Постояв так еще немного, Тейлс поднял голову и посмотрел на Соника. Еж тоже открыл глаза, заметив шевеления Тейлса, и опустил взгляд на него. И глядя на эту скромную улыбку Тейлса, на его румянец и опущенные ушки, захотелось как-то изменить это смущенное выражение мордочки. Соник наклонил голову к Тейлсу, коснулся ладонью его щеки и осторожно, будто нежные лепестки, поцеловал губы лисенка. Майлз прикрыл глаза, чуть наклонил голову вбок и немного подался вперед, делая поцелуй более весомым. Лис все же не привык к поцелуям и очень разнервничался, но сделал поцелуй чуть крепче и затих, наслаждаясь проделанной работой. Все-таки отдаваться этому смущающему проявлению нежности проще, когда в голову бьет температура… А тут приходится пытаться беречь нервишки, что крайне сложно, когда морально готовишься к хорошему поцелую, а получаешь лишь легкое касание. Еж поглаживал большим пальцем щеку лиса, даже немного путаясь в его шерстке и усах. Тейлс долго не продержался и подался назад, разорвав этот непродолжительный поцелуй. Он чуть ли не горел от стыда. Соник только смотрел на него и улыбался совершенно довольной улыбкой.

— Иди сюда, а то вообще вспыхнешь, — заметив еще большее смущение (куда же больше-то?) у Тейлса от его взгляда, Соник снова притянул его к груди, чтобы тот немного остыл. — Ты мое чудо, — тихо признался он.

Они стояли так минут пять, пока Соник гладил своего парня от головы до талии. Тейлс зашевелился, зевнув. — Пора спать уже, Тейлс, — заметил Соник. — Времени уже много.

— Да, ты прав. Нужно идти, — отстраняясь от ежа, с некоторым сожалением, заглушенным новым зевком, сказал Прауэр. — Спокойной ночи, — улыбнулся он, поворачиваясь к своей комнате. Ему нужно было пройти по коридору немного дальше двери в комнату Клевера, чтобы дойти до своей спальни.

— Спокойной ночи, — ответил Соник и проследил за ним взглядом. Уже дойдя до двери и приготовившись повернуть ручку, Тейлс снова обернулся и посмотрел на своего парня взглядом, полным любви. Соник решил несколько оживить обстановку и это ?тяжелое? прощание одним фокусом. Он щелкнул пальцами, сразу же показав указательными пальцами на Тейлса, при этом еж закрыл один глаз и широко улыбнулся. Тейлс едва громко не рассмеялся, но успел зажать рот рукой и позволил себе тихо засмеяться. Смеющимися глазами глядя на Соника, Тейлс показал пальцами ?V? и зашел в комнату. Соник, довольный, счастливый и гордый за свою идею спокойно удалился к себе.

Все-таки зря он тогда думал, что проявлять нежность — сложно. Это не сложно. Стыдно, но не сложно, а очень тепло и приятно.