heaven and hair (1/1)

Митчел Кейв заплёл свои сексуальные волосы в косички.

Крис не то чтобы против, выглядит красиво, но перебирать чуть сухие, прохладные, пахнущие фруктовым шампунем и чем-то возбуждающе-естественным волосы было в разы приятнее, чем получать по лицу тугими, колючими верёвками. Особенно, когда Мит неаккуратно валится рядом.

У Клинтона тоже волосы длинные и красивые, даже мягкие, он их связывает в непонятный полупучок, выглядит лохматым, словно только что проснулся, но это горячо всё равно. Клинтон, к слову, никак не высказался по поводу косичек брата, только пару раз заботливо поправил их, чтобы не мешались. А потом назвал Мита маленькой сукой в комментариях к его фотографии, что, наверное, нормально для старшего брата, хотя никто не уверен.Крис в целом не особо много думал, чьи волосы ему больше нравятся, зато очень хотел бы заплетать кому-нибудь пресловутые косички холодными зимними вечерами. Можно и не зимними, даже вовсе не обязательно вечерами, лишь бы был лишний повод провести с Митчелом время. Крису очень хочется сойти с ума, чтобы забыть, как испытывать эмоции, и сумасшествие где-то рядом, иначе почему всё так сюрреалистично, но никак не выходит, остаётся только ждать и надеяться, что само перегорит. Больно и плохо, и душно, и очень-очень неприятно от мысли, что на подушках остаются только собственные светлые патлы, хоть перекрашивайся, чтобы мечталось легче. Каждое утро одна и та же реальность, рай и ад, большая кровать остаётся на половину холодной, пошлость, избитая пошлость, зато можно первым же делом спросить Митчела о планах на день и зависнуть вместе. Соседка Мита ещё не успела проснуться, а значит, не забила себя в график. Ничего не мешает им приехать вдвоём на "зависнуть", но Крис — мечтатель с разбитым сердцем, романтик, утопист и плакса. Плохо, плохо, катастрофически плохо, вызовите кто-нибудь ментальную труповозку.Митчел — это рай и ад, некуда деваться. Тошнит, лёгкие болят, вот-вот задохнёшься, но остановиться никак, проще умереть.

Крис готов на колени падать и умолять, чтобы всё это закончилось, но не может прожить ни дня без моделирования идеальной жизни у себя в голове. Он, как крабы в ведре, только по отношению к самому себе. Так сладко закрывать глаза и думать, думать, бесконечно представлять, как было бы хорошо и прекрасно, совсем не больно: убирать чужие волосы с подушек и раковины в ванной, укладывать спать больше, чем на три часа, притягивать к себе, пока он тянется за очками к соседней тумбочке у кровати, зажигать персиковые свечки, вешать красивые постеры. Звучит, как мечты о жизни в Икее, шаблонно и несбыточно, зато так бесконечно приятно. Бесконечность — не предел, как известно, поэтому Крис раз за разом закрывает глаза и закапывается в эту дрянь с головой. Он ворочается ранним утром в своей полухолодной постели, разворачивается ногами к изголовью, из-за чего одеяло частично спадает на пол, листает старые фотографии, где Мит ещё не заплёлся, думает, как ему идёт, детально вспоминает тактильные ощущения, сглатывая ком в горле, и облизывает ладонь, хотя больше всего сейчас хочется свернуться в комок и разрыдаться от поглощающей пустоты за рёбрами. Испытывать привязанность так больно, почему его никто не предупредил, это нечестно. Крис обижается и злится, что Митчел кого-то себе нашёл, а перед камерами не чурается флиртовать и трогать, чтобы поднять просмотров. Крис хнычет от двойственности ощущений и даже не пытается сдержать слёзы, чувствуя себя на самом паршивом седьмом небе, когда кончает. Это какое-то насилие, нельзя столько чувствовать, сердце готово не выдержать. Кажется, что к лучшему, но тогда уже Митти будет очень плохо, а Крис этого не хочет. Падать с небес оказывается тоже больно, лёгкие выплёвывают весь возможный воздух, а в глазах темнеет. Крис шепчет ?ну пожалуйста? в пустоту квартиры, психует и набирает сообщение.Митчел Кейв уже не спит, крутит в пальцах свои идиотские косички, будь они неладны, и листает свой горячо любимый инстаграм, когда получает ?Мне неприятно?. Телефон на беззвучном, чтобы не разбудить Джордан, но в голове всё равно мутным эхом раздаётся сигнал уведомления, словно по привычке. Митчел знает, что неприятно, ему самому совершенно по-дурацки от всей ситуации, он понимает, хочет приехать и успокоить, и в практически гробовой утренней тишине кажется, будто раздаются тяжёлые всхлипы. Мит осторожно садится в постели и хмурится, ожидая каких-нибудь действий от самого себя. Вариантов целых два — делать и не делать — поэтому он оставляет на зеркале записку и просит таксиста поторопиться. Джордан будет волноваться за обоих и спросит потом тактично и ненавязчиво, зачем Кристиан попросил срочно приехать, но, как всегда, не станет пытаться выведать лишнего. Крис отмахнётся, Клинтон дёрнет бровями. Его брат точно маленькая сука.