II (2/2)
Как оказалось, большой белый дворец - это место обитания директора в лице Дова и всех учителей, также там будут проходить большинство наших занятий. В лабиринт заходить строго-настрого запрещается, так как точной карты этого места не имеется, а заплутать там ничего не стоит.
Под личные покои нам выделили большое, простенькое здание, находящиеся за парком. Оно мне сильно напомнило дом, обычный многоквартирный дом. Улыбка на моих губах увяла: вот и кончилось волшебство этого места.
Ученики других стран уже заняли свои комнаты, все ждали только нас. Нам выделили двадцать минут на затаскивание вещей в комнаты. Я и Анна решили снова жить вместе, чтобы не менять сложившуюся традицию. Комнату мне доверили выбрать самой. Выбор пал на небольшую комнатку на втором этаже с красивым видом на яблоневый сад. Как раз под окнами стояло огромное, старое, уже неживое дерево. По нему легко можно будет спускаться вниз.
Раскрыв окно, я тут же представила себе, как первой же ночью спущусь по дереву вниз и побегу осматривать лабиринт. Наплевать, что это запрещено. - Даже и не думай, - послышался сзади недовольный голос подруги. Неужели я всё говорила вслух? На мой недоумевающий взгляд Аня ответила:
-Я догадываюсь, что ты задумала и сразу предупреждаю: не вздумай! - Да ладно тебе! - отмахнулась я, закрывая окно. - Ничего я не собираюсь делать.
- Ну да, конечно... - усмехнулась сожительница и направилась к двери. - Пошли, и ключи не забудь.Схватив со стола ключи от комнаты, я побежала вслед за Анькой. Она слишком хорошо меня знает, придется отложить осмотр лабиринта. Закрыв дверь, мы спустились вниз. Похоже, ждали только нас двоих. Наконец собравшись, во главе с Римом направились мы в главный корпус. Там нас ждал общий сбор и важная информация.Здание оказалось красивым не только снаружи, но и внутри. Красивые росписи на потолках, дорогие люстры и мебель. Казалось, мы попали во дворец эпохи Возрождения: всё блестело и сверкало в тёплых лучах света, лепнина в виде серафимов, словно живая, провожала нас взглядом.
У больших дубовых дверей Мерван остановился и, улыбнувшись, посмотрел на нас. На вопрос, готовы ли мы, каждый ответил решительным согласием. Постояв ещё минуту, мужчина повернулся к дверям и отворил их.
Зал оказался огромен. Множество рядов с красными бархатными сидениями, а впереди большая сцена, на которой, видимо, лучшие ученики и будут выступать. Сейчас же на ней стоял длинный стол, за которым уже восседали Флоран со своей спутницей Захо, тихий Шарли и весёлый Микеле, о чём-то спорящий с Фабьеном.
В зале уже сидели ученики других стран, каждые из них заняли себе один ряд. Попросив нас сесть на первый ряд, Рим поторопился занять своё место за преподавательским столом. Похоже, на его место сел Буассо, так как Мерван долго и упорно ему что-то объяснял и даже попытался поднять со стула.
И кто из нас ещё дети? С усмешкой на губах я следила за развернувшейся картиной. Мот попытался успокоить друга и в конечном счёте ему это удалось. Не желающий вставать с насиженного места Шарли оттолкнул соперника, а Рим, пробурчав ряд не очень приличных слов, сел рядом с бывшим коллегой.Локонте добродушно похлопал немного расстроенного Ланселота по плечу и вернулся к спору с Фабом. Одинокий Шарли выглядел очень жалким, совсем как мокрый обиженный котёнок. Хотелось подойти, обнять парня, поцеловать в макушку и погладить по голове. Похоже, во мне просыпается материнское чувство, иначе это никак не назвать.
Махнув головой, отгоняя подобные мысли, я повернулась к Ане, которая с интересом слушала разговор двух немок.
- Ты знаешь немецкий? - удивилась я. - А, нет, что ты, - девушка улыбнулась, словно действительно понимала о чём они говорят. - Красивый язык, правда? - Неа, - фыркнула я, прислушиваясь к незнакомой речи. - Грубый, похожий на карканье ворон. - Неправда. Очень красивый и чуткий язык, - серьёзным тоном начала подруга. Похоже, новой лекции мне не избежать. - Мы должны уважать все языки мира. Каждый по-своему прекрасен.
- Конечно, хорошо, - словно сдаваясь, я подняла руки вверх.
Раздались аплодисменты. Повернув голову, я увидела, что все учителя заняли свои места, а Дов, взяв в руки микрофон, ожидал тишины.