Часть 19 (1/1)
-Ками? - Кей Джей туманно представлял последующий разговор.Она вопросительно посмотрела на него.
-Ну... чего... как дела? Как дела у тебя? -он мысленно обозвал себя полным идиотом и растаял в ласковой улыбке.-Гм, нормально. У тебя? - неуверенность звучало в ее голосе заслоняя неясность ее равнодушия или, наоборот, обнадеживающего смущения.-Тоже неплохо.Молчание. ?Идиот, идиот, идиот! Зачем я к ней подошел!? - Кей Джей запустил ладонь в шелковые волосы.-Я пойду. Лонг Айленды сами себя не принесут! - Камилла, направляя все свое актерское мастерство в эту излишне искреннюю улыбку, мысленно проверив, насколько эффектно она смотрится сзади, зашагала по лестнице, скорее присоединиться к Коулу и Лили.Кей Джей, небрежно бросив ?виски? бармену, обвил локтями голову. Где та неуловимая грань между исполнением всех своих желаний под лозунгом ?жизнь одна!? и становлением ужасным человеком, которого презирают за каждое его решение? Иногда хочется просто добиться своей глупой мечты, маленькой, но крушащей все возможные исходы и заслоняющей разум своей навязчивостью и предвкушением сладострастного наслаждения. Это могло бы быть сном. Сном, после которого не хочется просыпаться, и ты подолгу лежишь, вспоминая обрывки удаляющихся воспоминаний. Но он проходит, наступает утро реальности - обыденное, приятное и размеренное, когда ты немного, совсем чуть-чуть, холишь и схватываешь осколки, ранящие болью осознания невероятности и блестящие разноцветными зайчиками в свете теплого солнца, наполняющие жизнь сладким чувством удовлетворенности. Порой, может, стоит пустить свою жизнь в неведомом направлении - навстречу неизвестности и спонтанности, не решать ничего заранее, обсуждая каждый шаг то с окружающими, то с самим собой. Довериться не то, чтобы опыту, сурово нажитому за каждый год упрямого существования, скорее, эмоции, сменяющейся каждый день с безграничной радости до удручающей грусти, позволить ей сделать выбор за тебя и слепо верить всем давно проложенным маршрутам.***Коул жарко прижал Лили к стене, проводя мокрой рукой по ее спине. Гладкой и обжигающей. Он горячо вздохнул, накрывая распухшие губы своими. Сахарное чувство, до дрожи пропитывающее каждую клеточку тела, обвивающее их ватным облаком. Неясно осязаемое удовольствие от этого мягкого и жаркого ощущения друг друга. Поцелуй. Такой трогательный и чувственный, одновременно скромный, терпкий, громкий и растворяющийся в гулких откликах окружающего пространства. Воздух не ощущается, его очертания размываются вместе с неведомыми силуэтами, которые как неважные зрители, исчезают в карусели тихого дыхания. Какое приторное слово -?поцелуй?, скрывающее за собой, как под уютным шершавым одеялом, все то, что хочется кричать на весь мир, но ты оставляешь с собой, бережно складывая в позолоченную коробочку с сахарными розами, скрывая от посторонних глаз, норовящих схватить твое счастье и убежать с ним, создавая своё, искусственное.***Мэделин кружилась в забвенном танце с Вильямом. Правда, в это сказочное имя пока верилось не до конца - ей было все равно. Имя ничего не говорит о человеке, кроме, казалось, уровня интеллекта и адекватности его родителей. Он широко улыбался, оголяя белоснежные зубы, прижимал ее к себе, проводя ладонью по линии ее фигуры, а потом отпускал, ласково удерживая рукой. Красота и легкость вечера наполняли его особенной атмосферой поверхностного и такого спокойного счастья. Пусть даже для счастья всегда необходимы яркие эмоции. Видимо, не всегда. И не всем.Мэделин, глупо моргая, улыбалась, по-детски восхищаясь каждой, самой идиотской, шуткой Вильяма, обхватывая его шею нежными пальчиками.-Тебя ждут? - он прислонился к ней слишком близко, опаляя кожу горячим дыханием.Она замотала головой. Ни одной из потенциальной и действительной паре она сегодня была не нужна. Мешала своим возбуждающим присутствием, мешала, как ненужный зритель.-Пошли! - он еще более охрипшим голосом поманил ее за собой.?И пусть!? - кричала себе Мэд, далеко запихивая обиды и переживания завтрашнего утра, да! точно уж не сегодняшнего вечера.Она была готова - любая комната, любое его желание, любая его пошлая фраза, которая в обыденной жизни, возможно, отвратила и смутила бы ее теперь ожидалась с пущим рвением и нетерпением одурманивающего ожидания.