Часть 14 (1/1)
— Скоро я умру, — произносит Люцифа.Белиал замирает. Лист бумаги, вот-вот бы легший из его руки в стопку, пролетает мимо и с шелестом пропадает за столом. Белиал стоит, но только потому что подпирает себя столом. Моргая, он бездумно выдает:— Ха?Удивление вперемешку с непониманием, вызывают и второй смешок, уже более осмысленный.— Не думал, что когда-нибудь услышу, как вы шутите. Вышло очень даже.Белиал обходит стол, чтобы подобрать бумагу. Нагибается и слышит со спины будничным тоном:— Я не шучу.Смеясь, Белиал оборачивается.— Раз так, скоро миру придет конец? Люцифа откладывает перо. Смахивает исписанные листы в стопку и перекладывает в стопку побольше. Белиал ждет пояснений. Будто проверяя его терпение, Люцифа берет несколько бумаг из другой стопки и погружается в чтение.— Фа-са…Люцифа поднимает глаза и встречается с ним взглядом.— Когда меня не будет дальнейшее продвижение плана останется на тебе. Позаботишься, чтобы Люцифер не испортил больше нужного.В их разговорах это имя едва ли упоминается. Практически с ним не пересекаясь, Белиал все же знает достаточно о своей ?противоположности?, чтобы усомниться и перебить.— Люцифер? Серьезно? Тот самый наиправильнейший Люцифер?— С большой вероятностью он откажется принять мои взгляды.— Тогда сами от него избавьтесь.Белиал хлопает рукой с листком по столу, будто это придаст его словам убедительности. Облокачивается на столешницу, склоняется лицом к лицу с Люцифа. Ищет в голубых глазах хоть толику чего-то в противовес смирению. Люцифа кривит губы.— Это не самоубийство, Белиал. Я собираюсь жить достаточно долго.— Что бы вы ни говорили, это смешно. Как вы собираетесь жить дальше, умерев?— Когда придет время, ты поймешь, что делать.— Когда придет… время… — Белиал подается вперед, пока не сталкивается с чужим лбом, — вы сегодня очень странный.— Это мои слова. Рассматривай мою смерть, как время на отдых, которого ты так долго выпрашивал.Белиал дергает плечами и, заливаясь хохотом, откидывает голову назад.— Отлично, Фа-сан. Такого я от вас точно не ожидал.Отсмеявшись, он вновь смотрит на Люцифа — отстраненного и живого. Следит, как перо размеренно медленно движется по бумаге и произносит:— Будь по-вашему. Я просто буду наблюдать, как вы умрете.Когда Люцифа все-таки умирает, Белиалу не до смеха. Ядра, покрытые трещинами для Белиала привычны, как привычна и хрупкость человеческих тел. Белиал не принимает истинное значение его смерти, пока Люцифа, словно мимолетная жизнь человека, неожиданно не прекращает существовать мыслящим. Держа его голову в ладонях — какая несуразность — теперь Люцифа уместится и в одной руке, Белиал разглядывает тело, окруженное ореолом крови. Несмотря на нелепую неудобную позу, оно не двигается. Иначе и быть не может — Люцифа мертв, но даже так, Белиалу неприятно видеть эту неуклюжесть, присущую смертным. Неприятнее, чем осознание, что создатель сломан раньше своего создания, указывающее на собственную бесполезность вопреки приказу.— Фа-сан… я действительно стал странным.Пустое выражение лица Люцифа не изменяется. Смахнув со лба окровавленную челку, Белиал раскрывает чужие глаза. Покоя в них нет, лишь ни на что не направленная бледно-голубая пустота. Не удивительно, что Люцифер ее прячет. В Люцифере нет того чувства долга, присущего Белиалу. Беря голову прямо перед собой, глаза напротив глаз, Белиал глубже заглядывает в пустоту и видит в ней себя.