5 (1/1)
День клонился к своему концу. Солнце уже подошло к самой грани горизонта, заливая крыши Сейретей сочными желтыми чернилами. Уже алел запад, прощаясь с очередным жарким днем, выманивая розоватыми полосами ночь, и первые, пока тусклые, звезды робко примостились на стремительно темнеющей половине неба.
Кучики Бьякуя в обычный день залюбовался бы столь красочным закатом, но этот день был не совсем обычным. Хотя не происходило никаких происшествий: отряд с лейтенантом вернулся в положенное время с блестяще выполненным заданием, не было летучки у со-тайчо, на столе не было нудных бумаг, требующих к себе незамедлительного внимания…. Да и весь Сейретей сегодня плыл в тягучей ленной дымке тишины и покоя, даже крикливые птицы замолкали под палящим солнцем, убаюканные жарой.
И все же день оседал в груди Бьякуи острыми песчинками раздражения. Причиной этому были мысли Бьякуи о Куросаки Ичиго. Сам Кучики ничего не мог поделать с собой: чем бы он ни начинал заниматься, как мысли, сделав виток, снова кружили около рыжеволосого риока. Сердясь на себя все больше и больше, Бьякуя мгновенно утрачивал интерес к одному делу, переходил к другому, но снова уплывал в туманные размышления об Ичиго.И вот сейчас, встряхнув волосами, Бьякуя со вздохом отложил кисть и откинулся на спинку мягкого стула. Прикрыв глаза, он окончательно отдал себя стремительному вихру мыслей, унесших капитана во вчерашний вечер. Бьякуя перестал скрывать от себя тот факт, что Ичиго ему нравился. Не только касаемо его убеждений, взглядов, позиций и тому подобному, а как парень. Мужчиной назвать его было бы опрометчиво, ибо для этого Куросаки все же незрелый. Минувшей ночью Бьякуя вполне насладился прекрасным зрелищем: молодое сильное тело в подрагивающих отблесках ночника было неимоверно притягательным. Ичиго спал, и Кучики задумчиво скользил взглядом по его красивому торсу, расслабленному лицу, останавливаясь на чуть приоткрытых губах, подрагивающих веках, тонких ключицах, коричневатых горошинах сосков.
Обнаружил спящего Ичиго Бьякуя в домике своего фукутайчо. Он хотел заранее предупредить Ренджи о завтрашней миссии, чтобы не было никаких шероховатостей в исполнении. Постучавшись, Бьякуя подождал ответа, однако никто торопливо не подбежал к седзи, гулко топая ногами, не отодвинул их с излишним шумом, никто не расширил удивленных глаз и не просипел сбивчивого «Т-тайчо?..».
Было не так поздно, но капитан прекрасно знал привычки своего лейтенанта -Абараи должен был быть у себя дома, но, видимо, снова пропадал на очередной попойке перед миссией. Скривившись, Бьякуя уже хотел уйти, как услышал шорох из домика Ренджи. Основательно раздражаясь от того, что собственный лейтенант его нагло игнорирует, Бьякуя отодвинул седзи и вошел в темноватое помещение.
Когда глаза привыкли к мраку, Кучики разглядел небольшое помещение. Он приходил к Ренджи и раньше, но редко, и в дом никогда не заходил, предпочитая говорить с ним на улице. Здесь было довольно чисто и уютно. Большую часть комнаты занимал стол, заваленный всякой всячиной: начиная от стратегических карт и заканчивая нелепым цветастым юката. В углу - небольшой шкаф с резными створками, маленькая полочка для книг чуть поодаль, и подставка для занпакто. Пара акварельных картин в деревянной рамочке, плотные занавески на маленьких окошках.В комнате очень сильно пахло саке. Объект, распространявшийэтот горький, валящий с ног запах, лежал на футоне, почти с головой накрывшись тоненьким одеялом. Медленно выходя из себя, Бьякуя, сняв варадзи, подошел к спящему и дернул за ткань, перекатывая на языке фразы для разноса, как удивленнопроглотил их обратно. Под одеялом оказался вовсе не Ренджи, а Куросаки Ичиго, свернувшийся калачиком. Оба косоде были сняты, и явно перепивший и.о. шинигами спал в одних хакама с ослабшими завязками пояса. Почувствовав, как холодок куснул за голые плечи и спину, Ичиго во сне пошарил руками в поисках уютной теплой материи, забавно хмуря брови. Рука неожиданно цепко схватила за хаори и дернула вниз. Бьякуя от неожиданности, и немного от растерянности, покачнулся и опустился на футон. В стельку пьяный Ичиго прижался спиной к опустившемуся рядом теплу, повозился и затих. А Бьякуя медленно изучал ладно сложенное тело, тонкие черты, рука сама собой утонула в жестких рыжих прядях. Кучики слабо интересовал вопрос о том, кто и как напоил мальчишку. Больше его занимал тонкий медовый запах, исходящий от спящего, изрядно перебиваемый саке, но все же уловимый и дразнящий. Бьякуя поддался порыву, наклонился ниже и провел носом по шее Ичиго. Едва уловимый запах хлынул сплошным потоком, и что-то затрепетало в груди, заставляя дышать чаще. От чувственного прикосновения Ичиго, не просыпаясь, перевернулся и почти заключил Бьякую в свои объятия, как Кучики опомнился и быстро встал. Накинув одеяло обратно, Бьякуя торопливо натянул варадзи и вышел на улицу.
Шагая к дому, Кучики все время потирал ладонь, на которой остались ощущения от прикосновения к жестким прядям.