розовый: байкал, мякиш, хрустохлюпанье (а.г/л.к) (2/2)

небо на закате цвета воспаленного герпеса. у люсьена такие же щеки и руки, объеденные ветром до шелушащихся белесых хлопьев. пальто шумит розово-белым и врезается в полуприкрытые веки. вечер пахнет озоном и мефедроном. люсьен пахнет вечером.

он что-то не переставая говорит. невнятно, вполголоса, аллен разбирает едва ли каждое пятое слово. аллен готов слушать это вечно. свист ветра, жужжание проводов на морозе, мямленье люсьена: любимая песня, трек на репите в спотифае.

люсьен на тусовке подпевал новому альбом джоджи, качался, объебанный подозрительными местными таблетками, и счастливо улыбался. щенок, утомленный играми и долгой активной прогулкой - едва не вываливает язык. напиться и лаять после темноты - единственная цель.

на белом свитере у него пятно. на белой шее у него засосы - тонкие полумесяцы, которые аллена режут прямо под горло.

до комнаты его дотаскивать, как до церкви. как покойника - чтобы отмолить. но для аллена его комната - святилище. грязное, бардачное, замусоренное святилище с книгами по средневековой философии на полу и матрасе. с недописанным рефератом дэвида на столе.лампочка острым желтым зрачком горит под потолком. бодает хрусталик слишком уж ярким светом. на спинке стула у люсьена гардеробная: свитера, худи, какие-то штаны и даже носки. правда, от разных пар. но люсьен всегда говорил, что одинаковые носки - это социальный конструкт.

на обратном пути аллен ворует футболку. нежно-розовую, как румянец, как экстази, с надписью peach поперек груди.красиво. и люсьену очень идет.уже возле двери гинзберг краем глаза ловит отблеск мобильного телефона возле матраса: из кармана выпал, что ли? нет. это люсьена.на заблокированном экране, трижды треснутом и заляпанном отпечатками пальцев, светится уведомление из вотсапа. от дэвида.

некрасиво как-то. но аллен знает пароль. и червь внутри с наступлением темноты начал пошевеливаться. вчера он догрыз левое легкое, сегодня не может выбрать - правое легко или, может, поджелудочная?

001943. пальцы сами стучат по кнопочкам. аллен за них не ручается. не отвечает.

все тип-топ. неправда, не сильно я напилсяда что ты видел, там темно былоНу если ты такой трезвый, то давай встретимся? В парке через час?алленовы пальцы снова сами по себе.

kгинзберг оглядывается на сопящего люсьена и выходит из комнаты, сунув его телефон к себе в карман.

в парке цвета черной желчи пахнет бомжами, мусором и гудзоном.

аллен подходит к дэвиду со спины и честно хочет только поговорить. но на глаза попадется засос - оранжевый в неверном свете гнилых фонарей.

- аллен? ты что тут...хрустохлюпаньем прерывается его речь, гладкая и басистая. кап - аллену на руку падает густая малиновая капля.

дэвид смотрит неверяще - на лицо аллена, на рукоять ножа, плотно застывшую непонятным наростом на его коконе из пальто, жилета и рубашки. на кровь. снова - на аллена. улыбается.аллен бьет еще раз.и еще.много малиновых, густо-розовых капель, как глаза кроликов-альбиносов. блики в каплях делают их похожими на глаза. смотрят они с веселым недоумением. смотрят они с ухмылкой.

- а я думал, ты так ничего и не сделаешь, - булькает горлом дэвид.

- а я думал, ты умрешь быстрее.бульк. фырк. гр-х-х. падает. руками цепляется и пачкает алленов светлый тренч малиновым джемом.

когда дэвид тонет в гудзоне, аллену не мокро. у него в груди червь тепло шевелится, но не ест внутренности.