Глава 10 (2/2)

Но, не смотря на измотанность от дороги, Боуди всё же смог поговорить с несколькими жителями, представляющими большей своей частью зайцев, сделав вывод о том, что его поиски не закончились. Мало кто слышал о мастифах вообще, но парню удалось найти старушку, которая дала ему следующую наводку. Пару лет назад она видела одного, зашедшего в их деревню и примерно знала, куда он пошёл. Карты уже оказались бесполезными, потому что заячья деревня и так наладилась на самом их крае, и мир этих разрисованных листках ей ограничивался.

Псу предлагали остаться на ночь добрые люди, но он был вынужден отказаться.

Уже холодало, пёс успел поблагодарить свою осмотрительность за оказавшийся в рюкзаке серый свитер из мягкой овечьей шерсти.

Солнце давно клонилось к горизонту, вообще было бы светло, если бы не длинные тени от сосен. Ямы становились ещё менее заметными в сумраке, так что и без того далеко не стремительную скорость мопеда пришлось снизить, чтобы не оказаться в особо приятный момент в одной из двух канав по бокам от насыпной дороги. Поэтому Боуди был безмерно счастлив, когда с горем пополам доехал до места, указанного зайчихой. Боуди бы назвал эту деревню милой, если бы не валился с ног от усталости.

Людей на улице почти не оказалось. Хотя нет, их там не было вообще, учитывая то, что через несколько минут должна наступить глухая ночь. Но, как выразился Флитвуд, псу в этот раз повезло.— Ты что здесь шарахаешься? Все спят уже, тебя за вора легко сочтут. Боуди оглянулся. Какой-то лис среднего возраста с нескрываемым интересом пялился на него, дёргая ушами от восторга, найдя себе хоть какое-нибудь развлечение.

— Вы не знаете, где я могу найти мастифа?— А, такого же, как ты? Я сразу понял, что ты его ищешь... Лис рассказал, как дойти до его дома, Боуди поблагодарил и почти бегом бросился туда. Неужели, это тот момент, которого он столько времени ждал? Дом был совсем небольшой. Да и вообще не подавал никаких признаков того, что в нем кто-то обитает. ?Обманул, а я, как дурак, поверил?, — мысленно обругал незнакомца Боуди, но всё же решил постучаться. Первая попытка не обвенчалась успехом, вторая тоже. Пёс вздохнул и уже развернулся, чтобы уйти восвояси, когда из дома послышался недовольный "да кого там черти носят", и дверь открылась. Боуди оглянулся и как будто проглотил язык, когда встреться взглядом со своим собственным отражением, стоящим в проёме напротив. Отражение само глядело на парня с широко раскрытыми глазами и только через минуту смогло выговорить то, что хотел спросить сам Боуди:— Брат?..*** Боуди сидел на холодной траве и сквозь темноту ночи завороженно рассматривал огни города за лесом. Он изо всех сил пытался почувствовать умиротворение и чувство выполненного долга, но вместо этого находил лишь зияющую пустую дыру с опалёнными краями внутри себя. Половину ночи парня мучило это чувство, не дав ему уснуть, поэтому он решил выйти подышать воздухом и, если ему хватит настроя и терпения, увидеть рассвет.

Боуди привёз брата к отцу уже на следующий день после их встречи. Его звали Артуро, и, не смотря на первое обманчивое впечатление, он во многом отличался от Боуди. Арти был немного выше, но намного жилистей, шире в плечах, гораздо сильней и не только физически. Особым был его внутренний огонь, в этом новоиспеченный брат обогнал не то, что Боуди, даже отца. Хотя они оба могли друг у друга научиться много новому.

Артуро рассказал всё брату, когда они тряслись в грузовике друга мастифа, который великодушно согласился довезти их до овечьей деревни и которому хватило такта ни разу не вмешаться в обоюдный разговор объединившийся семьи, не считая уточнений по поводу дороги. Про своё детство Арти почти ничего не сказал, но Боуди узнал, что Лора погибла два года назад, не сдержав своего огня, фактически изнутри спалив себя в одной из многочисленных передряг с волками, с которыми мастифы не переставали воевать. К этому времени большая часть их самовольно ушедшей с родных мест группы распустилась, остались только самые верные, но и тех набралось всего шестеро. После гибели матери Арти признал для себя утопичность идеи автономного существования, которое не могло принести с собой ничего, кроме горя. Поэтому он сбежал от оставшихся земляков и, найдя более менее приличную деревню, стал жить там, уже давно забыв путь к родным краям. Появление Боуди для него стало лучом света в непроглядной мгле, освобождением от мук одиночества и скорби. Отец принял второго сына максимально радушно, Боуди сам чувствовал безмерное счастье объединения, но уже через несколько дней оно начало тускнеть, пока не пропало вовсе к прошлому вечеру, когда парень почувствовал себя... лишним. Не из-за того, что Кампа стал уделять второму сыну больше внимания, вовсе забыв о том, кто всю жизнь провёл рядом с ним, или Арти с отцом казался идеалом семьи, не нуждающейся в ком-либо третьем, вовсе нет. Просто в них обоих чувствовалась некая цельность личности, вдруг обретенный смысл и тихая радость, пугающая своей холодной решимостью. Что ни в какое сравнение не шло с шатким состоянием Боуди. Сейчас, смотря в сторону города, принёсшего ему столько радости и столько же горя, парень понял, что места ему нет нигде. Душа не лежала к деревне, но и сияющий городище отверг его под обличьем великого и всемогущего Ангуса Скеттергуда. ?Зря я его вообще встретил, — с горечью признал про себя пёс, — пусть я так и не сыграл бы ни разу на большой сцене, но это не сможет мне причинить столько боли, как он?. Боуди подтянул колени к подбородку и продолжил смотреть на светлеющую полоску горизонта.

Ангус уже почти постучался в дверь дома, когда заметил сидящего Боуди на зелёном холме, чуть поодаль от здания. Парень сидел к нему спиной, так что Скеттергуда он тоже заметить не мог, но тут у кота первый раз сердце по-настоящему ушло в пятки, и он приложил огромные усилия, чтобы заставить себя идти к Боуди.

— Чёрт... Вроде расстояние было приличное, но Ангус дошёл ужасно быстро, ему показалось, что и секунды не прошло перед тем, как он остановился в метре от друга. Бывшего ещё неделю назад друга.

— Боуди... — парень вздрогнул, но не обернулся на голос. — Я просто... Наверное, я хотел извиниться за... Ну... Всё былое красноречие и подготовленную речь как рукой сняло. Кот проглотил комок, застрявший в горле, чтобы продолжить, но парень ему этого не дал сделать.— За то, что вел себя, как последняя мразь? Более утвердительно, чем вопросительно. Но не слишком зло. Скеттергуд усмехнулся с некоторой долей облегчения.— Да. Именно за это. Прости, я дурак... Кот сделал пару шагов и опустился на колени рядом с Боуди, оставаясь чуть позади. Невесомо дотронулся пальцами до его плеча, потом осторожно обнял, уткнувшись носом втершую шею. Боуди развернулся к нему, но ожидающе уставился в цветные глаза Ангуса. Кот всё понял без слов и, улыбнувшись, поцеловал парня, продолжая обнимать его шею, сцепив пальцы ниже затылка, и крайне удивился чувственности дру... Нет, теперь уж скорее своего парня.

Не отстраняясь, Скеттергуд сел на пса, обхватив его бёдра своими, обтянутыми чёрной тканью джинс, коленями и надавил на плечи Боуди, стремясь уложить его на землю. Но, догадавшись об его замысле, парень сам толкнул Ангуса, повалив звезду рока на траву, нависнув сверху. У того от такой резкой смены ролей в животе запорхали бабочки. Неожиданно всё вокруг стало намного светлей; началась утренняя заря.— Подожди, — сказал кот, когда Боуди покрывал поцелуями его ключицы над широким вырезом чёрного свитера. — Я же тебе подарок приготовил. Кое-что задолжал. Боуди оторвался и сел, когда Скеттергуд выбрался из-под него. Вытянув руку, Ангус подтащил к себе что-то, что до этого всё время находилось за спинами обоих.

— Вот. Тебе. Боуди сначала непонимающе смотрел на протянутую ему упаковку мандаринов, а затем затрясся в беззвучном смехе. Скеттергуд, наблюдая за ним, приподнялся на локтях и сам не удержал смех, но Боуди нежно приложил свой палец к его губам, наклонился и прошептал:— Тш... Ты же не хочешь, чтобы нас услышали? Кот замолчал, извиняюще улыбнулся и опять привлёк пса к себе, не желая отрывать от себя самое ценное ни на минуту.*** Днём овцы, обнаружив горки оранжевых мандариновых корок и сильно помятую рядом с ними полянку травы, непонимающе переглянулись, но уже скоро забыли о своей находке, найдя дела поинтересней.