Основная часть (1/1)

<i> Англичане выполняют приговоры быстро. Только вчера из их штаба пришло распоряжение о казни жены принца Даккара. Британское командование долго колебалось, но, в конце концов, приняло именно такое решение. < /i>POV АмритыСолнце еще не взошло. Только первая заря скользнула по верхушкам деревьев. Меня ведут в небольшую низину за фортом, где британцырасстреливают пленников. Ну что ж… значит, такова судьба. Эти люди, в жестокости которых я каждый раз убеждаюсь, не переставали ужасать меня. Холодная жуть бежала по моему телу, когда они приближались, что-то говорили мне, приказывали. Особенно страшно было, когда рядом со мной были мои дети. Тогда безумие захватывало меня, я каждый миг опасалась, что их заберут, отнимут у меня. Но теперь я спокойна. Мой брат Калидос увез Джаянта и Сумати подальше отсюда. Как хорошо, что я успела отправить их вовремя! Тогда англичане еще не успели полностью занять форт. В ту страшную ночь неохраняемой осталась лишь дальняя западная стена, настолько разрушенная, что захватчики не могли и представить, что ей возможно пользоваться. Как они тогда ошибались! Калидос вовремя подоспел к западной стене, и на счастье я знала несколько неприметных троп, о которых захватчики и не подозревали. Сбежать вместе с братом и детьми я не могла?— это наделало бы слишком много шуму. Тем более, наши тюремщики сразу бы заметили мое отсутствие и пустились бы в погоню, а тогда шансы на спасение были бы ничтожно малы. Оставшись в крепости, я, хоть и ненадолго, могла скрыть побег, тем самым, задержав погоню. Мне ясно помнилось, в какую ярость пришел их главнокомандующий, узнав о том, что наследники принца Даккара бесследно исчезли. Но тогда мне было уже все равно на гнев тюремщиков. Их попытки узнать, где дети, так и не увенчались успехом. От этого они словно бы взбесились?— будто стаи демонов-ракшасов, их отряды рассыпались по округе, в тщетных попытках догнать беглецов. Но было уже слишком поздно. К этому времени Калидос с детьми уже должен был отплыть на пароходе из Индии.На днях, мне пришла весть, что Джаянт и Сумати в безопасности. План Калидоса удался, и теперь они далеко отсюда. С моей души словно бы скатился тяжелый камень, целая гора, позволив мне вздохнуть с облегчением. Весть о том, что мои дети в безопасности, укрепила во мне спокойствие. Часть моего долга была выполнена. Шло время, у британцев явно заканчивалось терпение. Но теперь я их уже не боялась?— они не смогут причинить мне большего вреда, чем смерть, а ее я не страшусь.Я стала понимать, что препятствовать действиям захватчиков нет смысла. Что может сделать одна женщина против целого полка? Спланировать побег, попытаться ускользнуть?— бессмысленная трата сил. По лесам вокруг форта снуют патрули, самые ближние крепости, которые еще сопротивляются захватчикам, слишком далеко отсюда. Одной добраться до них невозможно?— это было бы чистейшим безумием. Я решила остаться. Самое важное я уже сделала?— дети теперь находятся в безопасности.За последний месяц, как я осталась одна, во мне почти пропали чувства. Мало что осталось, большинство из них растаяло, как утренний туман. Способности испытывать ту или иную эмоцию медленно отмирали, как отмирают полосы сухой коры от ствола старого дерева.Тревога ушла вместе с Сумати и Джаянтом, страх покинул меня следом. Осталась лишь немногое?— скорбь и тоска.Может быть, и к лучшему, что мой дух покинул тело, не желая больше оставаться в плену. Пусть душа продолжит свой вечный путь чуть раньше срока. Мой дух мог бы мне помешать?— ведь он, мятежный, страшась смерти тела, не дал бы мне прожить последние дни моей жизни, как подобает?— со спокойным достоинством. Ведь страх перед неминуемой смертью?— такая бесполезная вещь. Я чувствовала пустоту, спокойную серую пустоту. В ней было, как мне казалось, предвестие смерти, ее легкие отголосок, медленно набирающий силу. Он настигал меня, когда я оставалась наедине со своими мыслями. Со временем он стал все чаще и чаще посещать меня, будто предупреждая о скором приближении неминуемого. Мне словно бы давали время подготовиться - за это я была благодарна.

Что говорить?— тогда я уже чувствовала себя мертвой?— тело без души, холодное и безразличное ко всему.

Но разбавляло эту пустоту одно чувство?— кое-что во мне все-таки осталось. Почти единственное, оно было моим постоянным спутником, деля внутренний мир пополам с пустотой. Говорят же, умершие родственники помнят о живых, и я всегда помнила о Даккаре. Все это время я очень тосковала по мужу. Видела егово сне, мысленно говорила с ним. Сейчас он далеко, очень далеко отсюда, но продолжает бороться. Изредка до меня долетают вести о победах повстанцев, и я точно знаю, кто стоял за ними. Уверенность в благополучном исходе войны не покидает меня ни на минут, как и уверенность в муже. Даккар вершит свое дело; то, что он задумал, будет доведено до конца. В этом я не сомневаюсь.Мне же со своей стороны необходимо помогать ему по мере своих возможностей и сил. И кое-что я уже сделала. Пока мы?— его семья, близкие ему люди, были в плену, у Даккара были связаны руки. Теперь же Сумати и Джаянт?в безопасности, в руках захватчиков оставалась только я. Освободиться тем или иным способом не представлялось возможности. Остается только один выход. Наши предки считали, что будет лучше для всех, если пленники погибнут. Раньше я не могла понять этого?— страшных обычаев самосожжения?— леденящих дух ритуалов джаухар. Ведь это полнейшее безумие, убивать себя, не зная как повернется судьба. Но теперь, когда над нами нависло такое несчастье, я поняла эту истину. Она была, как и все заветы предков, мудра и совершенна. Я очень много размышляла об этом последнее время. В перерывах между серой апатией я перебирала все за и против, взвешивала решения, обдумывала возможности. Вчера вечером мои мысли прервал один английский солдат, бросив мне весть о завтрашней казни. Судьба все решила за меня?— мне даже не придется самой лишать себя жизни.Когда же я умру, равновесие восстановится. То маленько обстоятельство, мешающее Даккару действовать в полную силу, будет устранено. Тогда-то он одержит победу.*** Лес еще не проснулся. Дневной жар не набрал силу, и земля пока дышит прохладой и влагой. Зелень, напитавшаяся за ночь, дарит тень, и я наслаждаюсь этой дорогой через утренний лес, своей последней дорогой.Как много раз я проходила здесь?— одна, или с детьми, или же с ним… Слабый пока еще солнечный отсвет пробился сквозь плотную листву и упал мне на руку, блеснув на металле цепи. Этот отблеск пробудил во мне одно вспоминание, такое же яркое, как он сам. Мне вспомнился день нашей свадьбы. В то утро, так много лет назад, солнечный блик также упал на мою ладонь. Только тогда руки были не скованы цепью, а расписаны волшебным узором Менди?— изящным, не толще волоса, таким, будто бы он состоял из нитей темной паутины. Узор был чёрным, как ночь?— поверья говорят, что чем темнее узоры Менди, тем сильнее будет любить муж свою будущую жену.Красные складки сари бежали за мной по траве, множество серебряных колокольчиков на браслетах, серьгах и ожерелье издавали тонкий переливчатый звон. Он перекликался с серебряными голосами мелких птичек, снующих в низких ветвях над моей головой.Упрямая прядь волос все-таки выбилась из косы, я на ходу заправила ее за ухо. Чтобы проверить, как легли волосы, глянула в аарси?— кольцо-зеркальце на большом пальце руки. Солнечный свет, быстро набравший силу, ослепительно блеснул на гладкой поверхности аарси, почти на секунду ослепив меня. Я на мгновение зажмурилась, тихо рассмеялась, но продолжала идти вперёд.Вот и праздничный шатер. Мурашки побежали спине, волнение сгустилось в груди. Я глянула на большую цветочную гирлянду, которую буду должна вручить моему жениху. Знакомые цветы были как никогда прекрасны?— большой розоватый лотос в окружении ярких бархатцев и душистого жасмина. Я поднесла цветы к лицу и осторожно поцеловала лотос?— он пах свежестью и озерной водой. Я подняла глаза и сделала шаг вперед. Он встретил меня у входа в шатер?— Даккар был прекрасен. Взгляд его темных глаз уже давно был устремлен на меня, я же заметила это только сейчас. Сначала я ужасно смутилась, опустила глаза, поклонилась ему. Он ответил мне. Только сейчас я обратила внимание на его одежды. Длинный сюртук?— шервани, застёгнутый до воротника на великолепные пуговицы, был расшит бисером, шелковыми и золотыми нитями. Великолепный тюрбан?— пагди, украшал голову принца. Даккар нежно взял меня за руку, и от прикосновения его кожи к моей волнение увеличилось, сердце забилось чаще. Я смущённо улыбнулась ему, он же крепче сжал мою ладонь в своей.В темной глубине шатра, под пение священных мантр, мы обменялись гирляндами?— красные гибискусы коснулись моей шеи, я же с трепетом опустила лотос и бархатцы на плечи Даккару. Далее была длинная свадебная церемония, наполненная древними обрядами, призывающими в наш дом счастье, плодородие и радость, связывая наши души вместе на семь жизней вперед. Мы молились богам, подносили жертву священному огню?— легкие зерна риса сыпались в жаркое пламя через наши пальцы. Мы трижды обходили по кругу священный огонь, чтобы привнести в нашу будущую жизнь достаток и радость. После Даккар надел на мою шею золотое ожерелье?— мангалсутру, символизирующее вечную любовь. Прохладный металл коснулся разгоряченной кожи, мурашки в который раз пробежали по моей спине. Свет от священного огня играл на черных и золотых бусинах ожерелья, в золотой филиграни плясали волшебные отсветы. Это ожерелья я буду носить до самой смерти, как символ вечной любви к мужу. И теперь, когда я иду своей последней дорогой, мангалсутра со мной. Я нащупала крупную золотую филигрань через ткань платка, закрывающего голову и шею. Моя любовь к Даккару со мной, она не умрет после моей физической смерти, а присоединится к бессмертной душе, которая найдет его, где бы он ни был. Ведь древние обряды связали наши души на семь жизней вперед?— у нас еще будет много времени. Резкие окрики вырвали меня из мыслей. Я подняла голову?— мы дошли до старых развалин в низине за главным фортом. Я взглянула на группу англичан, стоящих в нескольких шагах поодаль.Рассеянный взгляд скользнул по их фигурам, успевшее уже подняться солнце блеснуло на стволах карабинов. Я опустила голову, сделала несколько шагов назад, прислонившись спиной к замшелой полуразрушенной стене. Камни были теплыми...