Глава 11 (1/1)

Не спалось. Если бы Найс хотел, он бы накрыл голову подушкой или утащил на кухню футон и отключился. Но он отчаянно боялся не оказаться рядом, когда это будет единственным, что сможет спасти. Неровное дыхание кое-кого на кровати у окна, неразборчивые слова, выплюнутые в бреду, беспокойные попытки сразить несправедливость в кошмаре — явно абсурдном, потому что другие Арту не снятся, он так говорил, — всё это вгоняло Найса в ступор, заставляло чувствовать себя беспомощным. Он бы мог разбудить, обнять, сказать, что это — всего лишь сон, в лучших традициях мелодрам. Он бы мог дерзнуть положить этим мучениям конец как только умел. Но то, что он слышал внутренним слухом в ответ от температурящего Арта, пугало в миллионы раз больше. Арт бы с кривой усмешкой посмотрел невидяще перед собой и спросил: ?Вытащил меня из одного кошмара в другой? Из конечного в бесконечный? Спасибо, Найс?. И Найсу бы захотелось упасть перед ним на колени. Потому что эта ночь и без кошмаров доходящего Арта стала насмешкой для них. Они словно бы, поросшие оба шипами одиночества и сомнений, нехотя ранили друг друга, решившись слишком близко подойти. И Арт был прав. Чем эта реальность выигрывала на фоне забытья? Арт и его лишён, хотя бы в эти несладкие часы перед рассветом. — Как ты там говорил? — Найс присел рядом с кроватью. Его тень простёрлась по замотанному в плед телу. — Каждое утро — новый дурацкий сюжет? ?А ещё говорил, что почти не болеешь?.И что может мой минимум против этого всего? Он бережно отодвинул чёлку со взмокшего лба. Ресницы подрагивали, горячее дыхание коснулось кисти, когда Найс подтянул плед до подбородка. Арт наверняка замёрз. Но в последние минут десять с пересохших губ никаких несусветных слов не срывалось, и это было хорошо. Найс отнёс пустую чашку из-под чая на кухню и принёс стакан с водой. На всякий случай. Могло ли состояние Арта ухудшиться из-за такой детской размолвки? Ничего серьёзного ведь не произошло. Встревожил ли его Найс настойчивостью? Он вступил в контакт робко, просчитывая каждый шаг по тому, как билось сердце Арта, как ускорялся ток его крови. Испугался ли сам Арт, что всем его принципам наступит крышка, рискни они оказаться в кровати вместе? Пожалуй, именно это Найс чуял в нём, вёлся на вибрацию в не полностью здоровом организме. Значит, всё должно быть в порядке. А озноб спадёт. И всё-таки с этим парнем что-то не так. И будь он в сознании, сказал бы — всё. Всё не так, как было раньше. А раньше — это вообще когда? Найс украдкой подошёл к компьютерному столу, пользуясь моментом слабости друга. Ткань пиджака, который так и остался висеть на спинке стула,еле слышно зашелестела. Он, выбирая между ощущением дикости и желания, посмел скользнуть по рукавам вниз, сминая их, будто хватая тающего Арта за руки. Уткнулся носом в плотный воротник — так приятно пахнет и тем больше делает из Найса фетишиста. Какая нелепость. Он сел на стул. Допустим, Арт здесь что-нибудь скрывал. Тогда он давно это перепрятал. Но что, если всего лишь беспорядок, расположение ручек, узлы наушников, цвета стикеров с напоминаниями купить стиральный порошок или крем для тортов расскажут куда больше? Найс мысленно опустил рычаг, включая детектива. Едва ли поможет, он же лицезрит это изо дня в день, тешась надеждой обнаружить что-то. Например, то, что ему эти безделушки педантичного инспектора стали до безобразия милы. — Что-нибудь ещё, непревзойдённый детектив сыскного агентства ?Хаматора?? — иронично прошептал Найс. Даже в полумраке их совместная фотография со времён Академии излучала наивное блаженство, особенно выражение белокурого Скилла. А что Арт? Он хоть когда-нибудь в жизни был доволен собой? Как же он научился симулировать счастье? Невероятный человек, куда непревзойдённей детектива. Найс дотянулся до глянцевого лица пальцами: ?Нужно было силком выдернуть тебя из ада, забрать с собой, пока они тебя не сломали. Прости?. Арт застонал — Найс развернулся на стуле.

— Н-най… — Я здесь, — Найс встал, готовый повиноваться, и замер. От ?мурашек? стянуло кожу. Может, вовсе не его имя потонуло в шуме магистрали. Но так хотелось внимать этому снова и снова. Скомканная постель — точно декорации вокруг одинокого актёра, мерклое освещение улицы вместо прожектора выхватывало небрежно откинутый край пледа, сведённые голые колени. Арт бросил руку поперёк кровати: то ли приглашал в объятья, то ли был зол. Через неподвижные губы пробился надорванный вздох. Истомлённый зов в лихорадке — наверняка не самое соблазняющее, на что Арт способен. Но этого вдруг стало достаточно, чтобы Найсу померещилось, как бы нежно он раздвинул эти колени, как бы припал к натянутому телу и постарался согреть, а Арт выдал бы что-нибудь пошлое у его уха, наконец бы честно сказал, что нафантазировал в душе в тот день. Конечно, это подавленное создание скорее умрёт, чем поведёт себя так. Но недосягаемый в дневном свете, Арт бывает и другим. Тот Арт, который закрыл его собой и целился в голову отбросам на припортовой парковке, и есть тот Арт, который бы запросто подчинил Найса. Если бы хотел. Найс скоропостижно рванул к своей стене, всё ещё слыша эхо приказа. Неспроста Арт вынудил его отойти: от такого не отойдёшь — обнаружишь в себе маньяка. Рядом с инспектором так и хотелось что-нибудь нарушить — что-нибудь незначительное, понятное лишь им двоим, — чтобы пробудить в нём одержимость порядком. Ночь потрясений закончилась. Найс канул в вязкую дрёму и пролежал так до момента, пока за окном не проклюнулась серость. Под одеялом спёртый воздух перегонялся из лёгких наружу и обратно. Стащив покров с головы, он уткнулся в стену, ориентация в пространстве восстановилась. Возможно, его тоже посетили кошмары, о которых он не помнил, но которых явно пытался избежать, судя по скрюченной позе и онемевшей левой ноге. До бдительного слуха донёсся голос. Найс медленно перекатился на другой бок, боясь потревожить атмосферу. Невнятное мурлыканье сбило с толку, он уставился в направлении кровати и растерялся. Силуэт Арта, очерченный предрассветной дымкой, живо парил перед окном, то засматриваясь на мир по ту сторону, то в занятости обращаясь к столу.

На друге красовалась очередная выглаженная — или новая — белая рубашка. Он накинул галстук на шею, мастерски быстро завязал, поправил воротник, коснулся пряжки. — Та-ак… Арт обернулся и подхватил с заправленной кровати ремни с кобурой. Лицо, не тронутое эмоциями, пугало. Найс весь подобрался, аккуратно, не производя ни звука. Едва ли моргая, он наблюдал за воплотившейся ночной химерой, желанной и устрашающе подлинной.

Арт ловко проверил наличие патронов и, хмыкнув, приспособил пистолет на место. Сняв пиджак со стула, бросил его точно на кресло, будто отрабатывал раньше этот жест. Надел другой пиджак, пригладил наэлектризованные волосы.

Что происходит? Серьёзный инспектор, без единого изъяна снаружи, недосягаемый, прохладный, неуловимый, как грань между вчера и сегодня. Он словно переродился ночью. Найс не мог поверить, что находится в одном измерении с этим парнем, так раняще не замечающим его, в затемнённом углу на смятом узком футоне. Что на него нашло ни свет ни заря? Как так вышло, что Найс проспал активность Арта, его пробуждение и сборы? Какого чёрта тот вообще намерился работать? Обиделся, что ли? Сглотнув, Найс сел и настроился поймать ритм внутри Арта. Снаружи безукоризненный, под кожей он всё ещё был собой. И… мерный стук заполнил голову. Немота протекала по нервам, мурлыканье наложилось на фальшивую тишину. Чужой Арт. Мурлыканье сложилось в мотив, Арт поставил окно на проветривание. Врезавшись в стекло, слова стали разборчивей: — ?Сожжёт фальшивое солнце твою настоящую суть?… — Арт?.. В ответ бестревожное сердце грохотнуло так, что Найс отпрянул, ударившись локтем. С поразительной скоростью Арт выудил пистолет и наставил прямиком в дальний угол. Это случилось за долю секунды, а в следующий миг Найс щёлкнул и, проламывая законы физики, метнулся вперёд. Одолев кровать, он грубо отвёл оружие в сторону. Пальцы засаднили. — Н-найс? Пистолет вывалился на пол. По инерции от напора Арт присел на подоконник. Найс опять подступил, освободив его руку, слегка обнял. Большие глаза в замешательстве поглядели, бровь поползла вверх. Подозрение, поддевшее душу остриём, заставило Найса воззвать к профессиональному коварству. Он ласково спросил, держа маску непроницаемости и поглаживая поясницу Арта: — Решил прикончить меня, инспектор Красавчик? — Н-нет, просто… — сердцебиение ускорилось, Арт отвёл взгляд, явно опешив от того, как Найс приложил губы к его щеке. Такая близость пахла смутным чувством дежавю, но всё равно вгоняла в краску. Пришлось отклониться. — Это рефлекс, прости. Ты… напугал меня. Я правда не хотел… — Не нужно извиняться, — и снова Найс сократил расстояние между их лицами, отслеживая малейшее изменение в блестящих зрачках. — Лучше поцелуй. Арт скосил глаза на розоватые губы. Молчание продолжилось. Они постояли так ещё немного, словно статичный кадр плёнки. — Не хочешь? Ну ладно. — Найс лениво плюхнулся на кровать. От внимания не укрылось и то, как Арт расслабился и с облегчением выдохнул. — Что это ты только что напевал? — А, это… Да вот, осело в голове. Представляешь, даже не помню… Арт осёкся, закончив виноватым смешком. Найс испытывающе окинул его взором снизу вверх. — Не помнишь? А ночь нашу ты не забыл? Арт не шелохнулся. Звон в ушах разбавился утренним и таким далёким криком чаек. Найс выглядел разительно строгим после отказа, как для обычного себя. Перелив восходящего солнца хлынул по стенам и потолку, скапывая бликами на всклоченную макушку, отпечатываясь в помрачневшей синеве.

Напугал? Было ли нечто пугающее в его голосе, назвавшем имя того, кто без оглядки и труда поработил отрешённое сознание детектива-одиночки? Что могло быть страшнее потери воспоминаний? Неужели эта ночь всего лишь пригрезилась ему? Не может быть.

Найс знал, чего окаменевший человек у окна на самом деле испугался. И на этот раз он не сдастся. Поцелуй не светил, но ответ мучительно нужен, пусть поддельный, как и всё вокруг вместе с забывчивым Артом. Если нужно, он высидит молча до конца дня, но не отпустит его отсюда. — Не забыл, — наконец тихо произнёс Арт, подняв пистолет и спрятав его. Застегнул пиджак. — Враньё. Арт помедлил, огибая кровать. Они больше не смотрели друг на друга.

Найс сморгнул сухость зудящих глаз, рассматривая пустоту у окна, оставшуюся после Арта. Окей, подделка бесила. Потому что причиняла боль. Он так дерьмово спал, так беспокоился за Арта, так бредил каждой его чертой, выворачивал рассудок наизнанку, чтобы понять. И вот что ему говорят. Вот как ему указывают на его место, всё в том же углу. Ни шагу ближе, ни капли прямоты. Всё, чего он заслужил. Спрятав лицо в ладонях, он зарычал. — Найс… — Знаешь, что я сделаю с тобой, — явно перебивая, зашипел Найс, — если не услышу правду? — Это правда, — раскаяние сверкнуло в тоне. Арт склонил голову. — Меня давно так не поучали, как этой ночью. Пожалуйста, не злись. Мне нужно на работу. Можешь занять мою кровать. Когда за Артом хлопнула дверь, Найс бездумно завалился на подушку. Чёртов рефлекс. Арт с ненавистью впился взглядом в собственное отраженье. В кабине лифта он мог не сдерживать себя. Жаль, свобода длилась меньше минуты. Улица пустовала в такой час, а редкие прохожие уж точно не могли знать, что дела с памятью у Арта плохи. В довершение прелестного утра после не менее прелестной ночи Найс зачем-то предпочёл строить из себя жертву. Арт так и предвкушал, когда же в него устремится обойма фраз по типу: ?Ты меня бесишь?.

— Не я один бешу… — шёпотом, щурясь в плитку под ногами.И не одного тебя. Раз уж и так всё понятно, отчего Найсу не терпится выдрать это ещё и из его рта? Как будто это на что-то повлияет. Только подтвердит, что Арт — слабость: и своя собственная, и озверелого Найса. Их общая, совместная, которую они посеяли вдвоём. Абсолютная безысходная уязвимость, дефект, снедающий полотно их бытия. Ишь чего удумал: получил диплом Факультаса и уже становишься в один ряд с таким, как Найс? как Хани? как ?Хаматора?, у которой хватило духу переступить через профессорские бредни, не дать им пустить корни в ?маленьких глупых? головах? Арт уничтожит эту фальшивку, этот дефект. Даже если для этого придётся отделаться от всего прошлого, что запылилось в уголках сознания. Даже если для этого нужно обернуть слова песни, переписать.

Её ведь пел Найс, правда?

Арт точно не помнил, но, после адских потуг запустить шестерёнки, чистый лист памяти шаблонно измарался лоскутами воспоминаний. Среди них зарделись и ночные картины, спутанные переходы от выяснений до будоражащих прикосновений, прямо так, как Найс сегодня повторил. Несмотря на то, что это уже с ними случалось, Арт еле с собой совладал. Равновесие могло подвести, и тогда бы его затянуло то ли в одну крайность, где он навсегда выстроил бы грань между собой и Найсом, то ли в другую, где он уступил бы Найсу во всём. Он словно на время разучился быть больше, чем другом, и меньше, чем любовником. Но всё-таки противостоял. Крайности совершенно не прельщали. К тому же после таблетки от мигрени навыки воскреснут опять. От кабинета Арт отвык. А кабинет оказался неожиданно просторным, проветренным, светлым и располагающим к кропотливой работе. Впрочем, как всегда. Вспоминать об этом, заново погружаться в обстановку было приятно. За широким монитором, в изоляции от посторонних, всё ещё малость больной инспектор полицейского управления Йокогамы наконец почувствовал себя на своём месте. Одна, как Арту показалось, ценная идея смахнула с него сон этим утром, тело само по себе отказалось возлежать ничком и задыхаться в слоях постели. Постель, конечно, завидная, родная, но идея, задумка, целый план, что расцвёл с ранней звездой на небе — сокровище для опустошённого ума. Неоправданный восторг должен был уже раствориться после наступившей ясности и чашки мятного чая, но Арт до сих пор с горящим взором выстукивал по клавиатуре. В кабинете появился Гаске. — И рад тебя видеть, и нет. Ну что за неопределённость. — Поворчав, он сел напротив начальника и залюбовался энтузиазмом, который давненько за тем не замечал. Так как Арт всё ещё флиртовал с чем-то или кем-то у себя на экране, Гаске откашлялся и взял фото в рамке, виденное им сотню раз. Троица детишек встретила неизменно лучезарной улыбкой. — Хочу, чтобы ты улыбался так же. — Доброе утро, Гаске. Спасибо, что зашёл, — Арт переплёл пальцы и опустил руки на стол. Солнечное выражение, как на заказ, воспроизвелось, и это не потребовало усилий. — Так ведь ты сам вызвал, — напарник качнул головой, затем хохотнул, сравнивая Арта младшего с настоящим. — Точно как тогда, ты только глянь! Тебе здесь что, девятнадцать? — Двенадцать, — поправил Арт и поставил рамку по другую сторону от монитора. — Ну, значит, сейчас тебе должно быть пятнадцать! Только не говори, что хорошо сохранился. Бесстыдник, небось, душу дьяволу продал. — Если бы дьявол существовал и был заинтересован в моей душе, я бы её обменял не на это. А теперь, пожалуй, к делу. Арт кивнул на толстую серую папку, которую Гаске принёс с собой. О некоторых деталях он уже был в курсе, иные раскрылись накануне, третьи он вообще упустил, отвлёкшись на входящее электронное письмо. От первых же строк в окне предпросмотра сердце волнительно встрепенулось:?Счастлив приветствовать тебя, Арт!Как негаданно для меня, одинокого и скучного человека, получить

письмо от самого инспектора полиции Йокогамы! А ты ведь знаешь,

что отклонить просьбу исключения из исключений я не в силах…? Собеседник Арта не то чтобы был счастлив — даже если именно такое впечатление производил его ответ, — но наверняка заинтригован и чуточку польщен, насколько может льстить внимание полиции. По последней сводке новостей из закрытого источника Арт разузнал, что собеседник уже некоторое время находится на стационарном лечении в частной больнице Токио. То, что Арт оказался одним из выпускников Академии, скорее, играло роль катализатора интереса для второй стороны. Эта связь безусловно принесёт выгоду им обоим. Но исключение из исключений? Такое, думается, о нём говорят впервые. Характеристика, недвусмысленно указывающая на то, что все его победы и поражения у этого человека на счету.

— Приём. Как меня слышно? — Гаске достал рацию и в шутку приставил ко рту. — Отлично. — Уверен? — Разумеется, — Арт натурально выпучил глаза, имитируя вовлеченность. — Кстати, какие меры приняты по отношению к детям? Теперь Гаске почесал затылок, пряча рацию обратно. — На данный момент никаких. Вопрос в том, нужно ли информировать родственников. Нет гарантий, что из этого не раздуют больше, чем мы уже возымели. — Полагаю, стоит подключить Агентство минимума, пускай возьмут семьи пострадавших под контроль. — О-о, — заговорческий оскал перекосил черты, — а Найсу эта затея вряд ли придётся по вкусу. Ремарка никак не сказалась на настрое Арта, он безоблачно пояснил: — Мы работаем на государство, Найс здесь ни при чём. Тем более Агентству сейчас не помешает содействовать общественности и закону. Очевидно же, что именно оно стало узким местом. Не представляю, во что им обойдётся недочёт защитных систем. — Ты так переживаешь за это Агентство… — Вовсе нет. — За себя переживал бы лучше. — Я не переживаю, Гаске. — Арт на несколько мгновений задержал взгляд глаза в глаза. Этого было достаточно, чтобы напарник унял скептицизм и согласно хмыкнул. — Возможно, тебя это удивит, но я разделяю мнение Найса. Агентство не безгрешно. Ответственность за украденный нулевой тип и сдачу информации об учащихся в Факультасе лежит на них. — И это не единственные их грехи. — И именно потому мы можем использовать это в наших целях. Арт промахнулся чуть-чуть: Гаске удивлённо поднял брови только теперь и придвинулся к столу ближе. В его позе отразилась готовность принять идею и сорваться на исполнение хоть прямо сейчас. И он бы сорвался, не накаляй его босс воздух молчаливой полуулыбкой. Наверняка Арт выдержал паузу для эффекта и вот уже вдохнул, как дверь кабинета распахнулась без стука. — Йо, инспектор! Можно к вам?Он. Опять. Арт отклонился, приветствуя гостя лишь вопросительным взором. Найс смело подлетел к столу и предъявил лист бумаги, безалаберно исчёрканный синей ручкой. Внимания на Гаске он не обращал. — Хочу участвовать в расследовании серийных убийств. Пожалуйста, подпишите. В синих глазах, синее цвета чернил, горела решимость. Арт осторожно взял лист. Эффект почти удался.