Всё начиналось с пустоты (1/1)
Капля за каплей — и вот уже ничего не осталось. А было ли чему оставаться? Больно осознавать, что всё, скорее всего, и начиналось с пустоты. Родители — лгуны, школа — сплошной непроходимый ад, особенно вкупе с её населением. И ведь никак не выйдешь из этого дерьма. Закуришь — отпиздят, будешь выпивать — загребут в ментуру, про наркоту можно и вовсе умолчать, хотя я однажды горел желанием попробовать. А сейчас уже перегорел, ко всему перегорел. Что будет там, дальше? Да мне и плевать по большому счёту... Вряд ли это будет лучше чем то, что уже имеется, а на худшее, уж простите, я не согласен. Я тоже человек, несмотря на то, что подросток, я тоже имею свойство уставать и ломаться. Только вот мне ещё тяжелее с этим — я не могу, как мой отец, к примеру, посидеть с бутылкой пива за просмотром хорошего фильма, не могу спать с красотками, потому что нет денег, а за просто так кто вообще станет со мной общаться?
Заморыш, ничтожество, изгой, пустое место... Жестковатые клички для очаровательных детишек, не правда ли? Ведь все взрослые переживали этот период, так почему же никто не может понять, насколько жестокими мразями бывают подростки? Нет, их беспокоит только их взрослое дерьмо, и плевать вообще, что творится с их сыном, несмотря на то, что я тоже часть вашего взрослого дерьма! Неужели так сложно было надеть презик шестнадцать лет назад и не ебать неродившемуся мне мозги? Хороший повод ненавидеть родителей, не так ли? Я решил покончить с этим сегодня, не вижу смысла долго распинаться. Хотя зачем-то написал эту записку, надо же... Что ж, прощайте, уроды! Надеюсь, на том свете мы не увидимся!!!*** Поставив улыбающийся смайлик в конце предложения, парень отложил лист, тяжело выдыхая, на всякий случай ещё раз проверил, закрылся ли, и, убедившись, что всё в порядке, опустился на колени возле ванной. Под ногами пушистый коврик, тепло и приятно, от воды идёт пар, ласкает кожу ладони, которой Тэхён играясь проводит над водой. Тянет время. Кому не страшно умирать? Каким бы смелым человек ни был на словах, каким бы убедительным ни был в действиях, он всё ещё человек, а пока этот факт неизменен, то истиной остаётся и то, что он боится смерти. Боится, но хочет. Никакую проблему нельзя считать маленькой, будь то проблема школьника или бизнесмена — никто никогда не осмеливался примерить на себя личину другого человека, никто никогда не узнает и не сможет знать о том, как чувствуют себя другие. А другим временами бывает очень херово, возможно гораздо хуже, чем тебе сейчас. В руке крепко зажато лезвие скальпеля — парниша украл его как-то у мамы на работе, правда, так ни разу и не решился воспользоваться. Но сейчас самое время, не так ли? Металл приятно холодит пальцы, в затылке стучит кровь. Этакое необычное послание от жаждущего жить сердца — оно буквально кричит, молит о пощаде, но разве же хоть кто-то услышит? Кто вообще может услышать тебя, если ты и сам себя слушать не можешь? Не хочется плакать, хочется умереть красиво и без сожалений. И почему именно в последние моменты в жизни всё становится таким хорошим и приятным? Ко всему тянутся руки, потому что прикосновения превращаются в удовольствие, глаза замирают чуть ли не на каждом предмете, находящемся в комнате, потому что внезапно начинают видеть во всём эстетику. А в самом деле, разве это не прекрасно? Холодная гладкая плитка цвета морской волны, от которой пробегают мурашки, если провести по ней пальцами, мамины крема и средства для ухода расставлены по периметру ванны, разделены по цвету.
Сразу вспоминаются и другие моменты, в которых мама показывала себя искренней перфекционисткой, хотя она всего лишь прилежный мед.работник, а правильность — скорее издержка профессии, нежели характера. Глаза бегут дальше, мельком оглаживая зеркало...Внезапно сказка пропадает, утекает из-под ног почти также, как и появилась. А во всём виноват он — этот чёртов урод в зеркале. И все проблемы из-за него, все беды на его плечах, зачем вообще такие рождаются? Расслабленное состояние моментально сменяется напряжённостью. Подскакивая, словно заведённый, парень скидывает кофту, оставаясь в одной майке. Новой, ещё не одетой ни разу — он покупал её для особого повода и вот, повод наконец-то появился. Пальцы крепко сжаты в кулак, наивные вены красивой речной системой проступают сквозь кожу, явно не подозревая, что с ними собираются делать. У парня совсем сбивается дыхание, по виску катится капля холодного пота, рот чуть приоткрыт, глотая предсмертные рваные порции воздуха, и общее состояние настолько хреновое, что смерть всё более очевидно становится не таким уж плохим вариантом. Зажмурившись, парень с замахом полощет себя по предплечью. Режет вдоль — уже знает, что так больше шансов. Острая боль и скальпель моментом летит на дно ванны, приглушая водой звук падения металла. Из раны хлещет — кровь быстро растекается по бледной коже, с такой же скоростью отправляясь на пол, путаясь в мягком ворсе коврика. Хочется кричать, но нельзя — на крики сбегутся люди, а разве парню это нужно? Нет. Он добивался смерти, её и собирается получить, чётко осознавая, что отступать уже поздно Безусловно поздно, но свободная от ран рука тянется зажать вену выше пореза, на подобие жгута, тело всё ещё инстинктивно тянется к жизни... пока парниша не начинает ослабевать. Слабость приходит не сразу, хотя ему кажется, что она накрывает моментом. Устроившись на полу, повернувшись на бок и поджав под себя колени, делает последний вдох перед тем, как провалиться в небытие. И что же ждёт его в этой бесконечной пустоте?