Пролог. Лесли О'Коннал - восстановление в должности и первые несостыковки. (1/1)

Из тьмы выдергивало... что-то. Чей-то голос? Сон? Не помню... В любом случае, в какой-то момент вернулось сознание и, естественно, возник закономерный вопрос: а где я нахожусь? Как оказалось, обладала я не только сознанием, но и речью — после неудачной попытки пошевелиться выяснилось. — Уй, елки... — ударившись обо что-то головой, я потерла левой рукой ушибленное место и все-таки вернулась к попыткам принять если не вертикальное, то хотя бы сидячее положение. Ну и заодно пытаясь восстановить в памяти события прошлых хотя бы нескольких часов, не то что дней, или там, лет. Допилась... Почему-то уверена, что с зеленым змием я дружу, верней даже сказать — мы с ним добрые корефаны. Интересно, мне об этом память говорит или стойкий запах перегара в... где там я нахожусь. Открыть глаза получается только с пятой или шестой попытки, при этом слепящий яркий свет мешает в первые несколько мгновений определить, где именно я нахожусь. Поднимаю руку и смахиваю навернувшиеся слезы, после чего с трудом поворачиваю голову, осматриваясь по сторонам. Это... Кхм, ну больше похоже на больничную палату. Да, так и есть — слева от меня стоят аппарат, показывающий электрокардиограмму, и капельница. В обеих руках по катетеру, а пахнет не перегаром, а чистым спиртом. Во рту сушняк, как с бодуна, голова раскалывается на части, все тело ломит, и это явно не какое-нибудь похмелье. В угоду самоуверенности решив, что всё же могу встать, я спустила ноги с койки и практически в тот же самый миг рухнула на пол, больно ушибив бедро. — Блять... — прошипела я, обнаружив, что ноги затекли, и подчиняться мне отказываются. Ладно, ножки пока пусть привыкают к шевелению, а я пока поработаю руками, то-бишь уберу датчики и катетеры, через которые в мой любимый организм наверняка поступает какая-то гадость. На то, чтобы отсоединить все эти проводки, которые тянулись не только к рукам, но и к ногам, ушло около пяти минут. За это время и тем и другим конечностям было напомнено об их истинном предназначении (крутить все, что не прикручено, и нести мою тушку навстречу новым приключениям). Кое-как встав и хватаясь за белую больничную стену, я направилась к выходу. Пластик скользил под руками, а голова начала кружиться уже на третьем шаге, но сдаваться ведь не в моих правилах! Вот выйду в коридор и тогда, возможно, узнаю ответы на все свои вопросы. Уже на выходе из палаты замечаю вешалку с белым халатом. В голове щелкает осознание: "Я же голая", и я спешу в этот самый халат замотаться. Ну, замотаться — это громко сказано, но все причиндалы, такие как грудь минус первого размера и главный половой признак, под халатом помещаются. Ну а то, что руки голые и ноги до середины бедра не прикрыты — это нестрашно. Хотя, обуться бы во что-нибудь не помешало. Дверь поддалась с первого толчка. Значит, в палате меня не запирали, и нахожусь я в обычной больнице, хоть и в достаточно... приличных условиях. Койка в палате была только одна, плюс прямо-таки стерильная чистота... Это вам не четырехместные палаты, в которые запихивают по шесть, а то и по восемь больных. Странно, откуда я могу знать про такие палаты... — Лесли! — едва я сделала первый шаг за пределы палаты, как на меня буквально набросился высокий молодой человек, экипированный так, как будто собрался на очень длительную войну. Мощный бронежилет поверх камуфляжной униформы, карманы которой набиты сменными обоймами для оружия. За спиной — автомат, на боку — пистолет, на поясе — четыре гранаты, а на голове — какой-то тактический интерфейс, который мешал рассмотреть лицо неизвестного. — С кем воюем? — хмыкнула я, уже поняв, что "Лесли" — это было мне. Лесли... Лесли... Имя не вызывало никаких эмоций. Впрочем, во мне сейчас какие-либо эмоции могла вызвать только большая тарелка наваристого мясного супа и литр крепкого кофе с сахаром. — Тебе нельзя выходить из палаты. Пойдем, я провожу тебя обратно и позову врача. Наконец-то ты пришла в себя, мы с ребятами уже и не думали, что... — Пррр... Убери руки от меня и притормози коней, уважаемый. Врача звать не надо — я уже достаточно належалась в этом замечательном месте — раз. Лучше позови повара. С котлом хорошей жратвы. И два — ты у нас вообще кто? Незнакомец сорвал с головы дисплей и каким-то севшим голосом спросил: — О`Коннал, ты что, совсем рехнулась? Собственно, так мы и выяснили, что у меня ко всему прочему самая настоящая амнезия. То есть — ни своей биографии, ни, тем более, имен напарников, ни даже собственного имени я не помнила. Представившийся Эдгаром Саэном человек сказал, что мы работали в одном подразделении и что мне его не стоит бояться. После этого проводил меня в палату и пообещал вернуться через пять минут и привести моего лечащего врача. И последовало то, что я так сильно ненавидела — длительный медицинский осмотр, в ходе которого меня целый день спрашивали, щупали, трогали, лезли везде, где можно залезть и требовали всяких несуразных вещей, вроде "поймать подброшенный мячик". Вердикт врачей, в принципе, ничем не отличался от моего диагноза — у меня полная амнезия. Пф, ну и спрашивается — нахрена было меня несколько часов обследовать для того, чтобы сообщить то, что уже было известно? Естественно, что по завершении этого длительного и бесполезного осмотра я потребовала у Саэна рассказать мне, что именно произошло и в результате чего я оказалась на больничной койке, абсолютно лишенная памяти. — Мы с тобой работаем в охранной службе корпорации Армахем Технолоджи. Это один из крупнейших разработчиков оружия на территории США. Наша задача заключалась в том, чтобы охранять вход в шестую исследовательскую лабораторию, до того происшествия месяц назад мы с ней абсолютно справлялись. А потом в лаборатории произошел несчастный случай и все, кто находился неподалеку, погибли. Все, кроме тебя. — А где был ты? — А меня старшая по смене, то есть ты, отправила как раз в этот момент за кофе на первый этаж. Я уже наверх поднимался, когда услышал взрыв. Ты лежала практически у самого лифта, без сознания. Тебе досталось, но в основном от ударной волны — огонь до того места, где ты находилась, не дошел. А вот остальным ребятам не повезло... — Ясно... — протянула я, хотя на самом деле ясным ничего не было. Но что-то мне подсказывало, что вопросов о произошедшем лучше не задавать никому, даже кажущемуся дружелюбным Саэну. Вот не знаю, почему именно, но я ни единому его слову не верю. Хотя, а чему тогда вообще можно верить, если своей памяти у меня нет? — Так, ну если я работала в Армахеме, то... — Ты работаешь в Армахеме, О`Коннал. Срок действия твоего контракта — пять лет, из них пока что прошли только полгода и руководство не видит причин отказываться от услуг проверенного человека. Еще интересней... Я скучающе рассматривала пластиковые стены палаты, при этом стараясь избегать встречаться взглядом с коллегой. Руководство какой фирмы, будучи в здравом уме и трезвой памяти, вернет на работу человека, у которого не все в порядке с головой? Как максимум бы — выплатили страховку и послали на все четыре стороны... Да еще и этот несчастный случай в лаборатории компании, которая занимается разработкой оружия... Ой, не нравится мне все это, ой, не нравится... С другой стороны — уйти мне вряд ли позволят. Конечно же, можно сбежать, но... Но мне теперь хочется разобраться, что именно произошло и, главное — вспомнить свое прошлое. А сделать это можно только оказавшись среди знакомых людей. Так что дорога мне пока одна — снова на пост возле исследовательской лаборатории. Эдгар еще говорит со мной. Совсем немного и больше спрашивая, чем отвечая на мои вопросы. Кажется ли он мне знакомым, узнаю ли я аммуницию и все в таком духе. К сожалению, пока что ответы были исключительно отрицательными. Настроение, впрочем, тоже — вместо еды мне принесли тарелку бульона. Проглотив его, я поняла, что вода она и есть вода, а мне нужна еда... Но еду не предложили. Ах, да, у меня же тут типа организм ослабленный болезнью, как же я забыла! А то, что лично меня не беспокоит ничего, кроме неожиданно свалившейся амнезии, никого не волнует. Странно, очень странно... В этой палате оказалась ванная, причем самая настоящая. Вот это люкс! Правда, ванная эта не запиралась, и мыться пришлось под присмотром медсестры, но это уже детали. В конце концов, пусть смотрит девочка, мне стесняться особо нечего. Приняв душ и решив соблюдать правила гигиены до конца — то есть почистить зубы — я протерла запотевшее зеркало. И в недоумении уставилась на то, что открылось моему взору. Итак, я — это спортивно сложенная девица, с темно-каштановыми волосами и зелеными глазами. Волосы подстрижены под каре, глаза... ну, нормальные глаза типового европеоида, но все же... Что-то в моем облике было не так. Но что именно? Понять я так и не смогла. Прямой нос, маленький рот с довольно узкими губами, прижатые к голове уши — и зачем я только прячу их под волосами... Ладно, потом разберусь. Завершив гигиенические процедуры и не переставая удивляться всевозможным странностям, я отправилась спать. Ну, отправилась — это громко сказано. Койка-то родная вот она, в двух шагах от малоприметной двери в ванную. Вообще, странно все это. Палата без окна, моя амнезия и даже наличие личного санузла... Парень в полной униформе на входе, который по-доброму пресек мои попытки узнать, что именно творится за пределами палаты... Странно, ну да ладно — пока притворюсь идиоткой, авось, что-нибудь да узнаю. *** — Сенатор, у нас проблемы с Источником, — раздался в трубке голос Женевьевы Аристид, едва мужчина в строгом костюме и словно натертой до блеска лысиной поднял трубку. — Что случилось? Пожалуй, если бы не выдержка политика, фраза была бы куда более длинной. "Что именно у вас случилось?! Почему я вкладываю в ваш проект такие деньги, а у вас ЧП на ЧП и каждый месяц что-то происходит?" Но выдержка у Сенатора была, и поэтому все, что услышала собеседница — вежливый вопрос. — Нам срочно нужно переходить ко второй части плана. Времени нет. Не пройдет и пары недель, как девчонка возьмется за старое. — Что с Саркофагом? — Он практически готов. — А человек, который должен присматривать за подопытной? — Именно с ней и проблема. Она не готова. Полная потеря памяти. — Разве так не будет лучше для всех нас? — уточнил мужчина, узкие губы растянулись в довольной усмешке. — Если вы так считаете... — осторожно произнес голос. Было слышно, что женщина раздумывает над словами руководителя, взвешивая все "за" и "против". — Как вы говорили всегда: нет памяти, нет и личности, а если нет личности, то нет и морали. Она вполне подходит. — Как прикажете, Сенатор, — женщина положила трубку первой. Мужчина перевернул очередные несколько листов и продолжил изучать документы, постаравшись сосредоточиться на своей основной работе, а не на секретном проекте, который он взялся финансировать несколько лет назад. *** Новый день подарил мне массу впечатлений. Прежде всего, с утра пораньше принесли тарелку нормальной еды, что не могло не радовать. Даже достался чая стаканчик и упаковка сладкого печенья на закуску, а это просто роскошь по сравнению с тем, что было вчера. Во-вторых, сразу после завтрака за мной заехал знакомый Эдгар Саэн, который и сообщил о том, что нам надо отсюда уходить. Вопрос, куда именно мы едем, "напарник" предпочел проигнорировать. Почему я не считаю этого человека своим напарником? Да все просто — я боюсь к нему поворачиваться спиной, а это о многом говорит. Для ?переодеться? он принес мне такую же камуфляжку, как и его собственная. Пожалуй, одежда такого плана мне даже нравилась, а вот бронежилет был явно лишним. Не перемолвившись друг с другом и словом, мы с Саэном вышли из палаты и пошли по узкому коридору.

Что меня удивило... Начать с того, что в коридоре попросту не было ничего и никого. В нормальных больницах толпятся родственники и друзья с апельсинами для больных и несчастных, даже в отсеках с палатами интенсивной терапии снуёт туда-сюда медперсонал, а здесь — ни одной живой души! То есть пустой белый коридор с такими же пластиковыми стенами, довольно высоким потолком, с которого светят яркие люминесцентные лампы, и двери, двери... Ни кресел рядом с палатами, ни номеров этих самых палат... Ой, пахнет дело это дурно, чует мое сердце... До самого лифта нам не встретилось ни единой живой души. Да и в лифте попутчиков не оказалось, хотя я успела заметить, что и наверх и вниз ведет большая лестница. То есть, по-любому кто-то должен был остановить кабину на одном из этажей и отправиться вместе с нами на первый этаж. Ну что это за больница такая, мать вашу — ни персонала, ни обычных людей, даже больных не видно и не слышно! Кабина остановилась, и мы вышли в чистый пустой вестибюль. Вниз вела лестница. Широкая, мраморная, по бокам стояли в кадках какие-то вечнозеленые растения с острыми листьями. Я уже говорила, что с этой больничкой что-то не так, верно? Так вот, вдобавок ко всему, здесь не было даже узенького пандуса. Каталки они что, на руках носят? И инвалидные коляски вместе с посетителями тоже? Да и лестница эта явно неуместна. Обычно стараются сократить время движения между входом и лифтом, сделать так, чтобы передвижению ничего не мешало, а тут... Все так же, под конвоем "напарника", я проследовала к главному входу больницы и оказалась на подземном паркинге, где ровными рядами стояли несколько десятков машин. С одной стороны — наличие одних только машин представительского класса для такого рода больницы вполне логично, с другой — стоят они все слишком ровно, как под линеечку. Вдобавок — нигде не видно карет "Скорой помощи", а на вылизанном до блеска асфальте ни единого следа от шин. Что незакономерно в принципе — бывают же ситуации, когда человека очень торопятся доставить в больницу, ну или мчится кто-то в эту самую больницу узнав, что близкий в беду попал... Как правило, должны быть следы тормозных путей, да и... Все, это не больница, приходим к выводу однозначному. Но что тогда? Берем людей в белых халатах и медицинское оборудование и получаем больницу, так? А что, если в больнице практически нет больных, получается... да, что это уже ближе как-то к научной лаборатории. Вот это уже похоже на истину. Теперь остался один махонький вопрос: что в этой лаборатории забыла я и, главное, что там со мной сделали? Какова истинная причина амнезии, кто я на самом деле и что теперь делать? Вот на последний вопрос ответ я точно знала: постараться разобраться во всем этом дерьме, при этом не сообщая о своих подозрениях никому, даже "верным напарникам", поскольку эти самые напарники как раз и могут быть основной подставой. — Лесли, нам сюда, — Эдгар открыл заднюю дверцу одной из машин, предлагая мне разместиться на пассажирском сиденье. Сам мужчина, судя по всему, сел рядом с водителем. Точно я этого увидеть не смогла: между передними и задними сиденьями возвышалась глухая переборка. Ну все, как в дурном блокбастере. Сейчас еще не хватало эпичного подрыва автомобиля, выживания одной лишь меня и последних слов "напарника", просящего отомстить за всех, кто уже успел умереть от рук неизвестного врага. Так, куда-то не туда меня мои мысли уводят... Вела я себя абсолютно спокойно, упорно делая вид, что верю всему, что мне скажут, не замечая ну абсолютно никаких логических несостыковок. Нравится вам держать меня за дуру, пожалуйста — я буду вести себя как полная дура. Так даже лучше — вы ослабите контроль, посчитаете, что я полностью доверяю вам, ну а остальное дело техники: мне будет намного проще докопаться до истины и вычислить истинных виновников произошедшего. Дорога до места назначения заняла примерно полтора часа. Окна были затонированы, причем так, что не видно было ничего не только снаружи, но и изнутри. Вот только мое чутье обмануть было нельзя — мы ездили кругами. И "точка высадки" была всего лишь в семидесяти метрах от той "больницы", из которой меня вывели. Разумеется, о том, что я об этом догадалась, говорить я никому не стала. — Узнаешь? — сопровождающий приветливо улыбнулся и махнул рукой в направлении одного из близлежащих зданий. Высотка, как высотка. Что меня опять удивило — никаких окон. — Мы здесь работаем? — уточнила я у напарника. — И живем, — кивнул головой он. — Видишь, кое-что ты уже начинаешь вспоминать, а значит — скоро твоя память окончательно восстановится. Мужчина ободряюще улыбнулся мне и взял за руку. От этого прикосновения меня едва не передернуло, впрочем, выдержка позволила этот факт скрыть. Я робко улыбнулась незнакомцу в ответ. Раз уж ему так нравится чувствовать себя моим поводырем, дадим парню эту возможность. Пока что. А там видно будет. Предположила я то, что привез он меня на "рабочее место", чисто логически. Ну действительно, куда бы еще он доставил "коллегу", перед этим экипировав в униформу и бронежилет? Только что оружия не выдал... Мы стояли на ровной асфальтированной площадке, паркинг на этот раз был наземным. Впрочем, располагался он во внутреннем дворе, а за нашими спинами разместился серьезный такой контрольно-пропускной пункт с десятью автоматчиками. Дополнительной защитой этому великолепию служил высокий забор с намотанной на высоте пяти метров колючей проволокой, которая наверняка под напряжением. Смею предположить, что кругом была спрятана целая куча систем видеонаблюдения. Серьезная контора, что тут сказать... Что не радовало — жили мы здесь же. А из этого следовало, что никаких свободных перемещений по городу, никакой частной жизни, а значит — расследование будет сильно затруднено. Ну и сбежать отсюда, естественно, будет намного сложней. В том, что слинять мне захочется в скором времени, я не сомневалась. Серьезно — да я ни в жизни бы не пошла работать в контору, которая обладает таким уровнем секретности и, вдобавок, держит своих сотрудников под постоянным контролем. Почему я в этом так уверена? А вот не знаю! Может, я и потеряла память, но определенные навыки, знания и принципы у меня остались, а следовательно — мыслить как другой человек я попросту не могу. Тем временем напарник повёл меня в одно из зданий, как сам он сказал — там располагались тренировочные полигоны, столовая, тренажерный зал, бассейн... Хренасе тут у них условия для сотрудников! Может быть, я все-таки по доброй воле сюда пришла? Далее последовала нудная процедура "посмотреть, что где находится". И, естественно, вопросы, не припоминаю ли я чего знакомого. Я теперь выдавала неопределенное: "Ну, кажется, что-то было такое..." — что парня прямо-таки несказанно радовало. К обеду он мне все показал, причем, водил прямо-таки за ручку ко всем "достопримечательностям". Закономерно, что завершили мы осмотр посещением столовой, где сытно пообедали, а после чего он сообщил, что руководство, которое я до сих пор в глаза не видела, приказало протестировать мои боевые навыки. Естественно, пришлось подчиняться. Мы отправились на полигон, где пришлось сначала пострелять по мишеням. Имея возможность выбивать все "десять из десяти", я начала немного "заваливать" результаты, приближая их к средним отметкам. Семь-восемь выстрелов по "семерке", пара попаданий в "десятку" или "девятку". Если Эдгара и расстроили эти результаты, виду он не подал. — Раньше лучше получалось? — виновато уточнила я. — Намного лучше, О`Коннал. Но ты не переживай — со временем ты все вспомнишь, — и снова эта ободряющая улыбка и отношение такое... как к заболевшему ребенку. Подкупает, зараза. И так глазками своими карими бегающими смотрит, что поневоле поверишь в искренность слов... "Ты все вспомнишь", — он повторял практически каждые пять минут. И это напрягало. Но замечаний я ему, разумеется, не делала. Даже виду не подавала, что что-то не так. Именно поэтому, возможно, я до сих пор и хожу на своих двоих, а не кукую привязанная к какой-нибудь койке. Ох, не нравится мне этот комплекс, ох, не нравится... Собственно, сам комплекс состоял из трех высотных зданий, которые были соединены между собой как подземными переходами, так и наземными тоннелями и галереями. Располагались эти здания полукольцом, окон не имели в принципе, а все двери охранялись уже знакомыми автоматчиками в такой же форме, как моя. При этом вход в некоторые двери был свободным, то есть просто смотрели на твой пропуск и все — иди, а вот в другие помещения попасть было и вовсе нельзя, о чем мне сразу сообщил Саэн. Я лишь кивнула, мол, нельзя так нельзя, к сведению я все приняла, но про себя в который раз поразилась. Насколько же мутная эта контора, что здесь не доверяют даже собственным сотрудникам. Впрочем, это вполне традиционные меры безопасности. Так называемый "принцип необходимого знания", который используется во избежание утечки конфиденциальной информации. Это обоснованно, правильно и... Странно, пока разум ищет логичное объяснение действиям руководства, интуиция вопит в голос, что все на самом деле не так просто и вообще — дрянью дело пахнет. Напоследок мне Саэн сообщает о том, что вот прямо с завтрашнего дня я должна буду приступить к своим непосредственным обязанностям охранника у дверей шестой исследовательской лаборатории. Я лишь кивнула головой, мол, надо — значит будем делать. Что-то мне подсказывает, что заготовлена для меня большая какая-то пакость. Впрочем, я всегда хорошо чувствую пакости, что не мешает мне в них влипать. Да, я знаю, что у меня полная амнезия и знать что-то я не могу по определению, но этот факт мне известен на уровне безусловных рефлексов. В конце концов, память я потеряла, но еду засовываю в рот, а не в ухо, знаю предназначение уборной и ни разу не попыталась натянуть трусы на голову, а значит... — Вот и твоя комната. Если что-то понадобится, или заметишь что-то странное — я живу по соседству. — А когда ты меня с остальными познакомишь? — напоследок спросила я у Эдгара. — Завтра. Все завтра. А пока что — располагайся и отдыхай. Можешь посмотреть телевизор или поиграть в компьютерные игры, вот только сама понимаешь — никакой связи с внешним миром здесь нет, и не будет. — Спасибо тебе, Саэн, — еще шире улыбнулась я. — А у меня еще вопрос есть... Униформу мы на ночь снимаем, или так и спим на случай непредвиденной ситуации? — Вот видишь, — парень оказался совсем близко ко мне и левой ладонью провел по моей щеке. — Кое-что ты уже помнишь. Пока что можешь снять с себя все и спать так, как будет удобней, но в будущем действительно придется ночевать в броне и с оружием. — Хорошо. Спасибо тебе. И... если увидят вот это, что про нас подумают? — последнюю фразу я произнесла едва слышно, при этом приложив все усилия, чтобы "пострелять глазками", что мне никогда, в принципе, не удавалось. Откуда я знаю, что не умею кокетничать? Да интуиция подсказывает, а я ей верю. Тем не менее, парню явно мои действия нравятся. Но руку он убирает, произнеся при этом: — Ах да... Я и забыл. Действие Эдгара подтверждает мои подозрения о том, что тут наверняка камеры и в коридорах, и в комнатах. Иначе бы этот молодой жеребец уже сто процентов напросился бы ко мне "на чашку чая". Ну а пока что все закончилось тем невинным на первый взгляд прикосновением и повторным пожеланием спокойной ночи. Меня другое насторожило. Он сказал, что я могу обратиться к нему, если замечу что-то странное. Было что-то в этой фразе такого... Ну что странного я, по идее, могу заметить? Может быть, я работала в этой компании и узнала то, что мне не следовало знать? И поэтому мне подчистили память, а уж потом решили на всякий случай далеко не отпускать? Да нет, кому нужна девчонка вроде меня... Просто убили бы и все. Тогда почему я здесь и что со мной произошло? Кто я на самом деле... Эти мысли не давали мне покоя с того самого момента, как я очнулась в больничной палате. Но вот сейчас, когда я осталась наедине сама с собой, размышления вышли на новый виток. Впрочем, прежде чем валиться на кровать и думать над ситуацией, надо было хотя бы немного осмотреться среди ?своих? вещей, что я и сделала. Надо сказать, осмотр жилища повлек за собой целую цепь странных событий.