7. (1/2)

Они шагали к жилым кварталам привычной дорогой: бывало, оба заканчивали работу в одно время, и тогда можно было продолжить начатый разговор, просто двигаясь в одном направлении. Благо, их дома стояли в паре десятков метров друг от друга.

Игнис знал эту дорогу наизусть: вдоль высокой железной решётки дворца, затем налево, к зданию Королевского музея Люциса, под полуразрушенной автомагистралью к давно не работающему фонтану, потом на западный выход площади и три квартала вниз. Пересечь шоссе — и вот они, жилые дома.

— ?Домой?... ?Дом?... Мы так легко бросаемся этим словом. Ты замечал?

Аллегро замедлила шаг. Слева потянуло гнилой сыростью, из чего Игнис сделал вывод, что они дошли до фонтана.

— С чего это вдруг тебя потянуло порассуждать об этом?

— Да я задумалась... Вот смотри. Многие из нас потеряли родных. Мы стали одинокими, разучились создавать социальные связи, хотя это — самая большая необходимость в наше время. Живём в этих маленьких квартирах, как муравьи...

Неправильность царапнула сознание. Он резко перебил:

— Стоп. Ты ошибаешься.

Аллегро удивлённо замолчала. Уже мягче Игнис объяснил:

— Муравьи живут колониями.

Затхлая влажность неприятно щекотала нос. Он хотел отойти, но шорох пальто слева дал понять, что Варде села на край фонтана, лишив его этой возможности.

— Значит, ты понимаешь, какую мысль я хотела донести.

Конечно, он понимал. Что понятия ?одиночество? и ?дом? несовместимы. Что домом можно назвать что угодно, лишь бы там было хорошо. Даже работу, как иногда Аллегро. Промпто употреблял слово ?дом? даже в отношении палатки, в которой они ночевали, и это было... нормально. А вот нынешняя квартира Игниса на четырнадцатом этаже многоэтажного здания домом для него не являлась. Совсем.

— ...индивидуальный подход, — донеслось до него. Пока он раздумывал, Аллегро продолжала говорить. — Есть люди, которым хорошо в одиночестве. До определённого момента я думала, что и я из таких. Оказалось, нет.

Она встала, каблуки зацокали по вымощенной камнем площади. Темп её шагов был неспешным, а ритм — неровным. Игнис двинулся в её сторону, догнал, зашагал рядом.

— Могу я спросить, что послужило поводом?..

— Пожалуй, это слишком личное, — ответила Варде. Её голос изменился, в него влились странные нотки — то ли печаль, то ли напряжение.

— Прошу прощения.

— Не надо, Игнис. Идём.

Поёживаясь от ветра, в молчании они дошли до его дома. Варде привычно буркнула ?увидимся?, каблуки зацокали по асфальту. По мере их удаления Игнис вдруг ощутил беспощадный приступ одиночества, рефлекторно зажмурился и выдохнул:

— Постой.

Шаги стихли.

— Что?

— Могу я пригласить тебя на чашку кофе? — поинтересовался он, стараясь говорить нейтрально и дружелюбно.

Минуту она колебалась. Пальто тихо зашуршало, когда Аллегро сунула руки в карманы. Затем Варде выдохнула, словно решаясь.

— Пожалуй... да.

Знакомое, но забытое чувство — по венам разлились тепло и удовлетворение, как в те моменты, когда Ноктис вцеплялся зубами в свежеприготовленное пирожное, или с надеждой спрашивал: ?Ты меня прикроешь??, или хохотал над шутками Промпто так, что щемило сердце.

Аллегро подошла к нему. Усиливающийся ветер взметнул её волосы, хлестнул ими. Игнис толкнул ладонью дверь и аккуратно придерживал её, пока она не зашла внутрь.

В лифте они ехали в молчании. Шиенция прислушивался к её дыханию, ровному и спокойному. Звякнул колокольчик из динамика, сигнализируя об остановке. Игнис провёл Варде чуть дальше по коридору и открыл дверь слева.

— Ух ты, — удивилась Аллегро, снимая у порога туфли. — Это чем так вкусно пахнет?

— Апельсиновым печеньем. Кофе вкуснее пить с чем-то, — Игнис принял в руки её пальто и повесил на вешалку, в первый раз предсказуемо промахнувшись мимо крючка.

Воцарилось молчание. Затем Варде произнесла:

— Каждый раз, когда ты говоришь, что готовишь сам, я буквально заставляю себя в это верить. Это слишком нереально звучит.

— Я хотел доказать себе, что смогу, — начал Игнис и запнулся. Аллегро пришла на помощь:

— Если сможешь готовить, сможешь и бороться... сможешь помочь королю?..

— Да.

Маленькая прихожая была слишком тесной для них двоих. До Игниса доносились запахи пыли, дороги, металла, а ещё её духов — слабый древесно-пудровый аромат...

Внезапная догадка озарила его. Аккуратно, под спину подтолкнув её к комнате, он спросил:

— Аллегро, у этого пальто синий цвет?

— Что-о? — ошарашенно произнесла она. — Да. Как ты узнал?!

Игнис заулыбался: его охватило давно забытое чувство веселья. Он зашёл в комнату, по пути наступив ногой на тапочки, которые Варде решительно проигнорировала, наткнулся на неё, ошарашенно застывшую у порога, хмыкнул и коротко объяснил суть своего вопроса.

— Совпадение, как пить дать, — отрезала Аллегро. — Я не помню тебя. Но кто его знает... — и вдруг охнула: — Ух ты, кинжалы! Те самые?!

— Да, — кивнул Шиенция, проходя на кухню, отделённую от основной комнаты невысокой перегородкой, на которой расположилась столешница. Вся эта конструкция служила ему обеденным столом.

Кинжалы он носил в перевязи с тех пор, как развеялась магия королей. Белый свет, заливший мир, оставил им чистое небо, горечь потери и материальное оружие в руках. Игнис ясно помнил, какую непривычную тяжесть обрели кинжалы в тот момент, когда не стало Нокта...