2. (2/2)

Рядом, достаточно громко, звякнуло уведомление. Аллегро пересекла комнату, которая, судя по её шагам, была довольно большой, и стремительно простучала пальцами по клавиатуре, набирая ответ.

— Да-да, Аврора, я помню про пятничный отчёт... — пробормотала она. Потом села за стол напротив него, с пластиковым стуком поставив на стол диктофон. Хрустнула пальцами. — Приступим, господин Шиенция?

— Игнис, — быстро сказал он. — Можно просто Игнис.

Варде замолчала, будто задумавшись. Потом с запинкой сказала:

— Тогда и вы... зовите по имени. Аллегро. Без сокращений.

— Хорошо.

Следующие полчаса она задавала ему вопросы. Поначалу они были в основном биографические: возраст, место рождения, обучения, род занятий, родители и родственники, предки, но потом она стала спрашивать об их путешествии с принцем по Люцису, об Альтиссии, о событиях в Нифельхейме. Время от времени Варде останавливала его, выключала диктофон и бегала пальцами по клавиатуре стоящего тут же компьютера. Игнис отвечал коротко, не размениваясь на ненужные уточнения. Наконец, вопросы иссякли. Аллегро откинулась на спинку стула, со стоном выдохнула, разминая позвонки.

— Так. Ну, основной костяк я собрала. Вы не устали?

— Не особенно. Некоторые вещи трудно вспоминать.

— Понимаю. Но — придётся. Теперь будем разговаривать более подробно. Я хочу от вас всю информацию, до последней капли. И не вздумайте что-то утаить.

Это были резкие слова, но улыбка в её голосе смягчала резкость. Игнис усмехнулся.

— Одного дня нам не хватит.

— Кто сказал про один день? —тут же отозвалась Аллегро. — Дня три, пять, может, неделя... А ещё я надеюсь, что вы поспособствуете моему знакомству с Гладиолусом Амицитией и Промпто Аргентумом. Их свидетельства не менее важны, чем ваши.

Игнис настолько поразился её нахальству, что даже не смог толком ощутить досаду. — А вам палец в рот не клади, — заметил он.

— Откушу пол-руки, — серьёзно подтвердила Варде и тем же тоном продолжила: — Я хочу, чтобы вы поняли, Игнис. Я говорила вам, что делаю это всё потому, что есть необходимость. И она действительно есть. Но прежде всего вся эта деятельность это — моя цель, понимаете? Цель, ради которой я вообще затеяла это всё, цель, которую искала почти три года после того, как впервые после этой вечной ночи увидела солнце и голубое небо над головой. Я десять лет жила практически по инерции, как и все беженцы в Лесталлуме; отсиживалась в углу, пока там, за стенами безопасного убежища, жертвовали своими жизнями глефы и охотники. Я хочу отдать им свой долг — так, как умею, так, как могу. Сохранить память о них, об их жизни и их подвигах — это лучшее и самое правильное, что я могу сделать. Пока мы помним прошлое — оно учит нас. Стоит забыть — и мы снова наступим на те же грабли.

— Верно.

Цель жизни. Игнис понимал Аллегро, как никто другой. Применить себя к чему-то, найти своё место и свой путь — не навязанный другими, не вытребованный клятвой, не продиктованный долгом — было для него не просто желанием, но острой необходимостью. Равно как и быть причастным к чьей-то чужой цели, разделить её и помочь осуществить.

— Я расскажу вам всё, Аллегро, — сказал Игнис. И услышал в ответ искреннее и тёплое ?спасибо?.