Курс 5. Введение в карательную психотерапию (сентиментальный боевик) (1/1)

Qui ventum seminat, turbinem metet

- Как здорово, что Вы пришли снова. Я удивлена, что есть на свете человек, который не бежит в панике перед таким монстром, как я. - Алиса, но я ведь не человек. Монстру нечего бояться себе подобных. - Но мы ведь совершенно разные, - возразило существо. – Я лич, ты аякаши, ты мужчина, я девушка, ты нормален, я же психопат… Так что ты более челевечен. - Но мы оба одинаково мертвы, - парировал Кох. – Перед смертью все равны. - Но никак не после смерти.Наступило неловкое молчание. Оба ёкай сидели на крыше многоэтажки, прямо на фоне гигантской, как тыква, луны и таких же желтых искр на фоне фиолетового кременного неба и болтали ногами, отведя взгляды в стороны. Наконец Кох решился продолжить: - Слушай, а чего ты хочешь? Может, я мог бы как-то помочь или что-то в этом роде,раз сам не могу исполнить свое желание… - Ты знаешь одного человека? – с надеждой блеснули глаза Алисы. – Герман Гюнше… - Никогда не слышал это имя… - Я очень-очень хочу найти его – это мой лучший друг. - А? - Мы с ним никогда не виделись, но он все равно мой лучший друг, потому что всегда поддерживает меня. - Какой-то странный друг. - Он умер. Его убили, но он все еще живет, я знаю это – он такой же ёкай, как и мы! Я никогда его не видела… Может, после смерти моя мечта исполнится? - Вот как… - Он наверняка тоже захотел бы меня встретить! Посмотрите! – и Алиса показала Коху черно-белую фотографию: высокий темноволосый мужчина обнимает улыбающуюся беременную женщину, а она держит руку на своем животе. Посередине стоял растрепанный мальчик в школьном кителе с золочеными пуговицами, к которому был уже прикреплен Железный Крест, а сзади, в саду, цвели календулы. - О, - улыбнулся Кох. – Я уверен, он должен быть добрым человеком…Алиса улыбнулась в ответ и весело рассмеялась.***- Что значит это все?! – заорала Алиса. Она держала в руках свою глефу наперевес, а хорошенькое лицо её чудовищно перекосилось от злости – казалось, что у милой девочки было выросли клыки, а зрачки в глазах вытянулись в узкие щели. - Я не знаю этого твоего лучшего друга, но вытворять такое… - закричал тот в ответ, сжав от ярости тесак. – Я не знаю его, но не позволю! У меня есть опыт общения с человеком, который после смерти стал окиагари – он несчастен, как никто другой! Тебе что, его совершенно не жалко? Ты же сама говорила, что он твой лучший друг! - Больной человек! Это не твой друг, и не тебе судить! Наверное, мне виднее, в чем счастье! – и глефа скрестилась с тесаком. – Я не посмотрю, что ты весь словно из стекла!- Скорее я тебя порублю! - Словно сам не знаешь, что лича не убить так просто! - А я все равно убью! Вытащу на солнце и убью!Тесак и глефа со скрежетом снова ударились друг о друга, и металл жалобно заскрипел. Кох отпрыгнул назад, тяжело дыша: - Не, все же это нечестно – с алебардой против ножа! – и он, подкинув тесак в воздух, щелкнул пальцами: - Смена режима!На его ладони вновь оказались заколки для волос, которые закружились вокруг запястья, а после чего из руки с гулом вырвался белый энергетический сгусток, а за ним еще один, и еще – заколки только вращались, а Кох переводил ладонь на все ускоряющуюся девочку-лича. Ловкости ей было не занимать – плазменные клубки, что проносились мимо, выворачивали с крыш домов антенны, со звоном выбивали окна, с грохотом разбивали стены, а Алиса приближалась с глефой наперевес: - Не зевай, придурок! Твоя ёкайская пушка слишком долго перезаряжается! Моргнуть не успеешь, как лишишься головы! - Черта с два! – и Кох со всей силы швырнул в нападающую девочку все три своих заколки – видимо, из расчета «хоть одной, но попаду». В самом деле, одна из невидимок угодила в плечо маленького лича, сбив её с ног – однако этого вполне хватило, чтобы Александр настиг её в два счета и прижал здоровой рукой её шею к земле. - Не стоит недооценивать мои воспоминания, гадина, - и он, наступивногой на кисть девчушки, подобрал лежащую рядом свои заколки, после чего снова подколол ими волосы.Только он развернулся и собрался уйти, как девочка из последних сил ухватила его за лодыжку: - Берегись, профессор! Я разнесу в щепки все твои воспоминания, все, что тебе дорого, чтобы тебе осталось одно только отчаяние.Лицо Александра недоуменно вытянулось, словно он не понял, о чем хочет ему поведать противница. Он брезгливо отдернул ногу: - Ты что несешь, коровища?Твое счастье, что мне откровенно жаль тебя, даже добивать не хочется. - Будь бы я на твоем месте, - заскрипела та, - я бы оторвала твою поганую башку без всякой жалости!Кох оборвал её речи сильным ударом ноги в голову: - Заткнись и убирайся из этого города. Здесь тебе никто не рад. - Никто не рад тебе, - усмехнулась Алиса. – Вспомни обстоятельства своей смерти.Профессор только лишь фыркнул на это заявление и, взмахнув полами халата, растворился в ночной тьме.***Оторопевшие студенты не ответили. Вид оскалившего зубы в какой-то безумной улыбке Коха, вооруженного гигантским, невесть откуда взявшемся тесаком-мачете не вызывал никакого доверия. Некоторые даже потерли глаза, чтобы убедиться в том, что внезапная перемена в поведении доктора не является галлюцинацией. - Простите? – наконец раздался слабый голосок девушки с задней парты. – О чем Вы, профессор? - На нас напали восставшие, - глухо произнес Кох. – Они…Мгновенно хохот и ворчание разорвали тишину, и объяснения доктора захлебнулись в осуждающих речах и насмешках. - Конечно же, ваш профессор – идиот! – начал орать Кох, силясь перекричать студентов, но получалось, будто он кричит против самого себя вместе с ними. – Не надо его слушать, ведь он сам больной! Ест людей, препарирует студентишек, которые зачет не сдали, чушь всякую несет! Он совершенно с катушек съехал! – и он, плюхнувшись верхом на тот кривой стул, который до этого злодейски швырнул ногой, высунул язык и оттянул кончиком мизинца нижнее веко – видимо, для наглядности собственного сумасшествия. - Стойте, стойте, профессор Кох! – завертелся Эльзер. – Просто это слишком странно для них, чтобы ёкай ходили совершенно спокойно по улицам… - Ёкай, вообще-то, гистологию уже двадцать лет читает! – не унимался тот, раскачиваясь на стуле с пугающе возрастающей амплитудой. – И не изменился совершенно за это время! Тени и отражения не имеет! Сфотографироваться не может! Вы что, настолько тупы, что не заметили этого?! - Ну, вообще-то… - донеслось со всех сторон смущенное бормотание. Кох слез со стула и, вскинув руку, встал прямо напротив луча проектора, которого до этого всячески избегал.С задних рядов скатился общий вздох изумления: доктор не отбрасывал тени – только напротив тесака зависли тени трех заколок. Кох сделал некий мелкий жест, и три заколки разъединились, после чего завращались вокруг головы аякаши. Тот поймал их, и заколки превратились снова в тесак. - Ну что, поверили? – вздохнул он. – Ну да ладно. Надеюсь, вы все меня понимаете, что происходящее снаружи смертельно опасно. Восставшие и наездники на вороновидных демонах…Попахивает шабашем. Не удивлюсь, если появятся суккубы. - Суккубы… - вспомнилГюнше. В его воображении всплыло, как сорок лет назад он случайно угодил на шабаш в глубине леса. Пляшущие огни, истерический смех демониц и кровь с пивом, льющиеся рекой, ведьмы, рогатые демоны-черти, темные силуэты маленьких ушастых существ наподобие гуманоидных ящериц – словно сам ад поднялся на поверхность земли, круговерть которого словно поджигала лесную чащу. В середине этого безумия, на возвышении из наваленных в кучу костей и обгоревших сучьев, восседало некое существо с длинными темными волосами и острыми ушами, скалившее клыки в зловеще-снисходительной улыбке. Напуганный мальчишка тогда еле как убежал от цепких когтей похотливых тварей, а вслед ему несся ужасающе насмешливый смех хозяина бала. Тяжелый деревянный ящик с металлическими застежками тянул руку назад, а Гюнше все удирал от ведьм и ядовито-белого месяца, скачущего сквозь верхушки сухих сосен, по мерзлой ночной земле, задыхаясь и размазывая второй рукой слезы и грязь по лицу.Наконец он, весь оцарапанный и трясущийся, выбежал на опушку и упал без чувств на мокрую от росы траву, где и пролежал до полудня, пока его не нашли крестьянские ребятишки.Поморщившись от неприятных воспоминаний, подросток подошел к Коху и потянул его за рукав: - Герр Кох… - Чего еще? – рыкнул тот, нервно отдернув руку и сверкнув глазами. - Мне срочно нужен мой ящик… Ну, тот самый, что под столом… - Ты что, с ума сошел? – поразился тот. – Тут у нас едва ли не война, а ему свое барахло надо стало! - Я уже говорил, что там никакое не барахло! – набычился мальчишка. – И вообще, вам что так сложно телепортироваться и вытащить его из-под дивана? - Взял на «слабо», подлец, - вздохнул тот, развернулся и шагнул прямиком в мультимедийную доску: - Подожди.Уже через минуту Кох поставил на пол длинный ящик Гюнше: - На, забирай. - Спасибо большое! – и мальчик нагнулся к замкам. Отщелкнув их, Гюнше бесцеремонно вывалил все свои вещи прямо на пол, после чего, перевернув ящик, как следует ударил по дну ногой. Из ящика с грохотом выпала доска, накрыв шмотки парнишки. - Змей, ты меня за нос водил! – воскликнул доктор. – Ясно, почему он такой тяжелый. Я не знал, что там двойное дно!Мальчишка усмехнулся и расхохотался, поле чего, щелкнув зажимами, извлек из ящика два желтых фаустпатрона: - Ха-ха, герр Кох, не одному вам пальцы гнуть! Хоть я слабый мононокэ... – и он молодецки закинул оба гранатомета на плечи, - зато я отменный стрелок. Думаете, за что у меня столько боевых наград? - От…откуда у тебя это? – поразился доктор, косясь на оружие мальчика. – Ведь промежуток между твоей смертью и моментом, когда ты восстал, довольно большой… В ответ Гюнше захохотал – победно и весело, чем изрядно ввел в недоумение собравшихся. - Это последний ящик боеприпасов, оставшийся с того боя. Их сохранили как музейные экспонаты, а когда я восстал, первым делом забрал свои вещи! – и засмеялся еще громче. – Ай да я, хвалите меня! Лучший стрелок и кандидат в отряд «Мертвая голова» в вашем распоряжении! Да еще с четырьмя панцерфаустами! Хо-хо-хо! - Знаешь, наци, ты тут не один такой с тузами в рукаве, - оскалился Эльзер и потянулся за своим лыжным футляром. – У меня тоже осталась одна вещь с моего последнего боя… Молния взвизгнула, упала плащевка, и ошеломленным студентам предстала самая обычная облезлая швабра – из тех, которые обычно пылятся в чулане уборщика.Мягко говоря, ряды студентов просто взорвались хохотом. Над неудачной попыткой соперника выпендриться Герман едва не слег на парту – его даже согнуло пополам от смеха и, чтобы не упасть, мальчишка оперся на гранатомет. Смеялся и Кох, и даже Мари усмехнулась уголками губ. Одному только опозоренному Эльзеру было не до веселья. - Да что это за хрень! – и разъяренный окиагари переломил о колено ни в чем не повинное орудие уборки. – Здесь должно быть мое ружье! Где оно?! - Так-так-так, - проговорил кто-то с задних рядов. Это оказался высокий бугай с макетным ножом в руке, вальяжно и вразвалку спускающийся к кафедре. Грубо оттолкнув Гюнше и Лени, он хватанул Эльзера за грудки: - Ах ты блудень. С какого хрена ты подыгрываешь шоу этого (указал на Коха) выжившего из ума? - Заткнись, ублюдина, - рыкнул Хайко, отодрав от себя хулигана и отпихнув его в стенку. – Твое мнение тут никого не волнует. - Да всем тут было понятно, что он с того света, - оскорбленно заверещал студент и начал тыкать в преподавателя: - Рука в гипсе уже несколько лет, положение пластырей не изменялось ни разу, да и как тридцатилетний мужчина может стать замдекана, в то время, как он работает тут пятнадцать лет? Он – восставшийили демон! И в пропаже студентов два года назад виноват только он.Выслушав все это, Кох невольно улыбнулся и снисходительно молвил разозленному студенту: - Ой, это же Шнайдер! – и, хохотнув, махнул рукой. – Никак ты вчера ко мне в кабинет совался? – и, кривляясь, передразнил голос студента: - «Ой, профессор, все запустил, болел, нет зачета по хемогеномике, продлите допуски…» А перед зрителями ты ишь какой смелый! Староста потока, - обратился доктор к вытянувшемуся по стойке «смирно» Хайко. – Сделайте выговор своему незадачливому однокурснику. Объясните ему, что сомневаться в ком-либо – это плохо, и никому это не нравится. - Так точно, - ухмыльнулся окиагари, и, вытянув руку, сделал выпад вперед.На парты и открытые тетради брызнула кровь, а Эльзер сжал размозжённую шею наглого студента своими жилистыми пальцами. Девушки в испуге закричали, а Хайко отбросил изуродованное тело со сломанной шеей к парте, на которой сидел Кох, чуть ли не под ноги аякаши. - Заткнуться и сохранять спокойствие! – гаркнул староста и смачно наступил ногой на еще теплое тело. Мгновенно воцарилась мертвая тишина, прерывающаяся лишь слабыми стонами поверженного Шнайдера. -Если вы не хотите слушать – придется узреть! – и облизнул испачканные кровью пальцы. Губы окиагари растянулись в довольной улыбке, а глаза загорелись жутковатым оранжевым светом. Кох с удивлением присвистнул, после чего уважительно склонил голову на бок и в знак одобрения кивнул: - Недурно, очень недурно. Боюсь только, что слишком уж запугал. - Вот видите, герр Кох, - подала наконец-то голос Мари. – Я же говорила: драка начнется – поест, - и, резким движением раскрыла свою глефу. – Нет, я не мертвец, - молвила она в ответ на изумленные взгляды однокурсников. – Я некромант, и ничего плохого сделать живущим не могу. Однако ничто мне не помешает убить вас всех и возродить в качестве своих слуг, над которыми вольна измываться и вертеть ими, как захочу, - девушка подняла глефу, лезвие которой снова налилось лунным сиянием, а девиз «Познай самого себя» зловеще загорелся электрически-белым. – Дайте пройти, - и взмахом своего оружия, как королевским скипетром, потребовала дороги. К счастью, студенты вовремя шарахнулись в стороны, избежав жуткой участи своего однокурсника, и Мари заняла свое место рядом с Эльзером, стараясь не испачкать сапожки в обильно натекшей крови. - Но мне все же интересно, куда делось ружье герра Эльзера, - удивленно протянул Гюнше. – Очень странно… - А мне интересно, когда прибудет твой ракшаса, - бросил Александр Мари. – Сейчас от нас даже четверых толку мало будет. И где носит эту малолетнюю дуру с её печатями и святой водой. Вот когда её не надо… - Только к вечеру, - пожала плечами лолита, не дав профессору договорить свою тираду. – А про Лени я не знаю, но она обещала прийти. Может, проспала? Она любит спать допоздна. - Значит, постараемся продержаться до вечера, - задумчиво протянул Кох, спрыгивая с парты на пол и направляясь к окну. – Вот и верь после этого детям. Так, студиозусы! – призывающе крикнул профессор, сорвав тесаком жалюзи и залезая на подоконник. – Всем сидеть здесь и никуда не выходить, если жизнь дорога! И нет, я не держу никого в заложниках, - спешно оборвал он начавшееся бурление и возмущенные вопли, - просто снаружи шастают еще более опасные твари, чем мы. Ну, чао! – и Александр сильным ударом ноги высадил оконное стекло, после чего шагнул прямиком наружу.Герман ломанулся к окну, как оголтелый: - АААА! ГЕРР КОХ! АААА! ЧТО ВЫ ДЕЛАЕТЕ?! ЧТО ТУТ ТВОРИТСЯ?! - ЗАТКНИСЬ И НЕ ЗАДАВАЙ ВОПРОСОВ, МНЕ ПЛЕВАААААААААААТЬ! – донесся из-за окна ответный вопль, после чего последовал звук отделяемой от тела плоти и истошное сдавленное карканье. – Просто убивайте все, что движется, сучьи дети, я не буду тут за вас думать! - Уби…Убивать?! – задохнулся Гюнше. – Опять? Но герр Кох… - ВПЕРЕД, ПАРЕНЬ! – и прямо под ноги мальчишке, закрутившись, шмякнулась окровавленная клювастая безносая голова с разинутой пастью с двумя рядами тонких и острых, как иглы, зубов, раздвоенным языком и желтыми гнойными глазами, выпученными в немой ярости, заставив юного солдата подпрыгнуть с испуганным вскриком. - И НЕ РАЗОЧАРУЙ МЕНЯ!Неловкость Коха исчезла, словно он никогда и не был калекой: он скользил в полете, словно по невидимым нитям, вытянув руку в сторону для равновесия; вокруг него, словно электроны вокруг атома, с бешеной скоростью носились три заколки по самым непредсказуемым траекториям, сшибая кружащих тэнгу и возвращаясь вновь к своему владельцу. Один из монстров подобрался было близко и собирался вцепиться когтями в белый силуэт, но три заколки, соединившись в тесак, тут же оборвали попытку, отрубив голову созданию. Пнув очередного тэнгу, Кох воткнул тому в спину, аккурат между крыльями свое оружие, и, разъединив мачете в заколки, с улыбкой показал большой палец и взмыл вверх. Черно-красные твари немедленно бросились за ним, как черно-красная туча. Кох вытянул здоровую руку вперед, и заколки начали обращаться вокруг ладони около трех секунд, а затем со свистом и взрывом извергли светящийся белый шнур, зигзагом прошедшийся по всем нападающим монстрам с характерным электрическим треском. Плазменный канал, поразив врагов, не потух, а с гудением дугообразно ушел в «утюг» второго корпуса, выщербив изего угла кирпичи и выбив стекла. - Очешуеть… - вполголоса изумился Герман, с восторгом глядя на учиняемые разрушения и словно и не слыша криков перепуганных студенток. – Если это, как говорит Мари, тридцать процентов от его истинной силы, что же он тогда мог вытворять до того, как начал удерживать себя от исполнения желания?Мальчишка глянул вниз – асфальт был покрыт кровавым фаршем из частей тел тэнгу и странных ушастых существ, а сверху словно шел кровавый дождь. Профессор в окрасившемся в красный халате, обхватив себя здоровой рукой и судорожно кашляя, лежал внизу, странно изогнув сломанную руку. Видимо, последняя атака далась ему особенно тяжело. Минутное величие и всемогущество его снова исчезли – снова перед Гюнше был хрупкий человек, с хрустальными костями, глухой, боящийся света. Кажется – вот-вот рассыплется по трещинкам, что скрыты пластырями и гипсовым лотком. К горлу подкатил комок, и он, отвернувшись, вскинул фаустпатрон на плечо, отщелкнул прицел и навел боеголовку на кружащих над Кохом монстров: - Всем, кто сзади! Отойти на пять метров от трубы! - Зачем? – удивилась Мари, наклонив хорошенькую головку, однако Эльзер с перекошенным от ужаса лицом схватил её за руку и потащил из аудитории прочь: - Мне виднее, госпожа! Вниз по лестнице!- Да ладно? – насмешливо произнесла девица в зеленом халате, спустившись вниз. – Ты же будешь туда стрелять… Что может быть опасного? - Кумулятивная струя, отойди! - Отдача не будет сильной, это все фигня. - Я сказал – отойди! – пробурчал он, целясь точнее.Девица хотела было рассмеяться, но Гюнше потерял уже терпение и нажал красную кнопку на прицеле –и мгновенно отвернулся. Кусок трубы сзади с шипением отскочил назад прямо в неверящую студентку, реактивные струи выдохнули из отстрелянной трубы белый клуб дыма, а боеголовка, оставляя за собой серый след, рванула в высоте, разметав кровавые остатки тэнгу по асфальту и стенам. Знакомый звук выстрела эхом еще долго отдавался в сознании Германа. Мгновенно у него пронеслась перед глазами вся жизнь: друзья детства, тренировки в лагере, игры с планером, Герберт, повышение, вручение ножа, первый подбитый танк и Железный Крест, идеальное цветение оранжевой календулы в саду у мамыи фотография на память… А потом далеко, далеко, чтобы больше никогда не увидеть своих родных. - Я ненавижу драться! – со слезами на глазах закричал мальчишка, отпихнул с дороги окровавленное тело девушки и кинулся вон по ступеням, расталкивая фаустпатроном паникующих студентов, что валом валили вниз по лестнице прочь из главного корпуса.«Почему я должен снова это делать? Неужто даже ёкай, не говоря о людях, не хотят жить в мире, им обязательно убивать друг друга!»Во дворе корпуса Кох приподнял голову от выстрела и слабо улыбнулся. - В первый раз от наци есть толк. Первая атака отбита… однако моя затея с привлечением студентов в качестве добровольцев провалилась. Что ж, остались лишь мы четверо, - после этого Кох, с трудом встав, начал стягивать с себя окровавленный халат. Это давалось ему с трудом, но наконец ему это удалось – он бросил его на асфальт и, приподнявшись над землей, заскользил по направлению ко главному входу в корпус. – Алиса, стерва, ятебя убью сегодня, раз в тот раз я был таким идиотом. Интересно, сколько тэнгу и гремлинов ты созвала на это грязное дело? И где же окиагари, которых я чую, но нигде не вижу?