Часть 1 (1/1)
Задрав голову, Сора любовался небом, этой вечной картиной с неиссякаемым кладезем сюжетов. Ещё вчера оно было сплошь серым, а сегодня по голубой ткани летели белые птицы?— размашистые, перистые облака, знак скорой перемены погоды.—?Сора, я уже всё купила, можешь помочь мне нести покупки,?— вслед за звоном колокольчика раздался голос Нигаи.—?Да, сейчас,?— ответил серокрылый, не опуская головы. Когда он вот так смотрел на небо, земные проблемы и страсти отступали. Казалось, ещё немного, и он взлетит, станет лёгким и чистым облачком в рядах небесного воинства.—?Сора,?— настойчиво повторила она.Высокая и холодная красота небес сменилась иной, по-человечески тёплой. Нигаи с раскрасневшимися то ли от холода, то ли от гнева щеками была невероятно хорошенькой.—?Сора! Ты слишком мечтательный сегодня.С неожиданной силой для столь хрупкого и невысокого по сравнению с ним существа она схватила его за руку и затащила в лавку?— пыльное, тесное, заставленное всевозможным хламом помещение. Здесь были старая мебель, одежда, посуда, от всего пахло пылью и затхлостью. Воздух был серым от пыли.—?Ну, что там с покупками? —?небрежно спросил он.
Из лавки он вышел с огромной коробкой. Она оттягивала руки и мешала смотреть под ноги, но он не жаловался. Работа учителем научила его держать себя в руках и терпеливо сносить мелкие неприятности. Он не расстраивался, если кофе проливался ему на рубашку, а бутерброд падал маслом вниз. ?Что нельзя изменить, давно пора забыть?,?— любил он повторять про себя. Правда, с более серьёзными проблемами это не работало.Он наслаждался зимним воздухом и присутствием Нигаи. Не в том смысле, что она значила для него что-то особенное, ни в коем случае, но приятно, когда идёшь не один, когда есть, с кем поделиться внезапно пришедшей на ум мыслью или метким замечанием.Конечно, спутники бывают разные. Обществу некоторых предпочтёшь одиночество: они без конца болтают и задают дурацкие вопросы, беззастенчиво вторгаясь в чужое личное пространство. Нигаи в этом смысле была хорошим спутником. Если она и начинала разговор, то чрезвычайно деликатно, и не пыталась его продлить, если собеседник не выказывал живого интереса. С ней и молчать было хорошо. Шагая по мостовой, практически свободной от снега (он был только по бокам), Сора украдкой поглядывал в сторону Нигаи. Отмечал, какой у неё красивый профиль, как выразительны брови, как светлая кожа контрастирует с волосами цвета ночи, и думал не всерьёз, что ему следовало стать художником или поэтом, а не учителем.Снега в этот год выпало мало, он едва прикрывал мостовую. По бокам его насыпало чуть больше, но и через этот покров проглядывала трава. Широкую городскую дорогу обрамляли белые дома с разноцветными крышами?— светло коричневыми, зелёными и голубыми. Форма у этих домов была одна?— прямоугольный параллелепипед. Обычно про них говорили просто ?прямоугольные?, но Сора как учитель знал чуть больше остальных.В толпе прохожих мелькнули знакомые лица. Парень с нимбом и маленькими серыми крыльями?— атрибутами всех серокрокрылых?— вёл под руку серокрылую-девушку. Расстояние между ними было столь ничтожным, что, казалось, их лица вот-вот соприкоснуться.Сора замер, впившись пальцами в коробку.— Послушай, Ива, ты делаешь глупость! Эта девушка совсем закрутила тебе голову. Мы, серокрылые, приходим в Гли с особой миссией, а ты готов всё бросить, увязавшись за первой попавшейся…Они случайно столкнулись на улице, и Сора радовался, что девушки Ивы с ним не было. Можно было попытаться воззвать к разуму друга, к чувству ответственности, которое он ему прививал все эти годы, но Ива буквально окрысился на него.— Слышь ты, повежливее о моей девушке отзывайся! Высокая миссия… Тошнит меня от этих слов. Нету у нас никакой высокой миссии. Живи сам и помогай жить другим, вот и всё.— А быть праведными серокрылыми разве не высокая миссия? Ива, я тебя не узнаю! Общение с фабричными плохо на тебя влияет. Этот грубый тон явно их фишка.
— Так говорят настоящие парни. Некогда мне с тобой языком чесать. Я вот что сказать хотел — теперь я живу на Фабрике.— Из-за какой-то девчонки?Глаза Ивы сузились.— Дома посмотрись в зеркало. Авось что разглядишь.— Что разгляжу? — вырвалось у Соры.— Хотя бы то, что твои крылья ничуть не чище моих.Ива отвернулся и они разошлись в разные стороны.—?Тебя тоже они раздражают? —?вопрос Нигаи вернул его в настоящее.Он ощутил благодарность. Всё-таки Нигаи?— бесценный спутник, редко кто может понять собеседника с полувзгляда.—?Да. Я считаю, серокрылые приходят в Гли не для того, чтобы найти себе пару и…—?…трубить об этом на каждом углу,?— закончила она и тихонько рассмеялась.Сора улыбнулся.Путь им предстоял неблизкий?— сначала по прямой через весь город мимо кафе и пекарни, от которых тянет такими аппетитными ароматами, что сводит живот, затем налево через речной мост, рискуя нарваться на воинственных фабричных. Для Соры это была самая неприятная часть пути. После их ссоры и ухода Ивы на Фабрику он видеть никого из них не мог за единственным исключением?— Нигаи.Всё-таки она особенная, не похожая на девчонок с Фабрики и девушек вообще. Он не мог назвать себя специалистом в девушках, потому что попросту с ними не общался. После ухода Ивы его равнодушие к ним переросло в открытую неприязнь, но Нигаи он принял. На тот момент она и девушкой не была.В первый год их общения он воспринимал её как ребёнка. Не по годам умного и серьёзного, но всё-таки ребёнка, а она и не обижалась. В ней не было кокетства, присущего многим другим, она не стремилась кому-то нравиться?— скромно одевалась, мало говорила, не выказывала ненужной бравады в словах и поведении как другие фабричные девушки, которых больше хотелось назвать фабричными дурочками.Сора очнулся, когда они переходили мост. Зеркало реки, в котором отражались дома и кусок лазурного неба, казалось иным миром. От него веяло покоем и чистотой, более высокой, чем покой Гли, где всё-таки случались ссоры и волнения. Дома попадались всё реже, будто невидимый художник стирал их быстрой и уверенной рукой. Город закончился. Впереди была покрытая снегом пустошь с торчащими из сугробов золотыми травами. Серокрылый с облегчением вздохнул?— началась самая спокойная и приятная часть пути.Но уже через несколько шагов он понял, что ошибался. На этом отрезке дороги были свои трудности и соблазны. Ветерок, который в городе был совсем незаметным, здесь норовил запорошить глаза. Сора встал впереди Нигаи, чтобы заслонить её от бьющего в лицо снега, но она обогнала его и пошла рядом.—?Не надо меня оберегать!—?Почему? Я хотел помочь.—?Не стоит, сама справлюсь. Знаешь, как неприятно, когда тебя постоянно оберегают?Он попытался вспомнить хотя бы один подобный случай, но не смог. С первых дней в Гли он стремился всё делать сам, и ему в этом не препятствовали. Разве что крылья от крови отмывал не сам, но это вряд ли кому под силу.—?Не знаю,?— ответил серокрылый, выпрямив затёкшие руки, и едва не закашлялся. ?Наверно, снежинка в рот попала?. —?У меня наоборот: я всех оберегаю.—?Ну да, ты ведь старший в гнезде.Неприятный ветер царапал лицо. Казалось, рядом ветряки, но Сора точно знал, что они в другой стороне.Наконец, впереди замаячили очертания Фермы, где он жил с ещё двумя серокрылыми?— Окой и Райденом.
Фермой назывался дом из красного кирпича и примыкающий к нему огород. В этом гнезде жили исключительно серокрылые-парни, причём спокойные парни или ?нормальные люди?, как предпочитал говорить Сора. Глупым шалостям вроде взрывания петард и шатания по городу в поисках приключений для ?настоящих мужчин? (в духе потасовок с серокрылыми из других гнёзд и попыток купить спиртные напитки) они предпочитали книги и одинокие прогулки в полях.Книги больше всего любил Сора, причём не какие-нибудь развлекательные, а научные или практические?— словари, математические справочники, пособия по ремонту, прогулки?— Райден. Так сложилось, что он, когда попал в Гли, долго искал работу, и это привило ему привычку бродить по городу. Ока тоже любил прогулки, они с Райденом и Нигаи частенько гуляли вместе, а Сора гулял один. Он считал себя взрослым по сравнению с остальными.Вдвоём с Нигаи он бы погулять не отказался, но из опасения сплетен и глупых намёков не спешил воплощать мечту в действительность. Ему хватало и этих редких встреч.Нигаи держала перед ним калитку, а затем и входную дверь, и Сора проклял мешающую коробку. Он большое значение придавал манерам и тому, как должен себя вести настоящий мужчина. В этом он походил на фабричных, но если для них идеалом был сказочный разбойник, то для него принцы и рыцари.В прихожей он, наконец, смог поставить коробку на пол. Для этого он согнулся, ощутив болезненное покалывание в пояснице, а когда выпрямился, увидел постную мину Райдена.—?Ну вы и закупились! —?присвистнул он, изящным движением зачесав кудри назад. —?Могли бы меня на помощь позвать.—?Как бы мы это сделали? —?Нигаи сняла тёплый платок, которым обматывалась поверх свитера. —?От города досюда крик не долетит, пусть Сора тебе расскажет про свойства звука.—?Это что-то из математики?От голоса Оки у себя за спиной Сора чуть не взлетел на потолок. Вот кто был воистину странным серокрылым при своей простоте?— вчера топал так, что стены тряслись, а сегодня бесшумно подкрался.—?Из физики, конечно. Даже я это знаю,?— Райден самодовольно вскинул голову. Возможно, он так хотел показать, что ростом почти с Нигаи.—?Зато ты не знаешь про свойства звука,?— парировал Сора и потрепал Оку по волосам. Самодовольство Райдена его раздражало.—?Он тоже не знает. Думаю, никто не знает, кроме тебя, потому что серокрылым такие заумные материи не нуж-ны,?— произнёс тот по слогам.Сора открыл рот, чтобы ответить, но вовремя вспомнил, что умные люди не поддаются на провокации.Приход Нигаи, который бы следовало воспринимать как праздник, превращался в наирутиннейший день?— день уборки. Сора считал, что Переговорщик, который всё это устроил, прислал Нигаи вовсе не для того, чтобы она помогала с уборкой, уборка была лишь предлогом. Но даже если не предлогом, Нигаи стала на Ферме своей. Каждый раз он хотел сказать, что ей необязательно что-то делать, но почему-то молчал.Райден и Ока свято верили в эту традицию. Сора замечал, что накануне её прихода они украдкой бросают на пол корки от мандаринов и переворачивают вверх дном содержимое шкафов, а на следующий день сами же это убирают. Особенно старался Райден. Сора считал это глупым и бесполезным занятием. Нигаи и без этого не торопилась уйти.
В этот день всё пошло по такому же сценарию: они разошлись по разным комнатам и занялись уборкой. Сора перекладывал вещи в шкафу, и вдруг что-то сподвигло его пойти на кухню, но дальше порога он не продвинулся.Нигаи обнимала Райдена. Так показалось в первое мгновение. Потом дошло, что она учит его лепить пирожки, но легче от этого не стало. Они стояли так близко, что её тёмные волосы смешивались с его рыжими, а вместо четырёх крыл, по паре на каждого, виделось три, одно из которых было общим. Она защипывала края лепёшки и что-то объясняла Райдену, непроизвольно касаясь его руки. Руки обоих были в муке. Но куда хуже было то, что Райден смотрел на неё, а не на доску, и краснел. Потом и Нигаи, взглянув на него, покраснела.Сора сделал шаг назад. Бум. Был звук, как от удара, но боли не было. Он повертел головой и понял, что впечатался нимбом в дверной косяк. Идиллия нарушилась, голубки разлетелись в разные стороны, уткнув глаза в пол. Сора хозяйским, размеренным шагом приблизился к графину и налил стакан воды. Руки тряслись, так что он выпил ее залпом. Часть воды покатилась по подбородку. Увы, это была лишь вода.Остаток дня шел наперекосяк. Сора пытался поговорить с Нигаи. Не о том, что он видел, это он мечтал поскорее забыть, а просто о жизни, о чём угодно. Но она отвечала сухо и односложно.За чаем он получил ещё один удар?— она от него отсела. Вместо того чтобы сесть рядом или напротив, она примостилась в углу и болтала с Окой. Райден нагло влезал в их разговор, и ему это прощалось, ему всегда всё прощалось, а Сора цедил безвкусный чай и чувствовал себя самым несчастным в Гли.***Над домом нависла глубокая, чёрная ночь. Пространство вокруг освещалось маленьким огоньком сигареты и мерцанием нимба. Сора стоял на крыльце и выпускал дым в небо. Холод сковывал грудь, от него всё тело и даже крылья становились деревянными, но это помогало отвлечься от душевной боли.Он курил, пока никто не видел. Одну-две сигареты, не больше. Обычно это случалось ночью и было связано не только с приступами бессонницы. Ночью всё исчезало, стирались границы, и он сам стирался. Лишь в это время он мог позволить себе быть слабым. Днём ему приходилось решать проблемы?— свои и других обитателей гнезда, которые стекались к нему, как к старшему. Иногда в список чужих проблем добавлялись и проблемы Нигаи…Серокрылый поперхнулся. ?Лучше не думать о ней?. Он взглянул на звёзды, сделал ещё одну затяжку и попытался расслабиться. Вместе с дымом изо рта вылетел кашель и ещё что-то. Ладонью, которой по инерции прикрыл рот, он ощутил что-то рыхлое и скользкое. Сознание услужливо подкинуло воспоминание о сказке, где при каждом слове непослушной дочери из её рта выскакивали жабы.Сору передёрнуло. Сигарета упала в снег, но он не стал её поднимать. Вместо этого быстро вошёл в дом, на свет. В его ладони лежал белый цветок.